С громким свистом стрелы втыкаются в деревянные тела кораблей. БАМ! Лязг мечей, треск ломающихся щитов, боевые крики победителей и предсмертные стоны проигравших заглушает глухой, низкий рокот, а пространство вокруг сливается в бесформенное красно-янтарное марево. Один за другим корабли, в каждом из которых было припасено по бочонку "греческого огня", взрываются, и несколько воинов в сотне аршинов перед Игорем вмиг загораются и превращаются в пылающие головёшки; прочих же ошвыривает мощной волной в разные стороны, кого в прохладные воды Волхова, кого на берег... Покрытая мельчайшими каплями пота рука князя до побелевших костяшек сжимает золотую фибулу в виде сокола, что скрепляет собой истерзанную накидку на плечах сына Рюрика... * * * * * Княжеский дворец в Ладоге, двадцать лет назад. Шестилетний княжич метался и махал руками, ворочался по перине, обливался потом и неразборчиво что-то бормотал во сне. Ни мелодичные напевы нянек, ни тлеющие диковинные травы, оставленные лекарем у изголовья ложа наследника, не могли успокоить юного Игоря и вырвать из удушающей хватки кошмаров. Вещий Олег, его регент, воспитанник и дядя, тогда подошел к кровати отрока и увидел, каким страшным был тот сон. Он сел рядом с мальчиком, разбудил и начал тихонько с ним разговаривать. "Мой княже, — сказал Олег, тогда ещё не столь седой и хладнокровный, — я вижу, что тебе снится плохой сон. И, ты знаешь, такое случается. Иногда наши собственные мысли приводят нас в те места, куда мы не хотим идти, и в конце концов мы чувствуем себя напуганными и уязвимыми, брошенными и одинокими. Но есть способы избежать кошмаров, и я помогу тебе узнать о них, если ты будешь слушать внимательно. Договорились?". Темноволосый мальчуган открыл глаза и посмотрел на воспитателя, чувствуя утешение от присутствия родственника и большой теплой ладони на плече. От Олега всегда веяло спокойной и твёрдой уверенностью, словно он был большим живым воплощением крепости-детинца. "Прежде всего, — продолжил воевода, важно подготовиться к хорошему сну. Это значит, что нужно избегать игр или громких песен перед сном. Вместо этого вспомни всё, чему научился за этот день и поблагодари богов за новые знания, чтобы расслабить свой разум". Маленький князь кивнул, впитывая словно губка слова дяди. "Во-вторых, постарайся очистить свой разум от любых забот и тревог перед сном. Если у тебя есть какие-то тревожные и гнетущие мысли, расскажи о них матушке, мне или же учителю Веремуду. Тогда ты отпустишь страхи, и они не прорастут в душе ядовитым плющом, что обвивает и душит разум как коварный змий. Как правитель ты не должен позволять отравлять свой ум подобным думам, ведь он — самое главное твоё оружие и лучший друг". Он задумчиво слушал, благодарный за наставления мудрого воина. "И наконец, — сорвалось с губ Олега, — если тебе приснится кошмар, помни, что он не настоящий. Сделай глубокий вдох, напомни себе, что ты в безопасности, и сосредоточься на чём-то хорошем, например, на счастливом воспоминании или любимом занятии. Запомни, как князь ты управляешь не только землями и народом на них, но и своими мыслями и эмоциями. Даже во сне". Маленький князь улыбнулся и обнял широкую спину дяди, чувствуя себя уже намного лучше. “Ежели окружат тебя страхи и мороки, загонят тебя в угол, помни: если ты твёрдо стоишь на ногах, напротив всегда будет столь же твёрдо стоять двойником и твоя тень. Сожми крепче в руке верный клинок и сражайся. Если же ты боишься собственной тени…” * * * * * —...остаётся лишь лечь, и тогда тень исчезнет, — с трудом говорит князь, вспоминая и повторяя про себя возникшие в голове слова дяди. Прежде чем расположенные ближе всего к нему и ещё нескольким воинам ладьи разрывает на сотни деревянных ошмётков, Игорь падает вниз и с головой уходит под воду, чувствуя, как в ушах оглушительно звенит, а руки предательски отпускают фамильный меч... Небо над речными волнами озаряется ослепительными вспышками, а песчаный берег орошают обломки пылающего дерева и куски обугленной плоти. Воздух наполняется едким запахом гари и серы, и когда стоны воинов и рокот взрывов наконец замолкают, над Волховом повисает звенящая, мертвенная