– Так уж меня научили, - она равнодушно пожала плечами. – Так же учу и я. Можно сто раз объяснить, как правильно плавать, а можно один раз бросить в реку. – Ага. И девять из десяти утонут. – Значит, мне повезло, что ты – десятый. – Знаешь, что? – ткнул ее пальцем в плечо. – Еще одна такая выходка… – И что? – девушка осклабилась. – Ты меня побьешь? Я не сразу нашел, что ответить. Если меня рядовая нечисть так отделала и школяр чуть не угробил, то что ждать этой ведьмы? – Нет, - я опустил руку. – Но сделаю выводы. Яра запрокинула голову и рассмеялась. – Договорились. А теперь собери еду в корзинку – нам предстоит долгий путь. – Куда? – Все ты сразу знать хочешь. Так же от скуки помереть можно. *** После небольшого перекуса мы углубились в лес. Уже рассвело, проснулись птицы, а с дорог послышались приглушенные окрики и скрип колес. Теперь идти было не так страшно, и все равно я осматривался по сторонам и пытался отыскать на дорожке следы неведомых зверей. – Расскажи о себе, - неожиданно попросила Ярослава. – Что именно? – я поднял обломок ветки и закинул на плечо – ребячество, но на душе стало спокойнее. – Ты и в прошлой жизни тоже был дворянином? Больно грамотно изъясняешься. – Да нет. Родители у меня вполне обычные. Мама – бухгалтер… По-вашему, счетовод, наверное. Отец – архитектор. Вроде как зодчий. Самая обычная семья. Да и я такой же. – Раз мама счетовод, а папа – зодчий, стало быть, они не только школы, но и академии кончали. А кто ж простолюдинов в академию примет? – Ну, у нас в школу все ходят – даже холопы. А в академии за ум берут, а не титулы. – Занятный у вас мир. Ты тоже на кого-то учился? – На юриста. По-вашему – адвокат. Хотя не все юристы становятся адвокатами, но я хотел. – Почему? Любишь защищать слабых и обездоленных? – Не знаю. Но от несправедливости меня коробит. Уж не знаю, почему. Похоже, так воспитали. – Жажда справедливости порождает праведный гнев. Это хорошее качество – применяй его почаще. Если уж и питать Тьму, то правым путем. – А если левым? – Лешачиху помнишь? – Яра хмыкнула. – Когда-то она была человеком. Колдуна же Тьма извратит еще сильнее. Управлять ею так, чтобы не поддаваться влиянию – крайне трудный путь. Для этого нужна стальная воля и четкое осознание цели, иначе быстро падешь во мрак. Возможно, именно поэтому папаша Ракова не стал взывать к Чернобогу даже на пороге неминуемой гибели. На мой взгляд – совершенно зря. – Думаешь, я справлюсь лучше? У меня воля не то что не стальная, а даже не глиняная. Я ни одного недрочабря не выдержал, а ты мне тут такие соблазны предлагаешь. – Недрочабрь? – девушка обернулась и приподняла бровь. – Что это? Какой-то праздник? – Вроде того. Надо воздерживаться от блуда целый месяц. – Занятные у вас там обычаи. Но выбор у тебя в любом случае невелик. Или ты овладеешь Тьмой, или Тьма овладеет тобой. Иного не дано. – Замечательная перспектива, - я врезал палкой по толстому мухомору, точно клюшкой от гольфа. Мухомор поправил сбитую набекрень шляпку и погрозил в ответ кулаком. – Да ты не вешай нос – со временем освоишься. – Ага. Или погибну. – Таков путь чародея, - блондинка развела руками. – Кто хочет покоя, подается в холопы. Ни войн тебе, ни дуэлей. Правда, высечь могут или на пса обменять, да и спину до самой старости гнуть придется. – Ты вот сказала про цель. А я до сих пор не знаю, на что подписался. – Твоя задача – проникнуть в Академию и найти культистов. Вроде уже объясняла. – Не думаю, что это самое важное. – Для первого шага достаточно. А теперь болтай потише, мы почти пришли. Тропа вывела нас к просторному полю недалеко от берега озера, где стоял Китеж. Впрочем, полем это место можно назвать с большой натяжкой, ибо выглядело оно, как след огромного пожарища, где не росло ни одной свежей травинки. Зато в изобилии лежали скелеты в ржавых кольчугах и остроконечных шлемах, меж