– Да, неприглядная картина, – вздохнула Маруся. – И все-таки я не понимаю. Допустим, напал, чтобы ограбить. Но хладнокровно убить человека способен далеко не каждый пьяница, согласны? Тем более зарезать… Если б этот Панюшкин был рецидивистом каким-нибудь, тогда другое дело. Или я ошибаюсь? – Бывают еще убийства по неосторожности, – сказал Полевой. – Но, думаю, это не наш случай. – В том-то и дело! Маруся поймала себя на мысли, что ей жаль этого неприкаянного пьянчужку Панюшкина. Ну разве может человек с такой фамилией быть жестоким убийцей? Хотя фамилия, ясное дело, не аргумент. И в том, что он дошел до жизни такой, виноват в первую очередь он сам. И все же… – А если допустить, что этот Панюшкин говорит правду? – начала она размышлять вслух. – Если он не имеет отношения к убийству, а портсигар действительно нашел? Тогда что? – Что тогда? – в глазах Полевого вспыхнул живой интерес. – Тогда получается, что кто-то этот портсигар выбросил. Кто? – Настоящий убийца? – предположил Полевой. Оба даже не заметили, что, разбирая очередную задачу, «экзаменатор» и «экзаменуемый» поменялись местами. – А если настоящий убийца портсигар, единственную вещь, которая представляла ценность, выбросил, значит, убийство совершено не с целью ограбления, – продолжила Маруся. – А с какой? – С какой? – эхом отозвался Иван Трофимович, словно завороженный полетом Марусиной мысли. – Это нам предстоит выяснить! – Маруся вскочила со стула и начала мерить шагами палату. – Иван Трофимович, вы можете разузнать у Малышева подробности? Что именно этот Панюшкин рассказывал ему о портсигаре: где он его нашел, когда, при каких обстоятельствах? – Постараюсь, – улыбнулся Полевой. – Он как раз сегодня собирался меня навестить. – Прекрасно, – кивнула Маруся. – А когда мы это узнаем, мы с вами составим план дальнейших действий… Идет? – Так точно, товарищ военврач!.. Полевой подошел к поставленной перед ним Марусей задаче ответственно и разузнал больше, чем обещал. К тому же в уголовном розыске, кроме Малышева, работали и другие его ученики. Вот что значит настоящий сыщик, который не теряет навыков, ни выйдя на пенсию, ни даже лежа на больничной койке! – Вот здесь Панюшкин, если, конечно, ему верить, нашел портсигар Семена, – Иван Трофимович воодушевленно тыкал пальцем в разложенную поверх его одеяла карту Чкаловска. – А вот здесь лежал раненый Семен, которого обнаружила пожилая супружеская пара. – А как он оказался на той улице, что там делал? Гулял? Навещал кого-то? – Трудно сказать, – пожал плечами Полевой, – насколько я знаю, в Чкаловске у Семена, кроме меня, знакомых не было. – Иван Трофимович, – вдруг спросила Маруся, – а откуда приехал ваш друг? – Из Воронежа. – А там у него не мог возникнуть какой-нибудь конфликт? Может, поссорился с кем-то… Иными словами, может, кто-нибудь в Воронеже желал Семену зла? – Если б что-то такое имело место, Семен обязательно мне рассказал бы, – подумав, ответил Иван Трофимович. – Посоветовался бы. Но ничего такого он не говорил. Был в хорошем настроении, бодрый… Возможно, конечно, всякое, но все-таки не думаю, что убийца Семена приехал за ним сюда через полстраны. Смысл? В своем городе осуществить такое преступление гораздо проще. Доводы Полевого показались Марусе вполне убедительными. Оба снова уткнулись в карту. – Кстати, эти две точки, где обнаружили самого Семена и где найден его портсигар, довольно далеко одна от другой, – отметила Маруся. – По-моему, это вообще разные районы города. – Было бы странно, если бы преступник выбросил портсигар неподалеку от места преступления, – не отрывая глаз от карты, сказал Полевой. – Он ведь, по нашей версии, взял его, чтобы имитировать убийство с целью ограбления. Значит, был не заинтересован в том, чтобы портсигар сразу нашли… – К слову, вашего Николая преступнику удалось-таки ввести в заблуждение, – вставила Маруся, не упускавшая случая кинуть камень в огород Малышева, пусть и заочно. – Моя бабушка в таких случаях говорила: «А он и пошел, будто телок на веревочке…» – Эх, Марусенька, теперь я знаю, в кого вы такая острая на язычок! – улыбнулся Полевой. – В бабушку! Передавайте ей от меня привет и наилучшие пожелания… Но мы отвлеклись. Итак, убийца был не заинтересован в том, чтобы портсигар сразу нашли. Однако долго носиться с такой важной уликой он тоже не мог, поэтому при первой же возможности избавился от нее. Выбросил в сугроб. – В сугроб? – удивилась Маруся. – Почему не в урну или мусорный ящик? – Думаю, потому