– Я шышас прикормлю, - дед ловко сыпанул перловку в цель. – Но клювать один пес не будет. Рыба нынче пуганая – Воробьиная ночь близко. – Я заметил… Да и чего я так переживаю? Хуже того – ревную. Кто она мне? Случайная знакомая. Кто я для нее? Просто помощник. Она найдет свой Культ, я вернусь домой – и на этом все закончится. Между нами все равно ничего не было – ни искр, ни буйства чувств, ни каких-либо обетов и договоренностей. Наверное, просто обидно, что вместо меня Яра бросилась танцевать с первым встречным. Ну да и хрен с ней, нашим сугубо деловым отношениям остались считанные дни. Досадно, конечно, покинуть сказочный мир, не присунув ни эльфийке, ни лешачихе, но и бегать за каждой юбкой я не собираюсь. Поплавок дрогнул раз, другой и резко ушел под воду. Я бы не успел дотянуться до удилища руками, но за меня справились щупальца – темные потоки обхватили прут и рванули вверх. Увы – слишком резко, нить из плетеного конского волоса лопнула, как паутинка. – Ну надо же, - неизвестно, что деда удивило больше – сама поклевка или то, как я рыбачу. – Кажись, кой-чаво еще осталося. Шышас новую лёсу снаряжу. Музыка меж тем стала плавной и тягучей. Обернувшись, увидел, как Ярослава медленно кружится в обнимку с зеленым, то и дело касаясь раздутой грудины и оглаживая плечи. Водяной, стоит отдать ему должное, вольностей себе не позволял и ниже талии не опускался. И как я не убеждал себя, что они могут хоть на соме ездовом потрахаться – мне никто ничего не должен, а все равно на душе медленно опускался осадочек. – Бабы – как щуки, - философски изрек дед. – Мало их приманить – нужно еще вытащить. Сильно потянешь – лёсу порвешь. Слабину дашь – сама соскочит. – Она – не моя баба, - холодно ответил я. – У меня для нее наживка, видимо, маловата. Если же ты предлагаешь набить Водяному морду – этого точно делать не буду. Все равно не оценят. – Не, хозяин у нас хороший. Мужик – что надо. И советом поддержит, и рублем не обидит. А если с бабами не клеится – идите на рыбалку. Я токмо ею и спасаюсь, с тех пор как старуха в сетях удавилась. У вас клюет, кстати. Второй раз – везет вам сегодня. – Похоже, я только карасей и притягиваю, - усмехнулся и осторожно подсек. Зацеп вышел удачный – рыба дернулась и согнула удочку в дугу. Катушек в этом мире еще не изобрели, поэтому пришлось осторожно пятиться от края. Несмотря на сильную тяжесть, никакого сопротивления не ощущалось – и вскоре стало ясно, почему. На поверхность вместо карпа всплыл изуродованный труп русалки. Бедняга была без одежды, и на коже отчетливо виднелись множественные следы от клыков и когтей. На пояске из веревки болталась небольшая авоська, куда ныряльщица собирала оплавленное золото. И раз добыча осталась невредимой, значит, убийцу интересовала вовсе не она. – Мать честная, - старик вцепился в бороду. – Это же Варвара… Кто ж ее так отделал… Ответ не заставил себя долго ждать. За доску ухватилась когтистая лапа, и на причал выползла тварь, подобной которой я еще не встречал. Белое изломанное тело, уродливая безглазая голова и лишние суставы на руках и ногах – просто лютое страшилище. И хуже того – миг спустя вода вокруг взбурлила, и на пристань рванула целая орава неведомых, но крайне жестоких чудовищ. Глава 25 Я со страху отшатнулся и выпустил в урода сразу четыре жгута. Щупальца обвили тварь за руки-ноги и скрутили так, как обычно выжимают белье. И вместо воды из лопнувшей кожи брызнула черная кровь вперемешку с требухой. Которая, к слову, жутко воняла тухлой рыбой. – Мать честная! – завопил старик. – Барин, спасай! Нечисть схватила деда за лодыжку и пыталась утащить в озеро, но бедолага намертво вцепился в стойку с удочками. Обижать пожилого нелюдя, да еще и рыбака? Я такого не потерплю. Размахнулся и пустил в цель темно-фиолетовый гарпун. Колдовское острие пронзило оплывшую, как талый воск башку, и существо камнем ухнуло на дно. Ему на помощь тут же бросилось еще одно, шипя, вереща и скаля зубастую, как у мурены пасть. На суше эти дохляки перемещались на четвереньках, точно пауки-сенокосцы – неуклюже, зато быстро. Я метнулся на перехват и сгустил в ладони теневой клинок. Взмах – и обсидиановое лезвие перерубило выродку хребет, как вареную рыбью кость. Осталось лишь размозжить гнилой череп – и победа в кармане. Какой-то я