– Так выкладывайте. – Хорошо, но мне потребуется некоторое время, а от вас – немножко внимания, так что попрошу не перебивать меня. Самого главного глазами не увидишь… На самом деле эти слова означают, что главное – это пустота, пробел, отсутствие, воспоминание. Главное всегда неуловимо. Любимым существом или любимой вещью ты обладаешь, даже утратив их[18]. Именно отсутствие придает ценность утраченному. Воспоминание о золотой пшенице, ожидание заката, жажда родниковой воды, тоска по капризной розе, далекой звезде… или другу, которого больше нет. Главное существует лишь постольку, поскольку его еще нет и его ждут, или его уже нет, о нем сожалеют и надеются вернуть. Для Сент-Экзюпери мир обретает смысл лишь через отсутствие. Иначе все в мире ничтожно, быстротечно, его покупают, обладают им и отбрасывают. Принять отсутствие, отъезд, исчезновение, смерть означает понять ценность исчезнувшего. Это жертва, в которой нет ничего мучительного, потому что благодаря ей все обретает значение. И это не имеет ничего общего с религиозными догматами. Сент-Экзюпери не требует от нас, чтобы мы жертвовали собой ради других, и еще того меньше – чтобы мы жертвовали собой в этом мире ради лучшей участи в потустороннем мире. Сент-Экзюпери не был верующим. Интерпретации «Маленького принца», где проводятся аналогии с Христом, полная бессмыслица. Эта мирская жертва наполняет мир недостающим, неутоленной жаждой. Мир перестает сводиться к обладанию, он – лишь желание и воспоминание. Разум сильнее реальности. Впрочем, существует ли реальность вне нашего разума? Реальность существует лишь в связи с нереальностью. Звезды прекрасны, потому что существует цветок, которого мы не видим. В конце сказки Маленький принц исчезает по собственной воле… А потом исчезает и Сент-Экзюпери, тоже по собственной воле… И когда их не стало, все перешло к другим. Любовь, пшеница, звезды, пустыня, страх смерти, смех. И эти другие могут делать с ними что захотят. Поклоняться, ненавидеть, приукрашивать, забывать. Небо со звездой Маленького принца становится одновременно и самым прекрасным, и самым печальным местом на свете. Мир сводится к тоске по нему, и в этой тоске каждый человек обретает ответственность за него. Вот она, мораль ответственности Сент-Экзюпери, она в осознании, что мы в ответе за все, что делаем, даже за наши самые обычные дела – садовника, фонарщика, летчика, – но в то же время все наши действия – ничто, ведь едва совершившись, они исчезают в небытии; действия существуют лишь как надежда, которую они пробуждают, или как след, который оставляют на других. Так что все в ответе за всех, но с трагическим осознанием, что небытие – условие нашей свободы. Что без него мы были бы лишь звездами, живущими исключительно ради себя самих, или святыми, которые стремятся делать все лишь ради других. Самого главного глазами не увидишь – это наша ответственность по Сент-Экзюпери. Оставленная или грядущая пустота – это наша свобода. Долгая пауза. Впечатляюще. И, должен признать, очень убедительно. – Блестяще! – прошептала Анди, нарушив свою клятву молчать. – Но до главного мы еще не добрались, – снова заговорил Стело. – Я еще ничего не сказал вам про ваше расследование. Разгадка. Двойной ключ к двойному убийству. Я покосился на Анди, она словно вся обратилась в слух. – Что делает Сент-Экзюпери, написав «Маленького принца», а затем инсценировав собственную гибель? Тем самым он приносит себя в жертву ради того, чтобы после его исчезновения из его отсутствия, из утраты, из пустоты, которую он после себя оставил, из легенды, которая разукрасит факты, родился Маленький принц, его бумажный двойник! Чтобы тот рос по мере того, как сам он уменьшается. В каком-то смысле это Маленький принц убил Сент-Экзюпери или, вернее, Сент-Экзюпери устранился ради того, чтобы жил Маленький принц… Анди внезапно вытащила свой листок и записала: Маленький принц убил Сент-Экзюпери. Стело вскочил и продолжил, уже не скрывая возбуждения: – Разве ждала бы «Маленького принца» такая счастливая судьба, если бы не загадочная гибель Сент-Экзюпери? Если бы сказка не стала памятником герою? Скорее всего, нет… Это была бы обычная книга, а вовсе не самая читаемая в мире! Сент-Экзюпери должен был пожертвовать собой, исчезнуть ради того, чтобы Маленький принц передал его послание миру. И тогда сам Сент-Экзюпери может жить затворником на своем острове. И при этом оставаться в сердцах и умах миллионов благодаря своей книге. Своим исчезновением Сент-Экзюпери мастерски проиллюстрировал мораль сказки, понимаете? Он сделал то, о чем мечтают очень многие – сбежать, все бросить, но продолжать существовать для оставшихся, как остался он, написавший самую читаемую книгу за всю историю человечества! Анди замерла с ручкой в руке. Стело вопросительно посмотрел на нее: – Ну, что вы об этом думаете? Он выглядел абсолютно уверенным в себе, его доводы были неопровержимы. – Полностью противоположное тому, что думаете вы! Стело от изумления даже рот приоткрыл. – Я думаю, – внезапно взорвалась Анди, – что Сент-Экзюпери поступил совершенно аморально, что он был эгоистом, который все делал только для себя, что он просто притворялся святым, который печется о каждом живом существе