– Болезнь – это жестокое дело… Но лечение болезней – это святое дело медиков, врачевателей, врачей с их клятвами Гиппократа и предостережениями: «Не навреди больному». – Почему же это дело только врачей? – вспыхнул заметным румянцем Караев. – Несмотря на непонимание многих коллег и недоброжелателей я научился считывать информацию здоровых клеток и передавать ее на расстояния с помощью современных лазерных технологий. Например, я провел опыты с крысами, у которых с помощью яда вывел из строя поджелудочную железу. Крысы погибали от сахарного диабета, и тогда я стал облучать их информацией клеток ДНК, снятой со здоровой поджелудочной железы, и у крыс эта железа достаточно быстро и полностью восстановилась… Иван Николаевич вежливым спокойным жестом прервал размышления и измышления собеседника и заметил: – Если у вас, Петр Петрович, возникнут мысли, как с помощью электрических сигналов или электромагнитных полей воздействовать на ДНК молекулы в том или ином частотном диапазоне, для считывания или записи генетической информации, всегда буду рад контактировать с вами в удобное для вам время… – Он протянул визитку с рабочими телефонами и адресом электронной почты. – Вот мои данные для оперативного контакта… Я нуждаюсь в опыте познания и развития технологических и системных решений молекулярной электроники как симбиоза полупроводниковой наноэлектроники и био-ДНК-чипов… – Понял вас, Иван Николаевич. – И проблема «уникальности дактилоскопии ДНК», через отпечатки пальцев и узоры на ладонях человека мне близка вследствие давнего нешуточного интереса к хиромантии и дактилоскопии отпечатков. Вы же сами упомянули о сути неповторимости человека, его идентификации по крохотному объему информации ДНК, уровня единиц мегабит… Как извлечь эту информацию, отредактировать, если возможно, причем не обязательно электрическими, электромагнитными способами?.. Дактилоскопия ДНК – это круто, не только для идентификации человека, но и углубление в тайны живого организма, вообще, возникновения и развития земной жизни… Иван Николаевич прогнал дрему полусна в ночной электричке, как наваждение, в нужном месте и подумал с глухой болью в мозге и в сердце: «Вот за это тайное знание, рискованное обладание им ради защиты докторской диссертации пошел на стрелку со своими убийцами-палачами такой же неугомонный пассионарный исследователь природы и жизни, генетик и биофизик Олег… Рискнул – и поминай, как звали…» Остаток ночного пути в электричке до Савеловского вокзала думал о том: не фантаст ли, не сказочник ли Петр Петрович. Ведь Иван Николаевич не видел реальных экспериментов его, излечения больных… Да и, вообще, как он считывает информацию лазером со здоровых или больных нездоровых клеток, как передает это когерентным света лазером, как осуществляет регенерацию?.. Хотя идея красивейшая: в наших хромосомах содержится слово божье, природа – это Бог, генетический аппарат ДНК и РНК мыслит «внутренне», там проявляется природное мышление. И ДНК и РНК – это не только неживая химия, но и тайный живой дух, предтеча мысли и сама формирующаяся мысль. Конечно, телепортация возможна для фотонов и частиц, атомов, – но как им собраться в единый «квантовый организм» живого существа, человека того же и не распасться. А Петр Петрович говорит о регенерации сетчатки глаза, стволовых поврежденных клетках спинного мозга, нейронных сетей мозга… Сказочник, фантаст? Возможно, но только ему он не помог с элементарным, казалось бы вопросом, как выделить молекулу ДНК, забить ее полезной необходимой многобитовой информацией и управлять ей сигналами от наноэлектронных элементов и схем кремниевых чипов и систем на пластине. Да и скорость передачи мыслей назвать бесконечной, много больше световой – без экспериментального подтверждения – слишком лихо и легковесно, ссылаясь на реплику парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена по спутанным фотонам и электронам с позитронами. «А ведь есть реальный, а не фантомный «биоэффект