– Я звонил… Убийц ищут и не находят… Вертушки здесь нет… Сегодня звонка не будет… Завтра?.. Не знаю… Министры не любят, когда им портят настроение подобными звонками… Позвоню, конечно, когда радость понемногу схлынет, уступив место привычной текущей печали… Когда они втроем вышли из ректорского кабинета, Владик осведомился с нотками сарказма: – А чего ты выступил по Демарину? – Да так, вспомнилось… – Так ведь ты же не занимался и не занимаешься этим темным делом, насколько мне известно… – Как будто ты, Владик, этим занимаешься, – угрожающе пошипел Шурик. – А я как раз этим и занимаюсь, – миролюбиво, но со значением ответил Владик. – Потому и не обращаюсь с суетными предложениями к ректору… И приблизился к разгадке… – Один занимаешься убийством? И давно? – Давно, – Владик показал глазами на Ивана. – Он знает… Не один… Но имена свидетелей преступлений разглашать нельзя… – Почему? – По кочану? Когда Шурик Стаканыч, пожимая плечами ушел восвояси, Владик пригласил Ивана в свою комнату и сказал: – Надо же, он проинтуичил, что мы с Олегом вышли на одного из убийц Демарина по его оставленным отпечаткам пальцев… Помнишь, Иван?.. – Помню. – Не уходи до вечера… Есть чем заняться? – Спрашиваешь – всегда есть недоделанные дела, до которых руки не доходят… Снова сяду за комп – посчитаю… Попрограммирую малость, чем и был занят до звонка ректора… – Я тебе позвоню, Иван, жди… Либо скажу отбой, либо… Узнаешь… – Что узнаю? – Потерпи малость… «Малость» обернулась поздним вечером. Иван Николаевич уже стал собираться домой на электричку, но хотел все же перезвонить Владику, сообщить, что уходит, потому что «ловить нечего, факир был пьян и фокус не удался». О каком факире он хотел спросить Владика – об Олеге? О срыве намеченного кем-то мероприятии? О том, что в темные смутные времена трудно спрятаться в тени свершенного преступления? Он глубоко задумался о чем-то темном и жутком, и не сразу осознал, что его бьет озноб… А потом то же хорошо знакомое сильное сердцебиение после укола острой заржавленной иглой в мозг, – знакомое острое проявление биоэффекта погибели… Гибели, случившейся, возможно, далеко или, возможно, рядом, рукой подать?.. И при ужасающем осознании биоэффекта погибели, его темной опасной сути, сущности, поражающей все существо, как будто от укола ржавой иглой пошли волны заражения по всей кровеносной системы, достигая даже отдаленных участков грешной плоти, он содрогнулся от ожившего, зазвучавшего, нет, закричавшего телефона. Он взял трубку и услышал сильно изменившийся взволнованный голос Владика: – Олега убили… Пойдем… Теперь не он, а уже мы с тобой свидетели нового преступления по делу Демарина… Глава 13 Все вышло гораздо проще и нелепей, чем ожидалось… Олег, с подачи Владика и Ивана, после проявления «очевидного биоэффекта погибели», на примере личного потрясения в момент убийства отморозками за турецкую дубленку доцента Демарина, профессионально как генетик и биофизик увлекся «тайной печатью Бога», полезных для дактилоскопии образований папиллярных линий на пальцах. Об этом торопливо рассказывал Владик Ивану, когда они «поймав тачку», мчались на такси в яхт-клуб Водники. Оттуда Владику позвонил знакомый оперативник, сообщивший ему о убийстве Олега и мести оперативников отморозкам за убийство невинного, но пытливого человека. Олег ведь серьезно с некоторых пор увлекся природой возникновения достаточно глубоких линий на ладонях человека и более мелких папиллярных линий жизни на его пальцах. Ведь над этой таинственной природой рисунков Природы на ладонях и пальцах, сложностью и уникальностью узоров задумывались великие мыслители-философы и ученые всех времен и народов, начиная от Аристотеля, Гиппократа, Авиценны, до Спинозы, Ньютона, Парацельса, Бехтерева Фрейда и прочих, несть их числа. Об этом взволнованно говорил Владик Ивану, во время бега такси по вечерней дороге. Олег хотел преуспеть в разгадке таинственных линий природы на ладонях и пальцев, «печатей Бога», причем не только найти убийц Демарина по дактилоскопии, но и проверить гипотезу жизни и смерти, когда все предопределено и для жертв убиенных, но и для палачей-убийц. – Чем