– То, о чем попросила, - подруга легла на кровать и подперла висок ладонью. – Там внизу мы были без одежды. И сейчас я хочу так же. – Тогда не возмущайся, если тебе в живот что-нибудь упрется. Я не столетний монах, чтобы так контролировать свое тело. – Ничего страшного, - она похлопала по перине. – Как-нибудь переживу. Я разделся и лег рядом – лицом к лицу – задыхаясь от водоворота самых разных эмоций. В душе смерчем вертелись тревога, неловкость, вожделение и страх. И еще нечто такое, что заметно возвышалось над примитивными животными чувствами, и чему я не мог дать четкого определения. – Кстати, насчет оскорблений, - Яра несмело ткнулась лбом в грудь. – Я бы хотела извиниться за свое поведение. Ты – замечательный человек и не заслуживаешь того, что я натворила. – Да ладно, ерунда, - осторожно приобнял ее за дрогнувшее плечо. Она ответила тем же и зажала мою ногу между бедер. Так мы и пролежали, пока не стемнело. Я до последнего ожидал подвоха – что сейчас кто-нибудь ворвется в комнату и нас застукает или какой-то такой подлянки, но когда спальню заволокло мраком, я заметил, как кожа соседки едва заметно источает свет. Над теремом грянул гром – аж крыша затрещала – и полудница нехотя отстранилась. – Пора собираться. Лучше добраться до академии до полуночи. Иначе потом… будет сложнее. Так и поступили. Оделись, снарядились замаскированными под украшения оберегами и сели в машину. Подготовка к воистину булгаковскому балу шла полным ходом. Охраны и гостей собралось столько, что во всем Китеже не нашлось бы такого количества колдунов. Очевидно, маги прибыли со всей страны, одетые, как на самое важное событие в своей жизни. И с каждым шагом по мрачным коридорам академии я все больше убеждался в правоте Ярославы. Но самое жуткое открытие еще ждало впереди… Нас сопроводили в помещение, напоминающее убранством театр или актовый зал. Здесь стояла высокая сцена, к которой дугами спускались ряды кресел. Все были заняты, но я не видел посетителей из-за темноты, а вот сцену осветили достаточно ярко. И за длинным столом точно на тайной вечери восседали двенадцать престарелых чародеев в роскошных кителях с эполетами и мантиях цвета запекшейся крови. Когда все собрались, на край сцены под гром аплодисментов вышел Буян Брониславович в красном плаще поверх кольчуги. Ректор отвесил низкий поклон и начал скучную приветственную речь, под которую я не заснул лишь потому, что отовсюду чувствовал незримую угрозу. Старик вещал про непростые времена, про грядущую бурю и строгий отбор, благодаря которому его Академия стала одной из лучших в империи и прочее бла-бла-бла. После этого богатырь пригласил на сцену пятерку лучших абитуриентов, которые набрали больше всех баллов. И с почетом озвучил имя госпожи Евы Алферовой, как занявшей почетное первое место. И от того, что я увидел, руки похолодели, а сердце рвануло в галоп, словно под лучи софитов выползло неведомое хтоническое чудовище. Впрочем, чудовища я бы так не испугался – с ним понятно, что делать. А вот как поступить с рыжей сволочью, что вырядилась в то же самое платье, в котором убила семью Савелия Ракова, я представлял с трудом. Проще говоря, Евой Алферовой оказалась та самая девушка, что скакала на мне в самом начале этой безумной истории. А это означало только одно – шабаш Культа можно считать открытым. Глава 30 – Ах ты ж сука, - я вскочил с места от возмущения. – Сядь, - Яра схватила меня за руку и усадила в кресло. «Но ты видела? – я перешел на ментальную связь. – Это же та самая девка из Культа». Полудница напряженно смотрела на сцену и никак не реагировала на мои слова. «Эй! Ты меня слышишь?». – Ты что-то сказал? – она нахмурилась. – Говорю, это та девка из Культа, - перешел на едва слышный шепот. – И ты все еще не веришь моим словам? – Теперь