злой сегодня. Аж удивительно, с чего бы это? Третий выскочил из накативший волны, как черт из табакерки. Встретил его потоком острых игл, мгновенно разорвавших тщедушное тельце так, словно его расстреляли из тяжелого пулемета. На этом наш край причала оказался зачищен, однако нашествие на парк только начиналось. Посетители и работники в ужасе бросились к воротам, где тут же образовалась толчея. Небольшая группа девушек застряла на вершине горки, а две русалки – на застопоренном мельничном колесе. Яра отбивалась от целой дюжины чудовищ, пока Айка уводила гостей подальше от воды. А вот большой и могучий Водяной отметился лишь тем, что первым дал по тапкам и заперся в тереме. – Отец, за мной! Дед весьма удивился такому обращению, вдобавок от благородного господина. Ну а как его еще позвать? Не «эй, мужик!» же. Я отвел его в безопасное место, а затем рванул на помощь полуднице. Девушка ловко жгла нечисть острыми лучами, но двух рук явно не хватало, чтобы отбиться от такой оравы. А вот у меня конечностей имелось побольше. – Седьмое орудие далекого мрачного будущего – механодендриты! Из спины выползли сразу восемь щупалец, каждое снаряженное тем или иным орудием смертоубийства, подчерпнутым из моего богатого воображаемого арсенала. Помимо банальных мечей, молотов и топоров имелись ручные дрели, двуглавые секиры, шестоперы, цепы с шипастыми шарами, томагавки, кунаи и прочий средневековый холодняк. Все это отнимало так много сил, что колени буквально подкашивались под тяжестью колдовской энергии. Но долго размахивать этим добром и не пришлось – я проредил фланги, отогнал особо ретивых особей и переключился на более слабый, но менее затратный шквал клинков. И как только какой упырь показывался из воды, на него тут же обрушивался колючий разрывающий плоть поток. – Ты сегодня сам не свой! – хохотнула Ярослава – раскрасневшаяся, потная, но донельзя довольная. – Взаимно, - процедил сквозь стиснутые зубы, лохматя в мочалку очередного вурдалака. – Да ладно тебе хмуриться. Когда еще так повеселишься? – Одна из русалок погибла, так что не вижу в этом ничего веселого. И если узнаю, что это ты приманила нечисть… – Сбрендил, что ли? Я – едкая сучка, а не сумасшедшая. Не хватало еще беду лишний раз кликать. – Тогда почему они явились? Что вынудило их напасть? – Не знаю. Давай сначала их прикончим, а уж потом будем вопросы задавать. Странная последовательность действий, но вряд ли эти хрипящие и вопящие создания смогли бы что-нибудь сказать. Правда, если покопаться у них в мозгах, возможно, удалось бы узнать немало полезного – хотя бы в виде мысленных образов и обрывков воспоминаний. – Надо поймать одного. Срочно. – Поздно. Они отступают. Я метнулся к загону с обезумевшими от страха сомами и вцепился в усы самой крупной и свирепой рыбины. Ментальная связь вмиг ее успокоила и подчинила, благодаря чему я взобрался в седло и торпедой рванул на дно. Твари там улепетывали со всех лап, и под водой они двигались еще быстрее, чем на суше. К тому же, им хватало ума бросаться врассыпную, петлять и прятаться в зарослях, а не ломиться в одном направлении. Мне же приходилось использовать сразу четыре стихии – Тьму, чтобы управлять сомом, Огонь, чтобы хоть немного согреться на глубине, Свет, чтобы искать путь в кромешном мраке, и Воздух, чтобы наполнять легкие свежим кислородом. Все это давалось ценой запредельной сосредоточенности, из-за чего болела голова и кололо сердце, но я был слишком разозлен – и поведением подруги, и смертью ни в чем не повинной русалки. И на последних толиках дара таки настиг одного упыря у самого края разверзшейся посреди озера бездны, уходящей на такую глубину, что луча не хватило даже для того, чтобы достичь противоположной стенки. Я даже близко не представлял, что это такое – просто широченный туннель в никуда, причем явно природного происхождения. Стенки казались гладкими, будто обработанными, но извилистый срез шахты отметал всяческую возможность того, что эту яму вырыли люди… или же иные существа. Единственное, что намекало на вмешательство человека – это крупные куски летучей верфи вокруг. Обычно срубы не скрепляли гвоздями, но Горыныч сделал исключение – видимо, на случай непогоды или сильного ветра. Я разглядел опаленный дочерна обломок терема, крышу пакгауза, пару кранов