Глава XIII: Пастырь ГЛАВА XIII: ПАСТЫРЬ Луна висит высоко в чернильно-чёрном небе, бросая жуткий отблеск на окружающие кривые деревья. В воздухе витает запах страха, а Ольга, вцепившаяся в поводья своей кобылы, с волнением смотрит, как громадный чёрный волк отворачивается от них и переводит всё своё внимание на внезапно показавшегося посреди чащи великого князя. Меч, своей верный спутник, он крепко сжимает в... задрожавшей руке. Ему приходилось сталкиваться со многими противниками, но ни один из них не был так страшен, как то существо, которое сейчас смотрит на него из полумрака густого леса. Низкое рычание, раздавшееся в ночи, заставляет воина похолодеть. Игорь чувствует на себе взгляд хищника, лишённого какого-либо страха и движимого одним лишь желанием крови. Чудовище, словно призрак, появившийся из теней, отталкивается от земли и бросается вперёд, обнажив клыки, блестящие от слюны в рассеянном свете. Сердце сына Рюрика заколотилось от паники, в глазах, зрачки которых расширились, сверкнуло отражение рвущегося в бой плотоядного зверя, а тело на мгновение парализовало от ощущения какого-то глубинного, первобытного страха. Этот страх Игорь хорошо помнил. Тогда, будучи мальчишкой, он впервые почувствовал подобный ужас в этих же местах, рядом с охотничьими угодьями его семьи. Бранимир приволок добычу, которой громко хвастался среди остальных дружинников — то был похожий волк, с тёмной свалявшейся шкурой и широкими сильными лапами. Остекленевший взгляд жёлтых глаз уже мёртвого хищника юный князь запомнил навсегда: даже испустив дух, огромный зверь вселил в него тогда такой страх, что даже несмотря на усилия Веремуда спать спокойно несколько ночей Рюрикович не мог. Словно сама смерть заглянула ему в душу и предупредила несущим погибель оскалом белых зубов о том, что всё в этом мире недолговечно и одним движением, одним броском любое существо может лишиться своего сердцебиения и перестать дышать. Старый воспитатель, желая смягчить отпечаток образа чудища на разум будущего правителя, рассказал ему одну из десятков своих мудрых историй. Скуггульф, кажется, так звали того гиганта, пожирающего луну? Волк-великан преподал урок охотнику Кнуду и научил того жить в мире со своими страхами, тревогами и грехами. У Игоря за всю его недолгую жизнь последовать его примеру, увы, не получилось, и вместо того, чтобы стать союзниками великого князя, паника и ощущение собственной беспомощности надавили на его плечи тяжёлым и неподъёмным грузом. С молниеносной быстротой волк бросился вперёд, рассекая когтями воздух. Ольга вскрикнула, а Игорь попятился назад и попытался поднять клинок, чтобы защититься, но руки словно превратились в ватные и безвольно выпустили выскользнувшую оттуда рукоять меча. С глухим ударом оружие рухнуло на устланную жёлтыми хвоинками землю. Когда между его будто застывшим с маской ужаса лицом и пастью окаянного зверя остаётся несколько аршинов, внезапная серебряная вспышка проносится мимо обоих. Словно в замедленной съёмке Игорь поворачивает голову и видит, как подоспевший на помощь Вещий Олег, суровый и закалённый в сотнях битв витязь, с непоколебимой точностью метнул в цель свой могучий топор. Направляемое уверенным броском, оружие пролетает метр и находит свою цель, глубоко, с мерзким треском, вонзаясь прямиком в череп лесного жителя. Огромное существо издаёт леденящий душу последний короткий вой, в котором смешиваются боль, ярость и удивлением, и с безжизненными глазами глядит в небытие, мешком с песком упав на землю. — Потерял? — с полным разочарования и одновременно искренней тревоги взглядом воевода поднимает меч великого князя и протягивает его своему племяннику; оба прекрасно осознают, что заданный вопрос не требует никакого ответа. Пришедший в себя хозяин киевского престола кивает, на его лице отражается благодарность и уважение к старшему родственнику, от которого, несмотря на завершение короткого поединка, всё ещё исходит какая-то невидимая могучая сила. Сила, которой он сам не обладает. — Следующая ночная прогулка может оказаться для любого из вас последней, поэтому попрошу впредь воздержаться от подобных вылазок, — строго обращается к обоим представителям младшего поколения бывший регент и, заметив собравшуюся было открыть рот Ольгу, жестом остановил её и кивнул. — Вопросов нет? Отлично. Теперь — возвращаемся обратно, через пару часов уже пора выдвигаться в путь. Не смея больше возражать воеводе, девушка кивает и гладит успокоившуюся Молнию, что осторожно шагает вперёд мимо отправившегося к праотцам хищника. Игорь, также бросив на него последний взгляд, гневно шевелит ноздрями и изо всех сил пинает по нижней челюсти твари, вымещая на ней всю свою агрессию и ненависть к собственной минутной слабости и страхам. Черепная коробка волка, уже и без того раскроенная лезвием метательного топорика, с хрустом разлетается вдребезги и щедро орошает своим белёсо-алым содержимым землю. Ольга, с трудом сдерживая рвотный позыв, отворачивается и зажмуривается; тяжело вздохнувший предводитель дружины мотает головой, глядя на запачканное оружие, и говорит: — Что ж, он всё равно затупился и пришёл в негодность. Заведу новый. Наши кони в полуверсте отсюда, они крупнее и не сумели пробраться сквозь густой ельник, так что следуй с Молнией за нами. И не отставай. Кто знает, какие ещё твари здесь обитают. Спустя некоторое время, Ольга, расстроенная тем, что её попытка побега не осталась незамеченной, дожидается, пока кобыла воеводы оторвётся вперёд и догоняет великого князя. Верхом на новом буланом коне, он не сразу замечает появление невесты, погруженный в глубокий омут собственных мыслей. — Как... вы меня нашли? — преодолев всё же страх, робко спрашивает варяжка. — Испуганное ржание Молнии могло даже мертвеца из могилы поднять, её сложно не услышать. — Нет, я о другом, — нервно сглатывает, боясь за судьбу пришедшего ей на выручку конюха, девица. — Тебя, скачущую вдалеке на кобыле, увидел один из дружинников и тотчас же разбудил нас с воеводой. Повезло, что заметил на открытом пространстве до того, как вы скрылись в лесу. От сердца моментально отлегло. Щуке ничего не грозило. * * * * * Когда первые лучи утреннего солнца пробились сквозь густой полог высоченных елей, золотистый свет разлился по просторам северных лугов и лесов. Поцелованные росой травы переливаются словно драгоценные алмазы, покачиваясь и сверкая на легком ветерке, что-то шепчущим многовековым дубам священной рощи. В воздухе витает сладкий аромат полевых цветов, яркие краски которых создали нерукотворный изумрудный ковёр с всплетением узоров жёлтого, красного, розового, василькового оттенков. Нежные лепестки распускаются, устремляясь к небу подобно рукам, восхваляющим новый день; между ними танцуют привлечённые манящим запахом нектара бабочки, чьи крылья переливаливаются калейдоскопом радуги. В этом безмятежном царстве природы царит симфония разнообразных звуков. Мелодичные трели певчих птиц разносятся по деревьям в унисон шелесту листвы и журчанию впадающих в Великую ручейков. Когда утреннее солнце полноценно вступает в свои права, обитатели зелёных чертогов выходят из дремоты. Величественные олени начинают пощипывать молодую траву, то и дело задирая рога к небу и прислушиваясь к отдалённому ржанию коней и тарабарщине человеческой речи; осторожные косые ловко выпрыгивают из-под густого полога еловых лап, принюхиваясь к сочной заячьей капусте под кронами деревьев. В лучах дневного светила на поляне резвится семья лисиц, их огненная шерсть резко контрастирует с окружающей зеленью. Щенята с озорством гоняются друг за другом и пытаются ухватиться за пушистые хвосты братьев и сестёр, мать их довольно наблюдает за игривыми забавами своих чад. Высоко в небе же парит чета соколов, зорко следя за раскинувшимся под ними пейзажем. Расправив широкие крылья, они легко перемещаются по восходящим потокам прогревающегося воздуха, безраздельно владея небесами. — Игорь, племянник мой, — обращается к родственнику, стоящему рядом с ним у охотничьего домика, воевода, — Взгляни на этих величественных соколов, парящих высоко над землёй. Они — князья неба, правители небес, так же, как и ты повелеваешь всеми просторами от Новгорода до Киева под этими облаками. Глаза молодого витязя следят за вытянутой рукой дяди, и он видит, как хищные птицы словно танцуют на ветру, легко скользя могучими крыльями по воздуху. Их царственное присутствие приковывает к себе внимание, их зоркие очи неотрывно следят за миром внизу. — Недаром символом рода твоего отца стал сокол. Как и эти благородные летуны, княже, — продолжил свои поучения Вещий Олег, — Ты должен научиться парить над мелкими склоками