верю. Кстати, почему телепатия не работает? Девушка прищурилась и напряженно сжала губы – очевидно, пыталась проверить соединение, но так и не дождалась отклика. – Странно. То ли Ночь себя проявляет, то ли магистры подсуетились. Вызови Ягу и передай, что на бал съехалось немало народа. Эта загодя оговоренная кодовая фраза означала «готовьтесь и атакуйте при первой же возможности». Но когда я достал зерцало, то вместо строгого лика колдуньи увидел рябь на водной глади. – Что это? – показал «помехи» спутнице. Та тихо чертыхнулась. – Они все глушат. Наверное, боятся шпионов. Сейчас досидим эту часть и попробуем свинтить из академии. Тем временем Буян пригласил Дубравина, и Светозар поднялся на сцену вместе со своим отцом под особо бурную овацию. Оба вырядились в белоснежные кители и с большой охотой махали в зал, словно звезды на красной дорожке. Но больше всего я отметил не их безнаказанность или ублюдочное поведение, а вышитые на манжетах колеса о шести спицах, коих светочи ничуточки не стеснялись. Более того, на их лацканах поблескивали золотые значки с теми же символами, и проследив за наиболее восторженными зрителями, я заметил целую когорту нацистских выродков в правом секторе. – Это, блин, уже не шабаш, - прошипел я, воровато озираясь. – Это хренова черная месса. – Я предупреждала. Следом за Алферовой, Дубравиными и уже знакомым вам Крузе на почетный помост поднялись Юрий Белинский – низкорослый кучерявый толстяк в очках, и Злата Зайцева – субтильного телосложения леди в черном кукольном платьице. Девушку сопровождал громила в пластинчатом доспехе с жутковатой личиной на шлеме, и движения воина казались дергаными и неестественными, как у марионетки. Эти абитуриенты держались особняком и выглядели вполне адекватными в отличие от первой троицы истинных маньяков, но я все равно не видел в них союзников или хотя бы помощников. Может, не все из допущенных помазаны кровью и войной, но полностью доверять я мог лишь одному существу – Ярославе. – Аплодисменты пятерке победителей! – с восторгом крикнул ректор, и стены задрожали от громоподобных хлопков. – Лучшие из лучших, самые талантливые и перспективные. Уверен, они с гордостью выдержат все испытания и станут опорой и основой трона на любой… - старик сказал «беде», но судя по строению предложения, изначально держал в уме совершенно иное слово. – А теперь приглашаю всех в банкетный зал. Давайте пить, веселиться и чествовать сих отроков в преддверии Воробьиной ночи! – Скоты… - процедила Яра сквозь стиснутые зубы. – Они бросили Китеж на произвол судьбы. В ненастье только маги могут уберечь народ от разгулявшейся нечисти. А эти предпочли лить за воротник и жрать в три горла за высокими стенами и непроницаемыми щитами. Я, конечно, давно их подозревала, но даже представить не могла, как далеко они зашли. – А смысл им напрягаться? - я взял дрожащую от негодования спутницу под локоть и поспешил к выходу, криво улыбаясь всем встречным. – Завтра они встретят новый восход – и новый мир. Мир, который будет принадлежать только им. Мир, в котором все будет как прежде. Так, как они привыкли. Как в старые добрые времена лихой юности, когда и трава была зеленее, и меч рубил крепче. Вот и развлекаются напоследок. А простой люд… когда он их вообще волновал? – Уж не сомневайся, - в глазах подруги заблестели адские отсветы. – Этот кутеж станет для них последним. Мы быстрым шагом подошли к воротам холла, где нам тут же заступили дорогу чародеи в темно-синих ливреях. – Прошу прощения, - с ехидцей произнес один. – Но Академия закрыта до рассвета. Покидать ее строжайше запрещено ради вашей же безопасности. – Нам нужно сделать срочный вызов, - сказал я. – Я забыл привязать свой дом. Охранники недоуменно переглянулись. – Что, простите? – Я живу в избушке на