Проехали пару поприщ по льду, выбрались на пологий берег, а дальше по хорошо наезженному тракту прямиком к имению кузнеца. Кузнец здесь не просто промышленность и передовая наука в одном лице, но и человек, знающий толк в колдовстве. А как же иначе ему управляться с духами огня и земли. Поэтому все они живут на отшибе, и слухи о них бродят разные. Вполне вероятно, сами кузнецы их и поддерживают, потому что где много железа, там много денег, а где много денег, там рано или поздно появятся разбойники. Вакула встретил обережников в воротах своего подворья. Вместе со всем семейством: двумя женами и многочисленной ребятней. Стоял он, подбоченясь, во всей красе с гривной на шее и серебряным браслетом на толстенной ручище. Заячья шапка сдвинута набекрень, открывая черные курчавые волосы, толстенный тулуп распахнут, так что алая рубаха с узором была отлично видна гостям. Обе жены тоже приоделись в одежду из крашеного льна, нацепили на себя все украшения, которые могли, дорогие и не очень. Вакула, на взгляд Данила, за эти полгода совсем не изменился, разве что раздобрел чуток в поясе. А вот его младшая жена заимела вполне себе округлившийся животик. Это было, конечно, тайной, но к этому почти наверняка приложил… хм… руку его друг Клек. Данила, что называется, застал их обоих на месте преступления. Честно говоря, здешние люди спокойно относятся к тому, если женщина забеременеет от другого мужчины, в том случае, если тот человек уважаемый. Все для пользы рода. Но Вакула был не из таких, поэтому Данила хранил свою маленькую тайну, так как считал кузнеца своим другом и не хотел ему ничего дурного, которое с ним обязательно случится, вздумай он устроить разборки с Клеком. Тайну он хранил не один, а вместе с Наськой, с которой они и обнаружили любовников, приняв их вначале за врагов, и после удалились, чтобы не мешать процессу. Наська тоже стояла здесь, в некрашеном льняном, но добротном платье. Сверху было накинуто что-то среднее между полушубком и курткой, а на голове теплый платок. Держалась она необычно скромно, но в глазах так и мелькали озорные огоньки, и еще она постоянно теребила косичку, торчащую из-под платка. Знак того, что она еще незамужняя девушка. Вот она за то время, пока ее не видел Данила, изменилась. Встретил он ее озорной девчушкой в лесу. Остальные дети разбежались, испугавшись чужака, вылезшего из реки, а она нет, указала ручкой в сторону селения, правда, потом тоже сбежала. Но все-таки помогла Даниле, просто так, из доброты, и это в мире, где чужак может принести неисчислимые беды селению. За те полгода, что прошло с их последней встречи, Наська еще выросла, ее фигура стала более женственной, в ней почти исчезла подростковая неловкость, уже было видно, что перед обережниками стоит будущая красивая женщина, настоящая невеста на выданье. Собственно, если бы не Данила, Наську вполне могли выдать замуж уже этой осенью и она встречала бы гостей тоже с округлившимся животиком. Хотя вряд ли, невесту бы забрал из дома жених. Еще лицо у Наськи изменилось, стало более взрослым, что ли, или серьезным. Воислав и Вакула тепло обнялись, похлопали друг друга по спинам. Кузнец со всем достоинством пригласил ватагу к себе в дом. На улице уже давно наступила ночь, и, прямо скажем, захолодало, обережники с радостью приняли приглашение и ввалились к хозяевам. Пировать пришлось при свете лучин, в полумраке, но никого это не смущало, тем более что Вакула на угощения не скупился. Обережники запивали их медом и пивом. Клек переглядывался с младшей женой Вакулы, кузнец не замечал этого или делал вид, что не замечал. Данила пережевывал кусок вяленого мяса, когда варяг его пихнул локтем: – Поблагодари Вакулу за нож. О, точно, а то он и забыл. – Вакула, прости мою забывчивость, от души спасибо тебе за нож! – Что, пригодился тебе мой подарок? – пробасил кузнец. – Еще как пригодился, сейчас поведаю историю, как все было, – поднялся Клек и выдал получасовую историю о том, как братья-варяги и Данила разобрались с Болдырем, настоящим славянским берсерком, им еще повезло, что тот не умел обращаться с оружием, а то совсем кисло бы вышло. Но в устах Клека Болдырь предстал настоящим монстром, чисто минотавр, которого бы не удалось завалить, если бы не заговоренный нож Вакулы. – Поэтому за самого славного и умелого кузнеца, за его руки и дар, полученный от богов! Он снял рог, недавно купленный в Киеве специально для таких случаев. Наполнил его пивом, потом добавил что-то из фляги: – Зимнее пиво, самое крепкое! Отпил совсем немного и весь рог протянул Вакуле. Вот хитрец! Кузнец не оплошал, конечно, выпил весь рог, но почти сразу окосел. Воислав хоть и не очень радушно посмотрел на Клека, ничего не сказал, вызвался довести друга до постели, старшая жена тоже оказалась тут как тут, сунулась помочь. А Данила по своему обыкновению вышел на улицу перехватить свежего воздуха. Ветер разогнал тучи и приятно холодил кожу, Молодцов, подставив лицо ветру, пожевывал лепешку и смотрел на звезды. Месяц еще не взошел. Очень скоро за его спиной раздалось шуршание снега. – Как там Вакула? – Спит дядька, – ответила Наська, – а Лушка опять с варягом в сарай пошла. – А тебе-то чего? – Ничего, даже хорошо, после прошлого вашего приезда я ей