погибели», зафиксированный не отдельным сумасшедшим исследователем, а рядом с другими чудаками-экспериментаторами, хотя бы мной и Владиком». О, сказочники, творцы сказок вообще и научных сказок!.. Но как сказку сделать былью?.. Иван Николаевич, точно не знал, хотя часто повторял пассаж безграничной фантазии, отчасти научной фантастики достопочтенного античного мыслителя Лукиана из Самосаты, на стыке трех культур и языков, во вступлении к «Правдивой истории»: «Итак, я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал, к тому же о том, чего не только нет, но и быть не может. Вследствие этого не следует верить ни одному из описанных ниже приключений». Не знал Иван Николаевич, как сказку сделать былью, хотя уже написал ТЭО недорогого эффективного минифаба на земле и оригинального спейсфаба космосе, был на завершающей стадии заключения контракта на НИР и НИОКР с мировым производителем микроэлектронных продуктов «Самсунг Электроникс». К тому же сразу за вузовским учебником под одним своим именем, выпустил еще две актуальные научных монографии, каждая в соавторстве с одним из своими учеников, множество публикаций в ведущих академических и вузовских рецензируемых журналах, куча изобретений и свидетельств на программные продукты… И все это к декабрьским выборам в РАН 1994 года… Но слишком лихо и азартно знал тонкие жемчужные правила игры на выборах в РАН его приятель-коллега, почти что друг ситный Шурик Стаканыч. Наверно он был наслышан о том, что Иван Николаевич великолепно прошел первый отбор и отсев на Ученом Совете ИВВС у академика Всеволода Сергеевича, получил добро на экспертный совет ОИВТА РАН, где заседали среди прочих и Всеволод Сергеевич, и Юрий Васильевич, и Олег Михайлович, и Камиль Ахметович, и Евгений Павлович. Надо ж такому случиться на тех декабрьских выборах: не оказалось вакансии по специальности «Элементная база вычислительной техники», зато по общему направлению «Информатика» вызрела вакансия на два места членкоров. Когда документы все соискателей были отосланы в соответствующий орган президиума РАН, профессор Александр Степанович нашел профессора Ивана Николаевича и заговорщицким голосом произнес, как мантру: – Старик, нас с тобой, как лбами столкнули по одной и той же «не нашей» специализации… – И ты тоже идешь по «Информатике»? И кто тебя выдвигал, вроде на институтском Ученом Совете, как мне Николай Васильевич рассказывал, твою кандидатуру не обсуждали… – На нашем вузовском Совете мне накидали бы столько негативных голосов, как на твоем результате выдвижения в 1990-м, и о выдвижении мечтать было бы нецелесообразно, как тебе тогда… Но у меня есть к тебе предложение, от которого тебе будет трудно отказаться – поверь мне… – До изложения предложения скажи сначала, кто же тебя выдвинул – Ученый Совет ИРЭ, где Юрий Васильевич директорствует? – Нет, там меня завлабом утвердили всего несколько месяцев тому назад, – честно признался Шурик, – нет повода для выдвижения, шефа можно только подвести в качестве выскочки. Зато меня выдвинули три уважаемых академика. – Он назвал три имени академиков ОИВТА. – В 1990-м меня выдвигал всего один академик, между прочим, видишь, числом бессмертных прирастаем… – А почему нет вакансии по элементной базе? – А потому что ее приберегают для следующих поколений юных членкоров, так сказать, из-за интриг высшего академического мадридского двора… – Шурик сделал глубокомысленную паузу и изрек суть предложения, от которого трудно отказаться. – Учитывая то, что одно место по политическим соображениям уже отдано ректору МГУ Виктору Антоновичу… Хотя какой он информатик, чистой воды классический математик… А всего одно место для нас сиволапых и грешных… Предложение таково: ты отдаешь мне свои голоса, Всеволода Сергеевича и его двоих членкоров института, всех, кто за тебя, а я тебе отдаю голоса шефа и его людей, а это, старик, под шесть человек… Олег Михайлович, конечно, за нас без напоминания проголосует, как за своих людей с