и коварными завистниками под попутными ветрами благословения богов. Пусть их благодать и сила и дальше вдохновляют тебя на мудрое и проницательное правление. Заворожённый пируэтами оживших изображений с герба Рюриковичей, Игорь лишь молчаливо кивает, вновь устремив взгляд на пару соколов. Он почувствовал, как в нём разгорается огонь, решимость подняться над стоящими перед ним задачами и предназначением. Что-что, а вдохновлять его дядя умел как никто другой, и одна лишь его сестра — и мать Игоря — могла тягаться в этом таланте с бывшим регентом. — Соколы, княже, — продолжил Олег полным убеждённости голосом, — не ищут власти ради власти. Они не ведут войны ради завоевания. Нет, у них есть высшая цель. Они защищают свои гнезда, своё потомство и свои владения с непоколебимой преданностью и мужеством. Глаза Игоря заблестели пониманием, когда он внимательно вслушался в речи своего давнего воспитателя, друга и бывшего регента. Его отец, Рюрик, когда-то доказал всем, что истинная сила заключается не в господстве, а в умении оберегать и вести подобно пастырю свой народ вперёд. То же самое долгие годы делал и Вещий Олег, иногда огнём и мечом, а иногда острым умом и щедрой рукой добиваясь своих целей. Сумеет ли и он последовать по их пути, по стопам своих славных предков? — Учись у этих благородных существ до самого смертного одра, не глядя на свой возраст или опыт, — посоветовал ставшим чуть мягче и теплее голосом мудрый скандинав. — Руководи своими владениями с такой же преданностью и самоотверженностью. Защищай своих подданных, направляй их справедливой и твердой рукой, и тогда они будут преданы тебе. В конце концов, однажды меня не станет, зато эти наущения останутся жить в твоей памяти до последнего вздоха. Будь князем, достойным восхищения, правителем, несущим процветание и мир своему народу. Молодой правитель, наконец повернув взгляд от птиц в далёкой лазури небес, пристально посмотрел на своего учителя и прищурился, обуреваемый сомнениями: — Но у сокола есть его ясноокая соколица, что делит поровну с ним небеса, гнездо и добычу. Эта сумасбродная девица Ольга уж точно не годится на эту роль. А ждущие меня в столице — и подавно. — Зря ты так. За это недолгое время, что вы знакомы, она уже успела сделать столько, чего её соперницы не добились и за годы. А ведь прошла всего-то пара дней. — Сделать что? Уничтожить и превратить в пепел святыню, которую десятилетиями лелеяла наша династия? Среди ночи сорваться на конную прогулку, заблудиться и подвергнуть свою жизнь опасности? Если это — то, чего она успела за короткий срок добиться, то я боюсь представить деяния её в будущем, — Игорь скривился в презрительной усмешке и со скепсисом продолжил. — Или я не прав? — Твой взор пока не так опытен и отточен, чтобы увидеть полную картину, молодой сокол. Капище и идолы — это всего лишь прошлое, оставшееся позади, а вот будущее, в которое ты приведёшь Русь — оно в том числе и в её хрупких и почти детских руках, — улыбается его собеседник и замечает среди сворачивающих стоянку дружинников и ту, о ком они сейчас ведут речь; взгляд его делается более холодным и жёстким. — Я поговорю с ней, можешь не беспокоиться. Свадьба ваша пройдёт без происшествий и неожиданностей с её стороны. На этом... позволь мне удалиться. Одарив поклоном племянника, старый воин быстрым шагом двигается к хохочущей мокрой девице. Игорь же поставил руку козырьком над глазами и прищурился от яркого солнечного света, но, увы, обе величественные птицы за время их разговора с Вещим Олегом уже успели куда-то исчезнуть. * * * * * Ольга, выскользнув из охотничьего домика не с пустыми руками, тотчас же несколькими прыжками, словно козочка, сократила расстояние до коней, что пили воду из большого старого корыта в большом загоне. С корзиной мелких молодых яблок она подошла к одной из лошадей, в глазах дочери Эгиля загорелись лукавые искры. — Здравствуй, моя смелая Молния, — поприветствовала последнюю варяжка полным нежности голосом. — Я принесла тебе угощение. Сегодня ты была очень смелой и верной, прямо как и сказал твой хозяин. При звуке своего имени кобыла навострила уши и, прижавшись к протянутой ладони девицы, с нетерпением захрустела яблоком. Ольга рассмеялась, наблюдая за тем, как умилительно лошадь лакомится сладким фруктом, сама же подопечная Щуки не сводила