пригрозила, что все Вакуле расскажу, так с тех пор она как атласная стелется. И кормить меня лучше стала. – Значит, хорошо тебе здесь живется? Наська ничего не ответила, поковыряла ножкой снег. – Получается, тогда тебе Вакула нож подарил заговоренный, когда в кузню за собой взял? Я слышала, как он ведовство творил, – шепотом сказала девушка. – Там, в кузне, а ты не боялся? – Чего бояться, железо и огонь, человек из них что хочет делает. – А меня Вакула в кузню не пускает, говорит, бабам не положено. Данила фыркнул, подумал немного. – Ну хочешь, пошли, что ли? Девушка радостно взвизгнула, но тут же прикрыла рот ладошкой. Молодцов подошел к низкому капитальному сооружению внутри подворья. Напрягшийся, попытался отодвинуть камень, служивший замком. Не вышло, пришлось использовать палку в качестве рычага. С трудом, но вышло. Данила первым зашел в уже знакомую кузницу. А Наська осталась снаружи, робела. – Принеси огня, – сказал он ей. Девушка обернулась мигом, Молодцов забрал у нее лучину, взял за руку и провел в кузню. Он вставил лучину в специальный упор, свет озарил не сильно большое помещение. Большую его часть занимал горн. На стенах висели различные не сильно хитрые приспособления типа щипцов и штырей, при этом они являлись передовым научным оборудованием, с помощью которого кузнецы умудрялись творить настоящие чудеса. Например, из груды очень хреновой руды выковать закаленный меч. Тем более все эти предметы были железные, значит, сами по себе стоили огромных денег. В углу у двери валялась приличная куча камней, должно быть, той самой руды, и стояла прислоненная к стене кувалда. Данила ее приподнял и тут же поставил на место, тяжеленная, зараза! Наська восторженно разглядывала все предметы, трогала их, аккуратненько, одним пальчиком. – Ух ты, из всего этого мой дядька может выковать меч, как у тебя? – Да. – Мой батька колдун! – Нет, ты настоящих колдунов не видела. – А ты видел? Убивал их? – Я не убивал, но батька мой да, и много. – Твой батька очень хороший! – Да, – погрустнел Данила, думая о скором расставании. – Я бы хотела, чтобы у меня был такой муж, – потупив глаза, сказала Наська. – А какая бы женщина не хотела. – Молодцов захотел увести разговор в сторону, но у него не получилось. – Или такой, как ты, – сказала девушка, будто не слыша других слов. – Мне говорил Вакула, ты просил его не выдавать меня замуж. Значит, ты решился? Ты хочешь сделать меня своей женой? Прежде чем Молодцов успел что-то ответить, Наська сказала: – Я согласна, Даниил, согласна. Он даже не разглядел, как это случилось. Наська села на горн, в одно мгновенье стянула с себя верхнее платье, осталась в одной белой нижней рубахе: – Сделай меня своей женой, Даниил. Молодцов отчетливо видел в темноте кузни белые ножки, белую рубаху, знал, что под этой рубахой ничего нет, что там юное тело, жаждущее его, искренне. Он сглотнул подступивший ком в горле. – Наська, Нася, ты… Девушка спрыгнула с горна, прильнула к мужчине. Она сегодня уже столько натворила, что ей было все равно, прогонит дядька, ну пусть, плевать на все… – Ты любый мне, Даниил, ты самый лучший. Самый. Данила держал руки по швам, потому что понимал: если он даст им волю, то уже не отпустит девушку. А Наська с неожиданной сноровкой проникла под его пояс, и девичьи пальчики коснулись мужского естества. – Даниил, скажи, что тебе не нравлюсь, я не люба тебе? – В голосе звучал самый настоящий страх. Наська как умела пыталась возбудить Молодцова, но в этом не было необходимости, он был и так напряжен до предела. – Нет, ты мне нравишься, – хрипло ответил он. – Да, правда? Тогда возьми меня скорее. Данила собрал волю в кулак. – Послушай, милая. Ты очень хорошая девочка, ты добрая, красивая. Я очень хочу с тобой. Ты ведь чувствуешь. Ты ведь чувствуешь, правда? – Да, – робко пискнула девушка. – Но я не могу. Мне нельзя, понимаешь? Ни к чему хорошему это не приведет. Я могу тебя взять с собой. Найду хорошего мужа, чтобы любил, заботился о тебе. – Но почему не ты? – У меня уже есть невеста. Наська, нельзя так, чтобы с двумя, если двух любишь, то не любишь ни одну. А ты достойна лучшего, я сделаю это. Послушай… Наська слушать не стала, в кузнице вдруг стало даже немного холоднее, она молча отпрянула, схватила одежду и выбежала прочь. Данила попытался ее удержать, но у него не получилось. Гнаться за ней он не стал, нужно было перевести дух, а если он ее догонит, то на этот раз силы воли может не хватить. «Все равно она никуда не денется, – подумал Молодцов, – а завтра поговорю с Вакулой, скажу, что на обратном пути заберу Наську. Он противиться не станет, еды меньше тратить будет, и с Уладой все решу, она поймет, а Наська… да кто ее спрашивать будет. Тут, блин, Средневековье». Еще немного времени Данила потратил на заметание следов пребывания в кузне. С трудом поставил камень на место, присыпал все снегом и пошел спать, надеясь завтра разрулить ситуацию. Наутро все было как обычно. Данила по своему обыкновению проснулся позже всех с тяжелой головой отчасти из-за выпитого вчера, отчасти из-за тяжелого духа в доме. Все занимались своими привычными делами: обережники собирались в дальнейший путь, ребятня резвилась, жены ухаживали за Вакулой, а тот попивал квас с похмелья.