младых ногтей… Согласен?.. Иван Николаевич поморщился и, надолго задумавшись, сказал грустно и снисходительно: – Шурик, мне никогда даже в голову не взбредало, и не взбредет говорить на эту тему с Всеволодом Сергеевичем… с другими членкорами нашего института… Я только раз в жизни попросил шефа Владимира Андреевича поддержать на выборах Юрия Васильевича, и мне это аукнулось так, что как-то до сих пор неудобно вспоминать. Не по себе, стеснительно… – А мой шеф Юрий Васильевич помнил и помнит о той твоей услуге, такое не забывается в критический момент научной жизни – все могло тогда обернуться не так, как вышло… С точностью наоборот обернулось бы… Мог бы пролететь шеф мимо олимпа академии, как фанера над Парижем… Новые времена, новые игры сильных мира сего в академии, – ну как, по рукам, идет?.. – Извини, старик, пусть будет, как есть и как будет без суеты и мельтешения – не хочу суетиться и мельтешить… Я же спортсмен по жизни, пусть победит сильнейший в честной спортивной конкуренции… А сейчас мне важно сыграть свой матч, поучаствовать… – Он хотел добавить: «Трезво и спокойно оценивая свои достоинства и несовершенства», но промолчал, выдохнув напоследок. – Мне противен междусобойчик, понимаешь, хочется быть признанным без суеты никчемной и лишней… От этого независимый характер и легкая поступь независимого исследователя портятся… Он посмотрел на Ивана Николаевича, как на сумасшедшего и сказал как-то весело и вызовом: – Смотри, как знаешь, только на выборах Николай Васильевич и его люди тебе не помогут, они из других отделений… К тому же… ладно об этом я тебе потом поведаю, если сочту нужным… Снова Иван Николаевич не набрал нужных проходных голосов, разумеется, не расстроился: «Подумаешь, дерьма пирога, нет поводов и причин для расстройства…» А победили всех по вакансии «Информатика» ОИВТА Шурик Стаканыч и ректор-математик МГУ… Что поделаешь, такова научно-спортивная жизнь, где побеждают не самые сильные и самые достойные, а знающие нюансы жемчужных нержавеющих правил игры… Чтобы как-то подсластить горькую пилюлю от поражения на выборах-1994, Иван Николаевич принял приглашение Александра Ивановича Галушкина избраться действительным членом отделения нейрокомпьютеров Международной Академии Информатизации (МАИ) сразу же после визита в Москву директора Хайтек Центра Самсунга, для заключения официального контракта с его инновационной фирмой. В общем это был всплеск положительных эмоций – все впереди и все будет впереди потрясающе в свете открывающихся грандиозных перспектив и инновационной фирмы и Центра Высоких Технологий. И НИР по строительству эффективного конкурентоспособного минифаба завершена успешно, и проект ТЭО минифаба и спейсфаба написан и готов к защите по правительственному решению. Разумеется, вопрос эффективности спейсфаба при высокой космической радиации вынесен, как дополнительное приложение к общему ТЭО. Но корейскому высокому представителю было представлено все в лучшем виде, с обозначением высокой эффективности технологической НИР и НИОКР, в которой заинтересованы ведущие потребители наноэлектронной продукции разработчики суперкомпьютеров и мультипроцессорных ЭВМ и нейрокомпьютерров – коллективы ИВВС АН под началом академика Всеволода Сергеевича и «Кванта» под руководством членкора Владимира Константиновича и академика МАИ, президента отделения МАИ Александра Ивановича. И вдруг Ивану Николаевичу, находящемуся на пике развития всех запущенных проектов, работающему в охотку, как проклятый, поступило новое неожиданное предложение от новоиспеченного членкора Шурика Стаканыча: – Старик, продай мне свою машину, все равно ты ею зимой не пользуешься, простаивает твой драндулет… Пятьсот долларов тебя устроят?.. Вижу, устроят, хоть у тебя после контракта деньги куры не клюют… – Возможно… А тебе-то зачем, старый? У тебя же есть, зачем тебе вторая машина не первой свежести? – Есть соображения и виды на твой драндулет, которые сфокусировались, когда я тебя и твоего