которыми виднелись полуистлевшие стяги – алые и черные. Тут и там темнели раскуроченные обугленные избушки, но это были не руины хуторов, а нечто совершенно иное. Избушки те отличались небольшими – в одну комнату – размерами, а стены и крыши покрывали склепанные меж собой листы железа. Но навесная броня – далеко не самое необычное в конструкции этих «домов». Куда жутче выглядели окованные сталью куриные ноги, на которых эти избушки в свое время передвигались. Но одними ногами много не навоюешь, поэтому по бокам приделали медные раструбы и жуткого вида клещи. Все это вкупе с узкими прорезями на лобовых листах придавало избам сходства с футуристическими боевыми шагоходами, вроде дредноутов из «Вархаммера». Но это – не единственная «техника» на древнем поле брани. Среди рытвин и проплешин валялись обломки летучих кораблей, меж них серели утыканные стрелами ступы, а остовы трехголовых ящеров лежали рядом с опрокинутыми и разбитыми русскими печами на гусеничном ходу. И вместо полатей около дымоходов приторочили бронзовые пушки и приземистые мортиры, превратив тем самым печи в самоходную артиллерию. – Ничего себе… - что ни говори, а этот мир умел удивлять. Не успел отойти от Китежа, и тут такое. – Что это? – Следы Великой войны, - холодно ответила Яра. – Сто лет прошло, а все как вчера началось. – Почему тела не убрали? – Некому. Нечисть сюда не пускают, а люди обходят поле за версту. Это проклятое место, полное боли и зла. – Что мы будем здесь делать? Искать чудовище? – Нет, - девушка поправила пояс и шагнула вниз по склону. – Дом. *** Как вскоре выяснилось, чудовищ тут тоже водилось изрядно. Стоило ступить на мертвую землю, как из нор с ревом и хрюканьем выскочили полусгнившие мертвецы и на четвереньках, точно ящерицы, бросились к нам с трех сторон. Я насчитал не меньше дюжины вурдалаков и приготовился к бою, однако Яра спокойным тоном велела мне закрыть глаза. – Не зажмуриться, балда, - проворчала она. – Прикройся предплечьем. Едва успел это сделать, как вспыхнула столь яркий сполох, что я увидел лучевую кость сквозь меженные веки. Ближайшие упыри тут же превратились в факелы и рассыпались прахом, а их более удачливые товарищи предпочли забиться в логова и больше не высовываться. – Что за… - я потрогал горячие, как после долгого загара щеки. – Это что за фокусы? И кому пришло в голову засунуть тебя в бочку – с такой-то силой? – Кому? – Ярослава усмехнулась. – Твоему отцу, кому же еще. – Но зачем? – Много будешь знать – состаришься, - она щелкнула меня по носу и продолжила путь среди костей и остовов тяжелой «техники». Мы дошли почти до середины поля, где в затопленной водой воронке лежала на боку бронированная изба. – Вот эта сгодится, - Яра прыгнула на крышу. – Внешних повреждений нет, а водитель не успел спастись. Значит, его дух все еще заточен в зачарованном кожухе. – И что это дает? – удивился я. – Много чего. Как минимум, не придется вытаскивать эту рухлядь из ямы. – Почему? – Потому, что она вылезет сама. Нужно лишь пробудить духа и дать ему нужную цель. – Погоди… что? Она не ответила. Приложила ладони к смотровой щели, и в нее ударили ослепительные лучи. В тот же миг из печной трубы повалил дым, раздался оглушительный лязг, и громадина пришла в движение. Медленно поднялась, меся грязь ржавыми когтями, и повертелась вокруг оси в поисках врага. Стоило мне попасть в поле зрения, как «забрало» засияло алым, а медный раструб со скрежетом опустился и выплюнул струю пламени – да такую, что напалмовый огнемет позавидует. Благо механизм износился и уже не обладал прежней точностью, иначе прожарил бы меня до хрустящей корочки. – Яра, блин! – я попытался оббежать избу, чтобы не попасть под поток, но та крутилась, как башня у танка. – Что ты заладил со своими блинами? – девушка сидела на коньке и заливисто хохотала. – Сейчас не масленица. – Это не смешно!