– Марусь, ты? Ты как туда попала? – громко спросило оно. – Я сам тебя не вытащу, глубоко. Говори, что делать-то, Марусь! Бежать и звать кого? Митька! И это не бред и не привидение! Господи, спасибо тебе, даже если тебя нет! – Я, Мить. Беги в госпиталь, это тут рядом! Найди там начальника, Воронова. Ну, или кого-нибудь… Быстрее, прошу тебя! – Я мигом! – крикнул Митька. Его голова исчезла. Маруся потеряла счет времени и не знала, сколько минут прошло с тех пор, как Митька побежал за помощью. Десять? Двадцать? Сорок? Пирамида, на которой она стояла, уже полностью скрылась под водой. Похоже, яма наполнялась быстрее, чем раньше. Маруся держалась на ногах исключительно усилием воли. То ли от холода, то ли от страха ее то и дело прошибал озноб: а вдруг с Митькой по дороге что-нибудь случилось, он ведь такой сорвиголова! Вдруг он никому ничего не сказал, и она ждет напрасно? Она уже решила, что Митька ей таки померещился, когда сверху послышался голос Воронова: – Маруся, ау! Слышишь меня? Не бойся, сейчас мы с Будаевым тебя вытащим. Я брошу тебе конец веревки, обвяжись ею и затяни узел как можно крепче! Бросаю!.. Есть? – Есть! – отозвалась Маруся. Окоченевшие пальцы не слушались, но ей все-таки удалось сделать так, как велел Андрей. – Мы будем тянуть, а ты упирайся ногами в стену, как делают альпинисты. Поняла? Поехали! Колено болело немилосердно, в голове стучал отбойный молоток, перед глазами плавали красные, синие и фиолетовые круги. Несмотря ни на что Маруся, старательно выполняя все указания Воронова, рывками продвигалась вверх. Голос Андрея не умолкал ни на секунду – утешал, подсказывал, подбадривал… В тот момент, когда она перевалилась через край ямы, силы оставили ее окончательно. Андрей, стоя на коленях, дрожащими руками отвязал веревку, схватил Марусю в охапку и прижал к себе. Возле них топтались, шумно радуясь счастливому спасению Маруси, Митька и Саша Будаев. – Спасибо, Саша, ты снова меня выручил, – слабо улыбнулась Маруся. – Митька, ты молодчина! А почему у тебя такие большие уши? – Уши? Так это ж шапка моя! Шапка с ушами! – засмеялся Митька. – Надо же, шапка, а я-то думала… Андрей! Андрюша… Воронов порывисто поднялся и подхватил ее на руки. И только тогда Маруся разрешила себе потерять сознание. 33 – Ты куда? Ишь, шустрая какая! Ни на минуту нельзя одну оставить! Сейчас же прими положение лежа! Твоей ноге нагрузки категорически противопоказаны, это я тебе как врач говорю! Или я для тебя не авторитет? Прибежавший из кухни Воронов погрозил Марусе половником. В Марусином цветастом фартуке и с закатанными до локтя рукавами рубашки он выглядел, по мнению Маруси, неотразимо. – Конечно, авторитет, Андрюша! Я же только на минуточку! – попыталась оправдаться Маруся. – Все в порядке с моей ногой, через пару дней снова смогу танцевать! – Не полезла бы в подземелье, могла бы уже сейчас, – проворчал Воронов. – Заметь, я такой добрый и терпеливый, что не ругаю тебя и даже не спрашиваю, зачем ты это сделала! – Ты меня не спрашиваешь об этом каждые полчаса! – вяло огрызнулась Маруся. – Хорошо еще, что этот пацаненок, Митька, поблизости оказался, – не унимался Андрей. – Примчался ко мне перепуганный, кричит, мол, Маруся под землю провалилась! А я как раз с Будаевым разговаривал… Пока мы втроем бежали обратно, Митька рассказал, что выслеживал на развалинах какого-то призрака, услышал твои крики… Ох уж эти призраки, не доведут они вас до добра! – Угу… Да, Митька молодец, спасибо ему большущее, – кивнула Маруся. – Андрюш, хватит меня ругать! Лучше скажи, как у нас с едой. Кажется, у твоей пациентки просыпается аппетит. К слову, тоже один из признаков выздоровления, это я тебе как врач говорю! – Я борщ разогрел, скоро будем обедать, – пообещал Воронов. – Катерина наварила и, уходя на дежурство, велела все съесть. – Звучит угрожающе, – пробормотала Маруся, садясь обратно на диван и пристраивая туда же перебинтованную ногу. – А там кастрюля размером с выварку, нам такое за три дня не осилить, – констатировал Андрей. – Ничего, гости помогут, – улыбнулась Маруся. – Какие еще гости? – удивленно поднял брови Андрей. – Увидишь, – загадочно пообещала она. Словно по мановению волшебной палочки, в коридоре раздался звонок. Он прозвенел еще дважды, значит, пришли не к соседям, а к Марусе. – А вот, похоже, и они! Андрюша, открой, пожалуйста! Андрей ушел открывать и вскоре вернулся с Полевым и… Малышевым. Иван Трофимович, широко улыбаясь, бросился к Марусе и сжал ее руки в своих. – Марусенька, спасительница моя! Вот оно как бывает, сначала вы меня, старика, навещали, а теперь пришла моя очередь. Уже два дня как выписался, счастлив, что дома, но вот по вам соскучился! Не хватает наших с вами разговоров. Ничего, сейчас мы этот голод утолим, – подмигнул Полевой. – И не только этот, – вставил Воронов, – вы как раз вовремя. Товарищ капитан, – обратился он к Малышеву, – поможете накрыть на стол? – Так точно, товарищ майор, – переминаясь с ноги на ногу у двери, кивнул Малышев. – А мы к вам не с пустыми руками, с гостинцами! – радостно заявил Иван Трофимович, выгружая из принесенного с собой пухлого