не тема для докторской кандидата физмат наук Олега, хотевшего утереть нос и академику Юрию Васильевичу, и его завлабу, доктору Эдику Годику, потрясшими научными исследованиями тонких биофизических исследований на примере Кулагиной, Джуны и прочих носителей дара-феномена тонких слоев… – Ты же ведь тоже этим собирался заняться, помнишь, ускориться в НИР по хиромантии и дактилоскопии … – Помню, но с Олегом мне было трудно соревноваться в молекулярной биологии и теоретических и прикладных вопросах генетики… – Но ведь невероятно интересно… – И, как видишь, чрезвычайно опасно для исследователей на этом бранном поле, где на каждом шагу можно вляпаться в убийственную мину мгновенного или замедленного действия… – Согласен, но интерес и любопытство дороже денег и даже времени… – Сказал Иван, помня печальную судьбу пассионарного Олега. – Но осторожность на этом поле с минами не помешает… не помешала бы, Владик… – Честно говоря я сам когда-то мечтал о том, что можно чисто научными, даже гипотетическими «волновыми методами» можно будет в обозримой перспективе отмстить отморозкам-убийцам Демарина, тем более, когда кровь одного из них была передана для ДНК-дактилоскопии в милицию, а часть в институт молекулярной биологии Мирзабекова для идентификации и всего-всего… Ты же знаешь, уже в корифеях у Андрея Дарьевич ходишь… – Знаю… Но… – Академическая наука на физическую месть убийцам не способна, и потому что руки коротки, и потому что куража нет, как у Караева… Был я у него с твоей подачи… Мне он тоже книжки свои подарил, из теоретической тряхомудии его, я, честно говоря, ничего не понял… Концы с концами не сходятся у него из уравнений «от балды», а великих претензий на открытие непознанной истины Природы-Бога выше крыши… Как будто своей концепцией волнового генома Вечного Бога за яйца схватил, прищемил и крутит, до тех пор, когда непризнанный, неутвержденный ВАКом доктор и академик общественной академии, наконец-то за свои сумасшедшие идеи Нобелевскую премию не получит… и утрет нос всем официально признанным докторам и академикам… – А его фишку для потенциальной мести убийцам-палачам ты просек? – Просек, с одной стороны, создание «аудио-матрицы смерти», подобно матрица здоровья и регенерации больных или потерянных органов… А на более глубокую перспективу, распространение убийственных когерентных волн от, например, фемтасекундного лазера – при близкодействии, а для дальнодействия нужен более мощный аппарат подобной мстительно идеологии… Ведь если ты знаешь, для соучастников убийства, палачей Демарина, да и Олега можно направленно отправить смертоносные волны, если права концепция волнового лингвистического генома Караева. Пообщавшись с «непризнанным гением», я сделал для себя вывод опасный для человечества. Что Караев работает над эффективным биофизическим генератором, где с помощью лазеров на ДНК можно передавать волну от здоровой клетки или органа, для восстановления здоровья клеток и больных органов… А можно снимать информацию с больных или умирающих органов и с помощью ДНК-лазеров передавать информацию вокруг… И наказывать убийц, совершивших преступление, и потенциальных отморозков, еще не совершивших злодеяния, на стадии подготовки злодейств, потенциально возможных убийств и уничтожения живых жизней… Что их ожидало в яхт-клубе Водников?.. Ужас и печаль, печаль и ужас в квадрате, в третьей степени, в любой значительной степени… Даже от затона реки пахло печалью и ужасом с запахом прокисшего до уксуса, горького отстойного вина… И на сердце, на душе Ивана Николаевича надолго остался этот запах горького вина… «Вина… перед кем вина?.. исследователь пьет юное терпкое вино, дающее силы молодости и энергии… А может испить горькое вино научного поражения в сражении с монстрами, отстойное вино смерти, погибели ни за понюх табаку, – думал он с тихим ужасом. – Жизнь коротка и нелепа… Жизнь – копейка… И всем амбициям и жизненным разумным позициям – грош цена… Если так глупо и нелепо, так легко можно расстаться с жизнью…» Олег накопал, конечно, с помощью Владика неопровержимый убийственный дактилоскопический и прочий материал на палачей