что в урне портсигар могли найти гораздо быстрее, их ведь периодически опорожняют. А в сугробе у портсигара был шанс пролежать до весны. – Если бы не Панюшкин? – Если бы не товарищ Случай, – снова улыбнулся Иван Трофимович, – который на самом деле помогает нам, сыщикам, чаще, чем принято думать. Кажется, я вам уже об этом говорил… По словам Панюшкина, портсигар нашел по большому счету даже не он. – Стоп! Что-то я совсем запуталась, – потрясла головой Маруся. – Не он? А кто? – Собака. Как звали собаку, какой она была породы, история, к сожалению, умалчивает. На глазах у Панюшкина собака разрыла сугроб – возможно, что-то унюхала – и побежала догонять ушедшего вперед хозяина. Хозяин ничего не заметил, зато Панюшкин увидел, как в снегу что-то блеснуло. Поднял, обтер от снега и очень обрадовался неожиданной находке. – Если б он знал, что эта находка приведет его за решетку, так не радовался бы, – философски заметила Маруся. – Это да, – согласился Полевой. И вдруг хлопнул себя по лбу. – Чуть не забыл! Вот чем я еще разжился. Он вытащил откуда-то из-под подушки и протянул Марусе клочок бумаги, на котором было нацарапано несколько слов. – Адрес семейной пары, которая обнаружила Семена и вызвала «скорую». Они, правда, уже дали показания оперативным сотрудникам… – А вдруг они с тех пор еще что-то вспомнили? – встрепенулась Маруся. – Знаете, память ведь очень сложная штука. Память похожа на… на библиотеку, на стеллажах которой чего только ни напихано! Разумеется, человек не может держать в голове весь, скажем так, каталог – на какой полке что лежит. Некоторые исследователи утверждают, что человеческая память способна вместить в разы больше информации, чем думали до сих пор. Многие механизмы запоминания еще не изучены – и в обозримом будущем вряд ли будут изучены до конца… Так вот, иногда человек утверждает, что чего-то не помнит, а задашь ему правильные вопросы – и вспоминает как миленький! Я уже не говорю о гипнозе… – Марусенька, вы же не собираетесь гипнотизировать свидетелей? – слегка испуганно спросил Полевой. – Боюсь, Коле это, мягко говоря, не понравится. – Пока нет, – помотала головой Маруся, – это на меня, наверное, ваши рассказы о секретных лабораториях так подействовали. Нет, гипнотизировать не собираюсь, да и не владею я в такой мере гипнозом, хотя и подумываю над тем, чтобы… А вот просто побеседовать с этими супругами, мне кажется, не помешало бы. Как считаете? – Ну-у… Если у вас, Марусенька, есть время и желание… Похоже, Полевой уже понял, что если Маруся чего-то хочет, то время она найдет, и отговаривать ее не стоит и пытаться. – Иван Трофимович, хотела еще кое о чем вас спросить, – Маруся замялась. – Вы заметили, что ваш Коля-Николай меня, мягко говоря, недолюбливает? Случайно не знаете, почему? – Заметил, – вздохнул Полевой. – Сам он не говорит, но до меня дошли слухи, что начальник отдела однажды при всех Колю песочил за проволочку с каким-то делом: мол, у нас в городе девчонка-медичка – простите, Марусенька! – лучше преступления раскрывает, чем сотрудники УГРО… Еще и премии лишил. Вот Николай, наверное, и вообразил, что вы – причина его проблем. Прошу вас, не сердитесь на него, он толковый и работящий, ему только… как бы это сказать… гибкости, что ли, не хватает… – Угу, гибкости, – пробурчала Маруся. – Товарищ прямо-таки железобетонный, какая уж тут гибкость!.. 15 Супруги Синицыны, в гости к которым Маруся отправилась в тот же вечер, оказались милейшими людьми. Поднимаясь на третий этаж хрущевки, в которой жили Синицыны, Маруся думала, как объяснить им, кто она такая, почему интересуется делом об убийстве совершенно незнакомого ей человека и имеет наглость вторгаться в жилище мирных граждан и мешать им смотреть программу «Время». Однако долго объясняться не пришлось: супруги, казалось, обрадовались приходу гостьи, сразу после церемонии знакомства усадили ее за стол и стали поить чаем с изумительным крыжовенным вареньем. Михаил Львович и Ольга Валерьевна Синицыны были похожи как близнецы – оба невысокие, худенькие, седенькие, с по-детски наивными и добрыми глазами. Рассказ о событиях того злосчастного вечера они приправляли сочувственными вздохами и восклицаниями. – Все произошло буквально в нескольких сотнях метров от нашего дома, – сообщил Марусе Михаил Львович. – Дело в том, что у Лялечки остеохондроз. Вы, Мария Васильевна, как медицинский работник, наверное, знаете, что такое остеохондроз. Доктора рекомендовали Лялечке