на этой планете. А горе его друзей? Его близких? Его роз? И прежде всего – его розы? А Консуэло? Он хоть на мгновение подумал о Консуэло? И моя маленькая лисичка разрыдалась. XLVII Вода продолжала прибывать, как будто это Анди залила своими слезами маленькую планету, затерявшуюся в Атлантическом океане. Мы перебрались на ступени хижины, последнего сказочного плота среди волн. И смотрели на заходящее солнце. Метрах в пятидесяти покачивался наш гидросамолет. Ни Анди, ни Стело, похоже, и не собирались торопиться. – Значит, они так больше никогда и не увиделись? – спросила Анди. – Консуэло его оплакивала, а он притворялся погибшим. Роза напрасно ждала возвращения своего Маленького принца? – Розы не существует, – печально ответил Стело. – Роза – всего лишь символ, она не Консуэло, и не мать Тонио, и ни одна из его возлюбленных, роза – это все, чем мы дорожим. Все, что нас удерживает. Все, что мы должны покинуть, чтобы обрести свободу. – Нет! – возмутилась Анди. – Нет! Было бы слишком просто сбросить всю эту любовь в небытие! Довольствоваться сувенирной шкатулкой, куда упрятаны наши чувства. – Анди, он говорит не о сувенирной шкатулке, Антуан говорит о сокровище. О самом драгоценном сокровище… Последние слова, которыми Антуан обменялся с Консуэло, приведены в «Воспоминаниях розы»: Когда я улечу навсегда, я буду держать вас за руку. Но вы не должны вести себя, как жалкий, кричащий, плачущий и хнычущий ребенок. Я должен уйти уйти уйти… Мой дом – в твоем сердце, и я остаюсь там навсегда. Пауза. Анди: – Я знаю, тебе надо быть одному. Стело: – Ах, цветок мой, уже поздно, мне пора отплывать. Анди: – Вы пообещали мне, что, если вы не вернетесь, вы так крепко обнимете меня в сердце своем, что я всю свою жизнь буду чувствовать ваши ласки. Пауза. Стело тихо проговорил: – Это заключительные слова из «Воспоминаний розы». Как видите, воспоминания сильнее реальности. Перед тем как покинуть Консуэло, Тонио попросил окутать его плащом ее любви, чтобы пули его не брали, и она пообещала ему невидимый защитный плащ. Невидимый плащ… Самого главного глазами не увидишь… Анди снова взорвалась: – Глазами, может, и не увидишь! Но это был плащ настоящей любви! Не иллюзия и не воспоминание, а настоящая защита! Реальная! Доказательство – пули Антуана не брали! Он не погиб на войне, поскольку любовь Консуэло его оберегала. Это ее любовь спасла Сент-Экзюпери, пообещавшего написать продолжение «Маленького принца» и посвятить его Консуэло. Ложь, снова ложь, Сент-Экс врал во всем, от начала до конца. Анди повернулась ко мне. Надеялась на мою поддержку? Я не ответил. Эта часть истории меня не касалась. Кого поддерживать? Кого порицать? Как выбрать между ответственностью и свободой? – Вы правы, – сказал Стело. – Что? – удивилась Анди. – Это был настоящий плащ, защищавший от пуль. Не химера и не выдумка. Немецкие пули были вполне реальными, и они действительно не брали Антуана. Он должен был сдержать обещание. Он написал Консуэло, как и своей матери, посмертное письмо, и Консуэло поняла. Они… они встречались. – Где? – Здесь… время от времени. – Потому что он хотел написать продолжение «Маленького принца»? – Да! Антуан ведь пообещал это сделать. – И о чем говорится в этом продолжении? – Маленький принц, конечно же, вернулся к своей розе, но не в своей земной оболочке. – А роза в этом продолжении – Консуэло? – Да… Антуан же ей это пообещал, Консуэло должна была стать героиней продолжения, розой с шипами, превратившейся в сказочную принцессу. В его новой сказке Маленький принц встречается с Консуэло. Помните рисунок 1934 года? Маленький принц и Консуэло похожи на нем как две капли воды. – Как две капли воды, – задумчиво повторила Анди. – Маленького мальчика держит за руку женщина, похожая на него, – и что думают о ней, и что думают о нем? – Что… – Анди растерялась. – Что… что это… его мать… Что он… ее сын? – Не сын, дочь… С золотыми, как пшеница, волосами. Моя бабушка. Она выросла здесь… Она и есть продолжение «Маленького принца», маленькая принцесса из плоти и крови, родившаяся от союза Антуана и Консуэло… А бумажный Маленький принц был воображаемым ребенком Антуана и Консуэло, в котором соединились их черты, прелесть и хрупкость его матери и печальная мудрость его отца. – Почему они молчали? – Это была их тайна. Тайна Антуана. Для того чтобы Маленький принц мог жить у всех на виду, им надо было скрываться… Да, Антуан мастерски применил свою мораль! Он сделал все, чтобы сохранить эту тайну до самой своей смерти. И только потом стало возможным посвятить в эту тайну тех, кто приблизился к истине, кто мог бы догадаться, кто упрямо расследовал загадку Сент-Экзюпери, наиболее преданных поклонников «Маленького принца». За ними с самого начала надо было присматривать, они могли все раскрыть. Вот тогда и появилась мысль собрать их всех в одном клубе, чтобы иметь возможность за ними следить, контролировать их, сбивать со следа. Первым таинственным географом «Клуба 612» был сам Сент-Экзюпери, затем его сменила дочь, потом внук, потом я… Стело. Стело на эсперанто означает «звезда». Я улыбнулся. Все было сказано. И встал. Пора было уходить. От острова осталось лишь воспоминание, море поглотило все, кроме хижины на сваях.