тишина. — Наверное, это чертовски больно, — хохочет Трёхпалый, глядя на устроенный им хаос. — Но порой приходится быть жестоким, чтобы удовлетворить пожелания заказчика! Вещий Олег истуканом замирает на месте и смотрит в одну точку: туда, где несколько секунд тому назад был его воспитанник и племянник, а сейчас лишь рябь на оранжево-жёлтых волнах. Игорь научился уповать не только на заточенный меч, но и на такой же острый язык, однако даже с проявленным сегодня недюжинным умом ему не доставало опыта прожитых лет — поэтому он, увлечённый погоней, попал в искусно расставленную врагами ловушку. Темноволосый продолжатель рода Рюрика приносил головную боль и неприятности чуть ли не с младенчества. Сколько раз непоседливого мальчугана прислужники находили в сырых подвалах ладожского дворца или сокровищницах с казной, собранной трудом его великого предка! Как часто он сбегал из-под бдительного глаза наставника Веремуда, подобно векше лазая по деревьям в окружающих садах или с любопытством наблюдая за пристающим к берегам города судам из неизвестных ему пока земель! И даже на охоте у Лыбуты, что, казалось, осталась где-то далеко в прошлом, поддался он охотничьему азарту и погнался за тем самым громадным волком, что привело его в избу Эгиля и под венец с новой супругой. Не удержался от преследования врага он и сейчас. За какую-то минуту все краски жизни исчезли долой с глаз старого воеводы, а добрая часть посадского войска превратилась в головёшки, вместе с которыми сгорели и надежды на будущее. Осознание мимолётности человеческого бытия витало рядом с ним, словно тень, на протяжении десятков лет; в пылу сражения разница между миром живых и мёртвых ещё больше истончалась и почти стиралась... Но чтобы светоч для всего государства вот так сгорел в диком пламени подобно несмышлёному мотыльку, увлечённому манящими бликами скорой победы?! Кажется, что тусклый огонёк жизни Олега погас в холодной тьме небытия вместе с Игорем. А вместе с этим хмурится аспидно-серыми тучами и само небо, становясь всё темнее и ниже, будто грозясь лечь на плечи воеводы и раздавить своей тяжестью так же, как и терзающие его голову думы. Исчезли из далёкой выси и орлы — будто вместе с наследником Рюрика погиб и сам символ рода основателя династии. Свинцовые облака окутали солнечный диск, хмарью распростёрлись до самой кромки горизонта. Вокруг стало мрачнее, холоднее и тревожнее. Как будто близился конец, неотвратимый и свирепый. Его личный Рагнарёк. А раз так — встретит он коварного Фенрира с мечом в руках, как и подобает истинному воину (5). * * * * * 1) Лал, лалик — устаревшее собирательное название для большинства драгоценных камней алого, киноварного или кроваво-красного цвета: в основном, красной шпинели, рубина, граната или красного турмалина; 2) Бахарь (бахирь, бахора, баятель) — рассказчик, сказыватель басен, историй, сказок в Древней Руси; 3) Конец — устаревшая единица территориального деления населённого пункта, охватывающая одну или несколько улиц (Людин конец, Неревский конец, ремесленный конец, рыбацкий конец); 4) Одна из примет к неудаче, несчастью; 5) Вещий Олег сравнивается с богом-всеотцом Одином, который также владел талантом прорицания и имел двух мудрых воронов по имени Хунин и Мунин. Последнее имя носит также и пернатый питомец воеводы, отличающийся редкой сообразительностью. Глава XXXV: Путь Княгини (II) XXXV: ПУТЬ КНЯГИНИ (II) Дисклеймер: глава содержит сцены жестокости и насилия, способные шокировать или вызвать отвращение. Несколькими минутами позднее их бесцеремонно и безо всякого уважения, словно какой-то скот, грузят в крытую повозку. Рейнеке, сделавшийся бледным как поганка, молчит и нервно раскачивается взад-вперёд, глядя на связанные руки; Лана с каменным выражением лица смотрит вдаль, стараясь понять, куда их намерены везти. — Не бойся, — касается лица Ольги их конвоир обветренной, грубой рукой, и девушка вздрагивает, в страхе отползая назад по пространству фургона и втискиваясь спиной в его холодный, пыльный угол. — Не бойся, — снова обращается к ней хриплый, безжизненный голос, а обладатель его тянется пальцами, но на сей раз не к ней, а к своей личине, медленно разматывая один