– Ты, воин, что-то спутал. Я челядью не торгую. «Лжешь!» – едва не вырвалось у Молодцова, но он сумел сдержаться. И процедил аккуратное: – Твой человек продал меня варягам на капище! – А-а-а, этот… – вспомнил боярин. – Да, знаю. Так это твой человек был, тот, кого продали? – Я это был! – буркнул Молодцов. – Ты? – удивился боярин. – Мне сказали: холоп беглый. А ты-то воин. И тут, змей, соврал, значит. – Тогда я еще не был воином, – честно признался Молодцов. Боярин помолчал, подумал немного, потом произнес рассудительно: – Это судьба. Перун – не Сварог. Абы кого на Перуновы игрища не возьмут. Приказчик мой, плут, нажиться хотел, а вышло, что дорогу тебе найти помог. – Так мне что же, поблагодарить его? – язвительно проговорил Молодцов. – Обойдется, – отрезал боярин. – Он свое получит. Сполна. Но коли ты за вирой пришел, то я дам. Человек это мой. С меня спрос. Данила покачал головой: – Не надо мне ничего, боярин, благодарю. Прав ты. Судьба это. – Как скажешь. А теперь я спрошу: приказчика моего зачем пугал? – Я это тебя, боярин, напугать хотел. – Данила глядел в пол, как набедокуривший школьник. – Меня? Боярин добродушно рассмеялся. Молодцов тоже улыбнулся: действительно смешно выходит. – Ну что ж, пусть и ему урок будет, – закрыл вопрос боярин. – А ты от виры зря отказываешься. Серебро лишним не бывает. – Не надо, – мотнул головой Данила. – И впрямь ты, Данила, Молодец, – заметил боярин. – Дерзкий, но в меру. И не жадный. И с пониманием. Да ты садись уже, – предложил боярин, сам тоже опускаясь в кресло с высокой резной спинкой. – Вина вот выпей, о себе расскажи. «А почему бы и нет?» – подумал Данила. Он сел, взял кубок… – Я, боярин, не все о себе помню. Помню, что в лесу был, а потом получил тупой стрелой в голову… Ну и забыл, что раньше было. – Такое бывает, – покивал боярин. – Дальше рассказывай… Данила противиться не стал, поведал вкратце о своих приключениях, только плавания за море коснулся совсем вскользь: мол, сходили в Булгарию по приказу великого князя, и все. – А чем закончилась та история с ведуньей, которая одурманила твоих друзей? – неожиданно заинтересовался боярин. – А ничем. Сбежала она. – Сбежала, значит? – Ага. Данила секунд двадцать выдерживал пристальный взгляд боярина, но потом все же отвел глаза. – А ведь ты не все мне рассказал, Данила Молодец. – Боярин глянул на Молодцова в упор: – Я ведь знаю, зачем вы в Булгарию ходили. Рассказал мне об этом князь. И о тебе тоже рассказал. Нет, не говори ничего, – остановил он Молодцова, собравшегося оправдываться. – Правильно, что не рассказал. И знаешь, обережник… Иди-ка ты ко мне в гридь! Предложение было… знатное. Щедрое. Гридень князь-воеводы Серегея – это не хуже, чем гридень великого князя. А может, даже и лучше, если судить по броне и оружию. Однако Данила не колебался: – Спасибо, боярин, но нет. У меня свои друзья, свое дело. – Ну как знаешь, – боярин не стал настаивать. – И на вот, возьми, – боярин положил на стол увесистую золотую бляху с выпуклым изображением сокола. – В память о нашем разговоре. – Спасибо, – искренне ответил Данила, радуясь, понятно, не цене подарка, продавать он его все равно никогда не станет. – Ступай с Богом. Когда Данила вышел из комнаты, к нему тут же подскочил Скорохват: – Ну как? – А? Что? Не волнуйся, Скорохват, все со мной отлично, и у нас все отлично. – Он обнял рукой друга за шею. – Не волнуйся. Хороший у вас батька, – бросил он стражам у ворот. – Пошли теперь. Воислав, наверное, нас заждался с остальными. Батька и остальные обережники, разумеется, ждали своих собратьев, но уезжать никуда не торопились, поэтому общим решением было постановлено перенести отъезд на завтра, а пока устроить пир в честь высокой встречи Молодцова. За время застолья никто у Данилы не спросил, о чем он разговаривал с боярином, хотя, учитывая его репутацию и репутацию Молодцова, теории наверняка строили самые разные, но друзья есть друзья, придет время, захочет, побратим сам все расскажет, а нет, значит, и нет. Злоупотреблять алкоголем никто не стал, и после заката Данила и Улада поднялись к себе, пир сам собой затух. Будущие муж и жена лежали рядом, неспешно лаская друг друга, спешить им было некуда, до утра еще куча времени. – Значит, ты поедешь к этому кузнецу? – нежно и грустно спросила Улада. – Какому кузнецу? – без задней мысли спросил Данила, убирая прядь с девичьей щеки. – Тому самому, Вакуле. – А, к нему, ну да, заедем по пути. Почему тебе это не нравится? Поскольку путешествовать на этот раз пришлось не на ладье, а на санях, Уладе пришлось остаться в Киеве, ей буквально не хватило места. – Как будто не знаешь почему, опять поедешь к этой… – Ну что, Уладушка. – Данила сильнее прижал свою невесту к себе. – Неужели ты всерьез ревнуешь меня к какой-то девчушке? Ну посмотри на