Демарина, польстившихся на турецкую дубленку Демарина. Вызвал их на стрелку в знаковом месте яхт-клуба Водники. Наверно, те подумали, что на кону стоят деньги, или нечто подобное, которые хочет оттянуть, отжать у них обличитель-мститель. Кроме неопровержимых улик дактилоскопии папиллярных линий пальцев, образцов их пролитой крови на дубленке Демарина, наверняка, Олег, ляпнул, приглашая отморозков на стрелку, что он и свидетели с его стороны видел убийц, как те убивали доцента. А на стрелку Олег пригласил и оперативников с их пушками и автоматами Калашникова. А потом случилось то, что случилось: отморозки на стрелке перерезали Олегу горло. А что делать оперативникам, у которых убийство совершилось на их глазах? Не брать же в плен отморозков, вести их до праведного суда, где им дадут либо значительные срока или присудят пожизненное заключение, сохранив убийцам-отморозкам жизни. Вот и в отместку за два убийства, мстительно покрошили «при попытке к бегству» редких подонков в кровавый винегрет, без права оправдания и возможностей существования на белом свете… Свидетельства Ивана Николаевича оперативникам не пригодились. А вот Владика они увезли с собой для дачи подробных свидетельских показаний, ведь стратегию стрелки с отморозками Олег и Владик разрабатывали совместно, раз привлекли знакомых оперативников только на заключительном этапе операции. – Так надо, созвонимся… Нет, я тебе позвоню, как только что-то прояснится или, наоборот, туманом накроется… Видишь, Иван, какая полоса неопределенности и неочевидности возникла, наслоилась… Езжай отсюда, от греха подальше… – От греха?.. – А ты как думал, добром и благом здесь и не пахнет, Иван, так-то вот, брат… Чем дальше в лес, тем сильней ужас происходящего возрастает… Бедный Олег… Сам себе петлю на шею накинул – ради научного фантомного подвига… Теперь мне с его фантомами надо будет разбираться… – Что ты имеешь в виду, Владик? – Потом поясню, езжай и не бери в голову лишнего, Иван… И так от всего этого, от гибели несчастного Олега голова идет кругом… Глава 14 И поехал Иван Николаевич в Москву от Водников последней ночной электричкой, видя в горькой дреме нечто таинственное и странное – сон ли это, иллюзия ли, фантомы ли… То ли дремалось, то ли снилось, что-то связанное почему-то не с Олегом и Владиком, а с Караевым, их единственным живым контактом тет-а-тет, многими телефонными разговорами с ним… Иван Николаевич прочитал его компилятивные путанные монографии, из которых не следовало тех грандиозных выводов и приложений для темных экспериментальных подтверждений, в которые можно верить, а можно и не верить без четкого знания о сути явлений, загнанных в тень, а не на свет. Его ментальное открытие состояло в том, что он, якобы, обосновал теоретически в монографии, и доказал экспериментально, что человеческие гены и геномы ДНК имеют не только вещественную материальную форму, но и волновую природу (электромагнитную, квантово-фотонную и даже фантомно-торсионную через искривленное пространством, вакуумом «торсионное поле»). Краеугольным фрагментом открытия или фантомного знания пассинарного, амбициозного исследователя Петра Петровича являлось то, что базовая информация в ДНК-молекулах записана в виде априорных лингвистических речевых образований с четырьмя буквами аминокислотных нуклеотидов. Ивану Николаевичу в полудреме ночной электрички припомнилась доверительная беседа с коллегой Петром Петровичем на той приснопамятной конференции по нейрокомпьютерам – под патронатом организатора и председателя оргкомитета Александра Ивановича Галушкина. Про четыре буквы – аденин, тимин, гуанин и цитозин – из ядерных фрагментов аминокислот и составление слов и предложений услышать было неожиданно для Ивана Николаевича, и в этом месте он удивленно вскинул глаза на собеседника с внутренним, не сформулированным вопросом: «Как это?» Караеву передался его внутренний мысленный вопрос и он, пожав плечами, ответил тогда, но не слишком твердо и уверенно, зябко поежившись: – Да, генетическая информация, записанная в генах любого живого организма, в ДНК-молекуле, геноме человека имеет такую же смысловую внутреннюю структуру, как