за другим каждый слой, каждую полоску ткани, до этого скрывавшие истинную внешность. Пядь за пядью незнакомец открывается им, неспеша и даже... не то сомневаясь, не то чего-то и вовсе боясь? Наконец, когда он, отвернувшийся вбок, являет свой облик княгине, дочь Эгиля, в которой кипит настоящая буря, лишь принимается жадно ловить ртом воздух и задыхаться, так, словно вокруг неё — холодная и тяжёлая, в сотню пудов, пучина. Со всех сторон она давит, да так, что голова кажется старой бочкой, готовой вот-вот лопнуть от напряжения! Сжимается и сердце, словно оно в любой момент разорвётся, однако девушка находит в себе силы ещё раз встретиться взглядом с глазами везущего их в никуда злодея. Когда-то цвета голубых родников, сейчас они были тёмно-синими и глубокими, словно безжизненный омут. И Ольга бледнеет, чувствует, как перед взором её всё искажается, становится расплывчатым, дрожит и проваливается в эту трясину глаз напротив, теряя сознание. * * * * * Дверь расположенной во дворе постоялого двора бани натужно скрипит, с трудом открываясь. В заставленную деревянными кадками, ковшами и свечами комнату неуверенно заходит Ольга, босоногая и в одном только льняном стане (1). Дотронувшись до затылка, варяжка распускает пшеничного цвета волосы и косится вперёд, в полутьму, где уже притаилась кошкой та, что вызвала её сюда. — Я уже и не ждала тебя, — ухмыляется, с ног до головы скользя по княгине пронзительными синими глазами, Лана. — Спасибо, что откликнулась на моё приглашение. — Как будто у меня был выбор... — отвечает, сморщившись, Ольга: голова по-прежнему болит, а события прошедших нескольких часов кажутся не то явью, не то сном. — Что тебе нужно? И как... как вообще мы здесь оказались? — На повозке привезли, — продолжает вдова Козводца. На мгновение в бане повисает тишина, но прерывает её смех купчихи, короткий и заливистый. Женщина зажигает от лучины ещё несколько свечей и ставит их на верхний полок, а затем пару раз легонько стучит ладонью по влажному дереву, приглашая супругу Игоря сесть рядом. Варяжка сначала сомневается, но всё же устраивается рядом и неотрывно глядит на собеседницу, ожидая от неё ответа. — Ты показалась мне куда смышлённее, когда мы только познакомились и вы с воеводой явились на наш дряхлый корабль, — скучающе продолжает синеглазая и откидывается назад, прижимаясь к нагретому дереву за спиной. — Неужели ты не догадалась, что всё это — моих рук дело? Ольга непонимающе моргает и хмурится. — Всё, что сталось с городом, — поясняет Лана и сжимает губы. — От смерти посадника до похищения его сына, от пожара восстания до покатившихся голов торгового братства — всё... почти всё сотворила я. Варяжка, оторопевшая от такого заявления, не понимает, что больше её удивляет: злодеяния женщины напротив или же её голос, абсолютно пресный и даже равнодушный. — Ну же, не молчи, молодая княгиня! — улыбается вдова Козводца и залпом опустошает чашу с вином. — Неужели не съедает тебя червь сомненья? Не изнемогаешь ты от любопытства?! — У меня... в голове всё не укладывается, — лепечет Ольга и с опаской скользит взором по деревянным полокам, ища и среди убранства бани какой-то подвох. — Тебя же посадский люд искалечил, избил, к позорному столбу на площади привязал и едва не казнил... — Пламя бунта нуждалось в последней искре, я и выступила в её роли — остальные почти все были мертвы, и на них народ отыграться и вдоволь засыпать оплеухами и оскорблениями бы не смог. А посмеявшись над моей участью, увидев в клетке ту, кто раньше смотрела на них свысока, если вообще смотрела... Услышав признания и убедившись в том, что намерения братства и впрямь были нечистыми, сердца их наполнились злобой и местью. — Разве не спасли тебя от горожан Ари с той девицей, Милицей? — Спасли, оказали медвежью услугу. Со своими людьми я держала путь сюда, но они вмешались и пришлось снова изображать несчастную жертву. — Зачем... зачем тебе творить столько зла? — с презрением глядят на купчиху серые ольгины глаза. — Зачем это всё? — Я ждала этого вопроса, — одновременно с горечью и удовлетворением заявляет вдова Козводца, ставшие фиолетовыми губы которой дрожат. Такой Лану она никогда не видела.