портфеля какие-то кульки. – Мандарины… пирожки, Клавдия Матвеевна специально испекла, когда узнала, что я собираюсь проведывать Марусеньку… тут варенье малиновое – лучшее средство от простуды, надеюсь, товарищи медики не станут спорить… А Коля купил тортик к чаю. Коля, что ты там мнешься, неси сюда тортик! – Проходите, товарищ капитан. – Маруся широким жестом показала Малышеву, куда именно проходить. – Не бойтесь, не укушу… Ее совесть была чиста: теперь Малышев увидит, что у них с Андреем на самом деле все хорошо, следовательно ее тогдашние показания не расходились с действительностью. Ну, или почти не расходились… А вот за то, что обозвал ее «Шерлоком Холмсом в белом халате», он еще ответит! Малышев, убедившись, что Маруся не настроена оттачивать на нем свой и без того острый язычок, осмелел, вручил ей тортик и вместе с Вороновым засуетился вокруг стола. Стол придвинули к дивану так, чтобы Марусе было удобно. Мужчины окружили ее заботой и вниманием. Маруся чувствовала себя героиней дня, одновременно испытывая неловкость. Следует признать, что ее никто не уполномочивал лезть в подземелье и тем более – свалиться с трухлявой лестницы. Но как же приятно, когда за тобой ухаживают сразу трое мужчин, двое из которых тебе симпатичны, а третий… А третьему надо, пожалуй, дать шанс исправиться. Гости и хозяева отдали должное Катиному борщу и пирожкам Клавдии Матвеевны: и то, и другое дружно нахваливали. После чая с тортом приступили к главному – «совещанию в Филях», по выражению Полевого. Иван Трофимович рассказал, что почерпнул из раздобытых Дремовым архивных документов. Маруся слушала и кивала, новые кусочки мозаики вполне укладывались в картину, которую она уже сложила. – Согласен, выглядит убедительно, – сказал Малышев, когда Полевой закончил доклад, а Маруся рассказала участникам «совещания в Филях», к каким выводам она в итоге пришла. – Но прямых улик у нас против него покамест нет. Задержать можно разве что по подозрению – на трое суток. А потом, чего доброго, еще отпускать придется… – А если он сам признается в содеянном? – спросила Маруся. – Для тех, кто не в курсе, замечу, что однажды нечто подобное нам уже удалось. – Я в курсе, – хмыкнул Малышев. – Я тоже в курсе и поэтому против! Категорически! – вскинулся Воронов. – Ты забыла, что в тот раз тебя чуть не зарезали? Три дня назад едва в подземелье не погибла… А что будет, если ты сунешься к этому… хорьку, мне даже представить страшно! – Сурку, а не хорьку, – поправила Маруся. – Ну, кидаться на меня с ножом он вряд ли станет, – она пожала плечами. – Во-первых, если я правильно определила его психотип, он, когда почует опасность, скорее попытается скрыться. Во-вторых, мне разговорить его будет проще: он меня знает и поначалу ничего не заподозрит. Есть шанс застать его врасплох, спровоцировать на признание, хотя бы частичное, и тут же взять. Если мы грамотно организуем операцию, риски, на мой взгляд, не так уж и велики… – Одну я тебя не отпущу, – заупрямился Воронов, – пойдем вместе. Скажем, что пришли договариваться о свадебной фотографии… – А что? Прекрасная легенда! – с воодушевлением воскликнул Полевой. Андрей, похоже, хотел что-то возразить, но покраснел, что ему было несвойственно, и промолчал. – Ладно, пойдем вместе, – не стала спорить Маруся. – Так как, товарищ капитан, вы к операции «Сурок» готовы? – Раз вы готовы, то и я готов. Попахивает, конечно, авантюрой, – крякнул Малышев, – но лично мне терять нечего. Если дела вашего, Иван Трофимович, друга, Серафимы Паниной и Пожарского не будут раскрыты, начальство мне точно секир-башку устроит. А если наша затея выгорит, то, может, и не устроит… Чуть не забыл: у вашего Пищика Степана Андреевича железное алиби, он уже полтора месяца гостит у сына в Чите, с внуками нянчится. – Понятно, спасибо. Ну, что ж… Иван Трофимович у нас назначается идейным руководителем операции. Возражения есть? Возражений нет, – резюмировала Маруся. – Тогда давайте обсудим детали… 34 На звук колокольчика, как и в прошлый раз, вышла приемщица заказов. – Здравствуйте, Любовь Павловна, помните меня? – спросила Маруся. – А это Андрей, мой… жених. Андрей перехватил поудобнее пухлый портфель, который держал под мышкой, и изобразил улыбку. – Как же, милочка, помню. Добрый день, молодые люди, – кивнула Любовь Павловна, кутаясь в теплую шаль. – Василий Ионович сейчас выйдет. Андрей завертел головой, рассматривая украшавшие фойе колонны, пилястры и лепнину, которые сильно впечатлили Марусю в ее первое посещение фотоателье. – Ба, кто к нам пришел! – раздался голос Гвоздарева. – Маруся, рад снова вас видеть. Хотите сделать еще одно фото? Предыдущие не понравились? – Что вы, очень понравились. Так понравились, что мы с женихом, – Маруся легонько ткнула локтем Андрея, – хотим у вас сфотографироваться вместе. – Прелэстно, прелэстно, – Гвоздарев потер руки, – одобряю ваш выбор! Какой именно Марусин выбор он одобряет – жениха или места для фотосъемки будущих молодоженов, Гвоздарев не уточнил. – Что ж, пойдемте, определим, так сказать, диспозицию, – фотограф жестом пригласил их пройти в съемочный павильон.