человеческая речь. В материальном воплощении геном – это последовательность нуклеотидов, а в волновом – это электромагнитное поле и, в принципе, торсионное поле. О «торсионном поле» и торсионных генераторах всегда считалось уверенно говорить дурным тоном: мол, докажите существование этого торсионного поля, дайте пощупать. Нет, в ответ тишина, и на дороге мертвые с косами стоят и машут приветливо адептам лженауки, рвущихся к признанию и славе. – И вы фиксировали экспериментально электромагнитное, тем более, торсионное поле ДНК, генома? Как, Петр Петрович? Просветите человека, который собаку съел на разных измерениях и экспериментальных методах идентификации электрофизических параметров материалов, приборов, схем?.. Караев сделал вид, что не расслышал вопроса и продолжил монотонным, занудным лекторским голосом, как для студентов ПТУ: – По сути, ДНК-молекула, геном человека содержит в своем ядре мысленно-словесные тексты, написанные высшим мыслящим разумом вселенной. И в текстах содержится вся информация об организме. О его прошлом, настоящем и будущем. Ведь не зря в Библии написано: «Сначала было Слово… – Вот это уже прекрасно: в геноме – Бог, то есть Вселенная, природа. В этом я с вами солидарен. И что человек – это существо полевое, понизанное полями и элементарными частицами. Однако… Мысль изреченная в слове есть ложь, – робко возразил Иван Николаевич. – Тютчев здесь только нам в помощь, пусть в ядре априори заключены мысленно-речевые тексты. Причем это совсем не поэтическая метафора – это действительно так. В этих «текстах мыслящего мирового разума» есть все то же самое, что и в человеческой речи: знаки пунктуации, от которых может меняться смысл, слова, звучащие одинаково, но имеющие разные значения. Например, ключ, коса – эти слова многозначны и понять их можно только в смысле произнесенного предложении. Так и в жизни ДНК, генома человека, любого живого мыслящего существа… Именно поэтому уже давно доказано, что человеческие слова напрямую влияют и на здоровье людей, и даже на рост тянущихся к солнцу растений. Видя скептическую улыбку на его лице, Караев предупредил: – Напрасно смеетесь… – Я не смеюсь, только вежливо улыбаюсь своим мыслям на этот счет, поскольку верю, как и вы в передачи мыслей на расстояние, левитацию и телепортацию фотонов, атомов, даже молекул, в перспективе и людей… И еще верю, как и вы в астрологию, раз человек существо полевое, к тому же начальные условия времени и пространства его зачатия и появления на свет зависят от положения тогда планет и звезд-светил… Жизнь, описанная сложными дифференциальными уравнениями, должна опираться на начальные условия, иначе число решений бесконечно и бессмысленно и неконкретно, фантомам подобно… – Вот, видите, мы во многом союзники, коллегиальные соработника на общем поле пахоты в поисках ускользающей от исследователя сложных процессов и явлений природы и жизни, – сказал велеречиво, взметнув руки вверх Петр Петрович. И тут же пылко заговорил о том, что однажды известный американский селекционер Лютер Бербанк в ходе доверительных бесед с кактусом сумел договориться с ним, чтобы он, колючий кактус, убрал свои иголки. Причем это был съедобный кактус, и терпеливый ученый хотел вывести такой сорт, в котором не было колючих иголок, но у него это не получалось. Но тогда Бербанк доверительно поговорил с кактусом и, к своему удивлению заметил, что через несколько поколений у кактуса иголки начали уменьшаться, а потом и вовсе исчезли. По мере того, как с уст Ивана Николаевича сходила снисходительная скептическая улыбка, Караев пылко стал советовать разговаривать со своими больными органами, и тогда они сами начнут выздоравливать. Пояснил снова так же несколько велеречиво: – У большинства заурядных людей это не получается по одной простой причине: в нашем внутреннем диалоге они постоянно говорят непотребные слова о своей болезни. У в мозгу крутится: я больной, у меня болит… названия диагнозов и то, что это – неизлечимо или плохо излечимо… Так мы только поддерживаем право на свою болезнь, поддерживаем болезнь тогда, когда она должна быть устранена категорически или вежливо…