и ребра стапелей, но такой же мусор валялся почти повсюду. Скорее всего, это был карстовый пролом, кратер от метеорита или нечто подобное, но именно там обитали чудища. Вид проклятого колодца вселил такой страх, что я едва не направил сома на поверхность. И только долг перед погибшей девушкой вынудил перебороть первобытный ужас и послать рыбу прямо к черному уродливому зеву. Рыболюд уже собрался кануть во мрак, когда я налетел на него сверху и оплел паутиной щупалец. Хотел таким образом спеленать добычу и оттащить к причалу, однако случайно задействовал ментальную связь. И в ответ пошел такой колдовской дудос, что я ненадолго потерял сознание и не вдохнул воду лишь потому, что за миг до отключки наполнил легкие. Захлестнувшее разум цунами принесло образы древних руин, погребенных где-то во мраке. Тьму разбавляло лишь тусклое сияние растущих из стен кристаллов, под которыми белые упыри молились уродливым искаженным идолам. От созерцания этого хтонического города душу охватил воистину неописуемый лавкрафтианский ужас. Который едва не довел до инфаркта, когда ослабшие путы лопнули, и освободившееся существо вцепилось в ногу и потащило в бездну. Я не особо религиозен, даже с учетом особенностей нового мира, но в тот момент взмолился всем богам, каких только вспомнил – от Ктулху до Илуватара. И очень скоро чернильную мглу прорезало золотое копье и прошило нечисть насквозь. Следом ударил широкий столп, и я увидел над собой златовласого обнаженного ангела в алых лентах. Ангелом оказалась Ярослава. Похоже, до богов молитвы не дошли, а вот до нее вполне – с учетом нашей постоянной связи. Полудница хватила меня за патлы и рванула наверх – к теплу и свету. Вот только я потратил столько сил и натерпелся такого страха, что едва держался на грани сознания. И внешне вполне походил на недавно преставившегося утопленника. – Савва! Айка помогла вытащить обмякшую тушку на причал, и Яра тут же приступила к исцелению. Первым делом проверила легкие на наличие воды, но не нашла ничего сверх меры. Затем провела ладонями над торсом и головой и в отчаянии захлопала по щекам. – Савелий, очнись! Я – твоя госпожа – и я приказываю перестать выделываться! «Раков, черт возьми! Не дури!». «Там в проломе… - даже разговор про себя давался большим трудом и болью в висках. – Какие-то руины. Большие – с целый город». «Да и плевать на них. Соберись – потом сам все расскажешь». Мышцы одолела небывалая слабость. Солнце ударило по глазам сияющим туннелем – как тогда, в больничной палате. Сколько времени прошло с тех пор? Вроде немного, а кажется – целая вечность. Так много испытал за эти дни, словно вторую жизнь прожил. Дыхание стало столь редким, что я едва замечал, как дышу. Пульс слабел ему под стать, как и ток крови в расширенных венах. Я засыпал как от легкого наркоза, медленно, но неминуемо погружаясь в пустоту, что в ту яму на дне. Даруют ли мне еще один шанс? Попаду ли я в водоворот миров или навеки исчезну вместе с бренной плотью? «Не смей помирать, слышишь? Мы еще не закончили!». Яра излила на меня яркий целебный туман, вот только даже могущественная волшба не могла помочь. Потому что на моем теле не было ран, чтобы их лечить – я просто смертельно устал, а против этого волшебный свет оказался бессилен. – Господин, - лешачиха опустилась рядом на колени, бережно взяла мою руку и прижала к груди. – Пожалуйста, не оставляйте нас. И теплая мягкость в ладони внезапно всколыхнула почти остановившийся мотор. Гормоны брызнули в кровь, и ведомое рефлексом сердце ускорило бой. Пока еще не очень сильно, но этого хватило, чтобы я приоткрыл дрогнувшие веки и разлепил спекшиеся губы. И это не осталось незамеченным для цепких глаз полудницы. – Вот о чем ты мечтал, да? – со злостью прошипела она и бесцеремонно взгромоздилась на причинное место. – Это тебя взбодрит? Ну так держи – не жалко. Ярослава рванула ленты на груди, схватила меня за предплечья и прижала пальцы к упругим холмикам. – Нравится? – спутница сжала ладони и стала гладить ими свои прелести. – Ты этого хотел все это время? Как ни странно, мера подействовала – возбуждение вынудило мотор выйти почти что на здоровый такт. И пусть тело потихоньку оживало, на душу все еще давила пудовая гиря замешательства и страха, и я понятия не имел, как от нее избавиться.