побольше ходить – каждый день минимум по сорок минут. В любую погоду – в жару, в дождь, в снегопад… Вот мы с Лялечкой и ходим. В тот вечер погода тоже оставляла желать лучшего. Мы шли по улице и вдруг услышали тихий стон… – Ах, это было ужасно, ужасно, – всплеснула руками Ольга Валерьевна, – мы прислушались и предположили, что стон донесся из подворотни, там такая темная подворотня, через нее можно попасть во двор, а из него – выйти на соседнюю улицу. Я говорю: «Мишенька, мы не можем идти дальше, как будто ничего не случилось! Мы должны пойти посмотреть, что там такое!» А Мишенька говорит… – А я говорю: «Конечно, Лялечка, возможно, там кому-то нужна наша помощь!» – подхватил Михаил Львович. – В подворотне мы увидели мужчину, он лежал прямо на снегу. И уже не стонал. Мы с Лялечкой, грешным делом, подумали, что товарищ, возможно, выпил лишнего и не в состоянии самостоятельно добраться домой. Мы его окликнули, но он не отозвался. А потом мы подошли поближе и увидели на снегу… – И увидели на снегу кровь! – вступила Ольга Валерьевна. – То есть мы сначала не поняли, что это кровь, там ведь было почти темно… Но потом догадались! Мы с Мишенькой пришли в ужас и решили, что необходимо немедленно вызвать «скорую помощь». Я осталась на месте, а Мишенька побежал к телефону-автомату, который висит на соседнем с нашим доме. Мы были бы рады еще чем-нибудь помочь этому несчастному, но понятия не имели, чем именно! – «Скорая» приехала очень быстро, – продолжил Михаил Львович. – Они сказали, что у пострадавшего тяжелое ножевое ранение, он потерял много крови. Еще они сказали, что сообщат обо всем в милицию, и попросили нас оставить наш адрес, чтобы милиция смогла нас найти. А что нас искать, мы с Лялечкой если не на прогулке и не в гастрономе за углом, то преимущественно дома… – Молодой человек, который приходил к нам из милиции, вероятно, очень торопился, – заметила его супруга, – отказался от чая, быстренько записал наши, как он выразился, показания и тут же умчался. А мы с Мишенькой до сих пор не можем успокоиться, правда, Мишенька? Мы знаем, что тот мужчина умер, и нам очень, очень жаль! Это ужасно, просто ужасно! – Ольга Валерьевна, Михаил Львович, припомните, пожалуйста, быть может, тот мужчина все же что-то успел вам сказать? – спросила Маруся. – Увы, нет, – развела руками Ольга Валерьевна, – когда мы подошли поближе, он уже даже не стонал. Вероятно, потерял сознание. – А вы там поблизости никого не видели? Кроме него. До того, как услышали стон, или после? Возможно, кто-то прошел вам навстречу, выбежал или, напротив, забежал в подворотню? Супруги синхронно отрицательно покачали головами. – В тот вечер, как я уже говорил, была неважнецкая погода, – заметил Михаил Львович, – в такую погоду даже собачников с их питомцами нечасто встретишь. Поэтому на улицах практически не было прохожих. Мы бы тоже, наверное, не решились выйти, если б наши прогулки не превратились для Лялечки в жизненную необходимость… За беседой время летело незаметно. Только взглянув на наручные часики, Маруся поняла, что засиделась. – Спасибо вам большое, – прощаясь с дружелюбными и разговорчивыми супругами, сказала она. – И за теплый прием, и за ваше неравнодушие. Можете быть спокойны, вы сделали для друга моего пациента все от вас зависящее и даже больше. К сожалению, он получил ранение, несовместимое с жизнью… Будьте здоровы и берегите друг друга! Растроганные Синицыны в ответ заявили Марусе, что всегда будут рады ее видеть, и пожелали здоровья ей и всем-всем ее пациентам. Выйдя из синицынской хрущевки, Маруся решила собственными глазами взглянуть на место, где супруги нашли раненого Семена. Ту самую подворотню она, следуя их подробным указаниям, нашла быстро. Прохожих, несмотря на вполне сносную для начала декабря погоду, в этот поздний вечер тоже было немного. Нырнув в подворотню, Маруся очутилась в безлюдном дворе, со всех сторон окруженном темными коробками хрущевок. Казалось, что за каждым ее шагом пристально следят десятки светящихся глаз-окон. Маруся поежилась и уткнула нос в шарф. Пройдя через двор, она, как и говорили Синицыны, через такую же арку вышла на соседнюю улицу, еще более пустынную. Посмотрела направо, потом налево. Улица граничила с заброшенным пустырем, по которому мела поземка. На всю улицу – один фонарь, и тот еле-еле светит. Странное дело, за без малого год жизни в Чкаловске Маруся неплохо изучила небольшой в общем-то город, но в этом его конце оказалась впервые.