больших умных глаз с принёсшей угощение гостьи. Но когда Ольга закончила кормить Молнию, её внимание привлек другой скакун, жадно пьющий воду — крупный, энергично размахивающий хвостом буланый жеребец, показавшийся ей знакомым. Утолив свою жажду, конь с любопытством посмотрел на кобылу и девицу, шерсть его принялась переливаться под тёплым солнечным светом. — Тоже хочешь яблоко? — спросила Ольга, и в её голосе послышалось игривое озорство. — Интересно, как тебя зовут? В ответ жеребец стал фыркать и кивать головой, словно понимая каждое слово. Расплывшаяся в улыбке девица потянулась в корзину рукой, доставая второе яблоко, и протянула его коню, что с удовольствием откусил половину от лакомства. Как только жеребец доел угощение, в его глазах появился игривый блеск. Он закружился вокруг кобылы, будто приглашая Молнию принять участие в игре. Сердце варяжки забилось и наполнилось горько-сладкими воспоминаниями, когда она увидела, как две лошадки игриво гоняются друг за другом по просторному загону. Совсем недавно так же в догонялки играли в бескрайних цветущих лугах они с Ярославом. Стремясь избавиться от грустных мыслей, светловолосая невеста великого князя не удержалась и присоединилась к веселью, не обращая никакого внимания на удивлённые лица сворачивающих стоянку дружинников. Она побежала вслед за Молнией, и смех варяжки разлился по окружающим просторам подобно журчанию ручейка, когда своей рукой она легонько хлопнула по крупу кобылы и отскочила в сторону. Гнедая животина, пританцовывая на месте, игриво подтолкнула её своей головой, бодаясь на манер коровы, а подбежавший сзади жеребец принялся облизывать щёку варяжки, словно благодаря за то, что та поделилась с ним яблоком. Вскоре в поле зрения девицы попало ведро с водой, стоящее рядом с корытом. Наполнив ёмкость, она схватила её и со шкодливым хохотом вылила содержимое на пару скакунов, обдав их с ног до головы прохладными каплями. Лошади, начав трясти мокрыми гривами, щедро забрызгали в ответ и Ольгу, засмеявшуюся пуще прежнего. — С возращением, — обратился вдруг к ней, увлечённой игрой, Щука, который вытер со лба попавшие и на него капли и пристально посмотрел на запыхавшуюся собеседницу. — Щука... — только и произнесла она в ответ, в то время как глаза её стали влажными не от брызг, а от слёз радости. — Не смогла я сбежать, пришлось вернуться ради семьи и их будущего. Хорошо... хорошо, что с тобой всё в порядке, правда ведь? — В порядке, — кивнул немногословный, немного обиженный на неё рыжий конюх и насупил брови, но потом понял, что не может долго дуться на будущую княгиню. — Что ж, может, это и правильный выбор. А жеребца зовут Вихрь. Раньше он принадлежал Ари, но теперь, после гибели Хроссбьорна, на нём ездит верхом наш достопочтенный князь, пока не подберём ему нового скакуна в Новгороде. — Вихрь, значит? Красивое имя, будто в пору самой красавице Молнии, — гладя коня по шее и шелковистой гриве, начала любоваться им Ольга. — Я принесла немного яблок, надеюсь, ты не против, что я покормила их... — Не против, но у него ещё много работы. Нужно осмотреть остальных лошадей на предмет ран и укусов оводов, чтобы по пути в Новгород их ничего не тревожило, — сверкнул глазами на своего помощника подошедший к паре воевода и перевёл взгляд на варяжку. — А нас с тобой ждёт разговор касательно ночной прогулки. Там, в домике, где меньше свидетелей. * * * * * Прервавший своим выразительным и многозначительным тяжёлым вдохом тишину Вещий Олег откинулся в резном дубовом кресле, устремив пронзительный взгляд на юную невесту князя, нервно теребящую в пальцах прядь золотистых волос. В подобном грому голосе прозвучал авторитет человека, видевшего взлёты и падения правителей. Человека, чья мудрость определила — и оборвала — судьбы многих. — Ольга. Так тебя нарекли родители, верно? — начал он, и голос воеводы обрёл ещё больший объём и вес, чем прежде, заполняя собой всё пространство небольшой комнаты. — Так, — кивает девица, опустив заплаканные глаза и готовясь вот-вот провалиться сквозь землю под пристальным взором очей своего собеседника. — Тогда тебе, должно быть, известно, что мы делим с тобой одно и то же имя? — его глаза, холодные и расчётливые, впиваются в неё тысячей острых игл, а в голосе звучит суровость, не терпящая неповиновения. — Знаешь ли ты, что оно означает?