себя, краше тебя нет на свете, горячее, ослепительней, моя дорогая. – Молодцов зарылся носом во вкусно пахнущие волосы. – А Вакуле я очень многим обязан, я должен повидать перед тем, как мы поженимся, и с батькой попрощаемся. – Я думаю, тебе все равно не надо ездить. – Ну не упрямься, дорогая. – Не езди к Вакуле. Улада отодвинулась от Молодцова, и в ее голосе было что-то… что-то не то. Данила понял, что за этим стоит не простая ревность, а что-то еще. – Но почему? – искренне удивился он. – Не знаю, не езди, я боюсь почему-то. – Ну как же так, милая, там мои друзья будут. И вообще, я зимнего моря не испугался, царей, князей и печенегов. Неужто я от какого-то кузнеца к тебе не приеду? Он притянул девушку к себе. Поцеловал, снова и снова. Сначала Улада натурально пыталась сопротивляться, но в итоге полностью отдалась во власть мужчине. Глава 6 Отчиная земля Тянуть дальше с отъездом было уже нежелательно, поскольку медленно, но уверенно наступала весна. Кроме того, совсем недолго осталось до Праздника, который по языческой традиции приходился на весеннее равноденствие. Воислав хотел прибыть к своей жене и уладить все дела до него. Поэтому на двух запряженных санях вшестером обережники отправились в свое очередное путешествие. Еще одни сани взяли с собой порожняком. Все они нужны были, чтобы перевезти имущество Воислава в его новое имение. Вернее, старое, потому что вроде как та земля раньше принадлежала роду Воислава. Земля была богатая, на холме возле реки, кругом полно рыбы и дичи, земля плодородная, рядом болота и борти, откуда холопы собирали руду, мед и иные недешевые товары. А из-за чего Воислав ее потерял, Молодцов так и не узнал толком. Данила ехал вместе с Шибридой и Клеком, а Скорохват уместился на второй телеге вместе с батькой и Бенемом. Бывший пленный степняк и не думал уходить из ватаги и теперь занимал то же место в ватаге, что когда-то принадлежало Даниле. Он даже чувствовал небольшой укол ревности, что у Воислава появился новый личный ученик, но быстро одергивал себя. Молодцову даже намекнул Скорохват, что Бенем договорился с Воиславом, чтобы тот оставил его у себя в поместье на обучение. По всему выходило, что Молодцову следует только радоваться за своего побратима из ватаги. Дом Вакулы стоял недалеко от города Бродов, где, собственно, и взял к себе в ватагу Воислав чужака Даниила, не без помощи все того же кузнеца. Сам довольно большой городок раскинулся на реке Десне, притоке Днепра, по крайней мере, Данила так для себя идентифицировал реку, куда свернули обережники после дня пути. Дорога их пролегала по извилистому руслу замерзшей реки. Правда, хорошо наезженные колеи делали дорогу достаточно удобной и даже приятной. Когда Данила, в свою очередь, оказался на санях, которые везли пустыми, вместе со Скорохватом, он все-таки узнал, что за история была с имением Воислава. – А я сам мало знаю, – ответил южанин на вопрос, натягивая поводья; впереди был поворот. – Слышал, что землю ту получил еще дед Воислава от самого Игоря. В тех местах Сварогу кланялись и Русь с Перуном не слишком любили, вот и поставил там Игорь своих людей. А выходит, лет шесть назад или семь у старшего брата Воислава вышел спор с каким-то местным боярином. Тогда они уже все Руси присягнули, гриднями стали да боярами, и получилось вот что. Брата Воислава убили, то ли на Божьем суде, то ли просто в засаду заманили. А Воислав как раз из моря вернулся, едва не успел за брата вступиться. Вызвал он сына того боярина на поединок и тоже убил, и прямо там же на перекрестке на Воислава кинулись другие гриди, но он с Вуефастом и побратимами отбился. Тогда боярин побежал к князю жаловаться, самого Владимира в Киеве не было, еще в силе был Блуд, всем верховодил из Вышгорода. Он повелел заплатить виру Воиславу за всех убитых как за гридней, а ведь на том перекрестке и холопов побили. Вышло по пятьдесят гривен за голову. Воислав вроде часть денег отдал, тем более что в самом деле княжьи гридни отправились в Ирий, за такое князь мог и голову снять, не посмотреть ни на что. А дальше батька наш за бесценок землю продал, взял за себя Радмилу, она раньше женой его брата была. И в глушь поехал. Купил в лесу деревеньку, в которой бортничеством промышляли, тоже недешево, сам понимаешь: мед, воск, оставил там свою жену, а сам стал обережником. Мог ведь и в дружину княжью пойти или к любому другому князю, но не стал, захотел жить своей волей, и видишь, получилось. Что ж, теперь многое прояснилось, и «милость» Владимира, и задумчивый вид Воислава, когда ему вернули отчинную землю. – Вот так история, хоть сагу сочиняй, – сказал Молодцов. – Бывает, – лаконично ответил Скорохват, направляя сани. А еще Даниле места казались по-настоящему родными, сколько здесь приключений он пережил и в одиночку, и с друзьями.