куриных ножках. Да не в простой, а в боевой – прямиком с Великой войны. И эта зараза вполне может сбежать с участка и всякого натворить. Потом ищи ее, штрафы плати, в судах разбирайся… Я быстренько позвоню – и сразу же вернусь. – Никак не можно, - заявил второй. – Прямое распоряжение ректора. А вызвать слуг вы все равно не сумеете – в эфире атмосферные возмущения. – Все так, - кивнул напарник. – Магическая буря накрыла весь город. – Ну, ладно… - я поднял ладони и отступил на шаг. – Потом не говорите, что не предупреждал. – Веселой ночи, - с издевкой бросили нам вслед. Похоже, нам оставался только план «В» - держаться до тех пор, пока соратники сами не пойдут нас вызволять. И судя по тому, что впереди нас ждал клубок змей вперемешку с банкой пауков, даже простое развлечение на балу вполне могло сравниться с забегом по минному полю или вылазкой в глубоком тылу. Особенно если учесть, что как минимум три участника парада больше всего на свете желают моей смерти – причем как можно более долгой и мучительной. Но по счастью отличников усадили за отдельный стол на почетной возвышенности у окна, и нас с ними отделяло внушительное пространство площадью в два школьных спортзала. Мы же заняли неприметные места в мрачном углу около входа, но даже там в глазах рябило от несчетного количества украшений, медалей и артефактов. Похоже, в Китеж слетелись самые богатые и влиятельные колдуны со всей империи, что лишь подтверждало слова полудницы. Эта ночь – их последняя попытка реванша в и без того чрезмерно долгих жизнях, и если они не преуспеют, то вместо былой славы получат колья и костры за измену родине. А значит, вся эта кодла не остановится ни перед чем, и самое глупое, что может прийти в голову, это надежда на пощаду и снисхождение. Эти твари пошли ва-банк, отступление для них равносильно смерти, и сдавать назад никто не собирается. Значит, и мы не будем. Двери распахнулись, и в залу багровым ручьем втекли слуги в бархатных камзолах. Все они несли подносы с изысканными яствами и дорогущими винами в золотых кувшинах. Перед нами приземлили широкое блюдо, на котором лежал запеченный целиком лебедь – я сразу же узнал эту птицу по размеру, форме клюва и характерному изгибу шеи. И если изначально меня тошнило метафорически – от переизбытка роскоши и вычурных повадок знати, то теперь живот скрутило по-настоящему. Я обожал лебедей, и есть эту благородное создание – все равно что предаваться каннибализму. Хотя не удивлюсь, если на афтерпати начнется такое, что все людоеды мира побледнеют от ужаса. – Мерзость, - Яра с отвращением отбросила двузубую вилку. – Что же вы, голубушка, брезгуете? – жирная баба с грудями навыкате голыми руками оторвала крыло и вгрызлась в него почерневшими зубами. – Это – пища царей. – У нечисти – свои цари, - усмехнулся тощий старик с пигментными пятнами на лысине. – И повадки тоже – вот и воротит нос. Я вот, кстати, в бытность свою боевым офицером, без всяких зазрений поедал ее сородичей. А что? Чем Гамаюн – не птица, а русалка – не рыба? Подруга сжала кулак, и мне пришлось осторожно коснуться ее коленки, чтобы девушка не кинулась в бой раньше срока. – Таких, как ты, правда, пробовать не доводилось. Мы вас использовали иным способом, для коего вы подходите куда больше, чем для трапезы, - старик осклабился. – Хотя, один мой давний знакомец в походе за Калинов мост как-то раз схарчил целый выводок полудниц. А что еще оставалось, если заблудился зимой в дремучем лесу – не кору же трескать. – Какой ужас, - я улыбнулся с таким презрением, что его, казалось, можно было потрогать пальцем. – Хорошо, что те жуткие времена больше никогда не повторятся. Дед поморщился, как от зубной боли, а жируха отложила недоеденное крыло. Я тоже знал, на что давить, чтобы подпортить этой гнили аппетит.