гостя-директора хайтек центра Самсунга возил в Переделкино показывать дачу Пастернака… Отточилось предложение тебе, от которого трудно будет отказаться. По рукам? Давай все же за мои четыреста долларов ключи и документы на машину… – По рукам, – ответил Иван Николаевич, и почему-то постеснялся тут же потребовать законные четыреста долларов «на карманные расходы» у завистливого, любящего деньги Шурика. – Когда забираешь «Жигули»? – Хоть завтра. И, действительно, машину членкор Шурик угнал через день со двора, а в конце недели он попросил сходить к юристу оформить сделку. – Хорошо, давай деньги. – После оформления сделки и доверенности получишь, ты же не сомневаешься, что имеешь дело с серьезным порядочным человеком. В конце недели Иван Николаевич потащился с членкором к юристу в юридическую конторку. Стал читать документ об оформлении доверенности на машину своему коллеге и не видит его фамилии членкора в документе. «Как так, ведь я по его просьбе продавал, а выходит, какому-то хрену с горы. – С внутренним закипевшим бешенством подумал он. – Расплеваться и уйти? Так он уже отдал машину в ремонт, по его словам… Кошмар… Устраивать выяснение отношений прямо в юридической конторке?..» – Но ведь я свою машину лично тебе желал продавать, а не этому хрену с горы, какому-то деду, судя по его году рождения… – А какая тебе разница? – Я тебе хотел дать доверенность, ибо доверяю именно тебе а не неизвестному лицу, какому-то деду… Вот какая разница, Шурик… – Старик, не переводи стрелки на героического деда… Ты хотел продать и ты продаешь за гонорар – в этом суть честной сделки… – Молодые люди, вы будете совершать процедуру оформления доверенности? – спросила секретарь юриста. – Или уступаете свое место в очереди? – Уступаем место, – сказал Иван Николаевич, – берем люфт паузу для размышлений… – Тебе это надо – размышлять и терять драгоценное время? – Надо. В свете туманных перспектив и моих трат времени в будущем. – А у меня в запасе максимум десять-пятнадцать минут до нынешнего заседания кафедры… Старик, ты, что хочешь подвести меня под женский монастырь? – Не хочу, Шурик, но мне все это не нравится… – Какая разница, кому ты продаешь, мне или героическому деду, так сказать… Неужели меня в расход и хлопоты введешь, старик?.. – Какой расход?.. – На ремонт, который я уже нашим спецам оплатил в институтском гараже… Ты же вместо тосола воду из-под крана в радиатор залил, кто же так поступает перед зимней стоянкой… Двигатель чуть не угробил – ремонта кардинального он потребует… «Вот и имей дело с человеком, который прочитал с карандашиком Карнеги, и знает, как управлять людьми, не понимающих сути происходящего видящих жесткую жизнь в розовых очках необоснованного оптимизма, мол, человек человеку – друг, товарищ, брат… И снова как-то неудобно просить деньги за свою же машину… Может, в этом суть твоей неудачливости и невезухи на тех же выборах-94, в личной жизни… Какая-то пошлая несуразность развития судьбы под гибким жесткими давлениями извне, нежелание постоять за себя, за свои интересы, делать в жизни только то, что тебе интересно и по душе, а не то, что необходимо, чтобы выдержать давление управляющих тобой манипуляторов. – Так подумал Иван Николаевич, посеревший в мгновение от горьких размышлений о собственной судьбе обездоленного и манипулируемого, излишне чувствительно-стеснительного и мягкого там, где надо бы проявить жесткость и даже разумную жестокость в общении. – Хоть Карнеги срочно читай или защищай себя от цыганского сглаза манипуляций подобных Шуриков». – Пойдем подпишем, – сказал он с ненавистью к себе, мягкотелому лоху и жесткому нахалу по жизни, нахрапистому Шурику, зная, что после подписи получит не четыреста, а всего триста американских рублей. – Не хочу тебя подводить… – Вот это дело, старик. Они оформили доверенность, Шурик радостно помахивал доверенностью покупателя, героического деда. После этого он протянул Ивану триста долларов, причем одна купюра была драная, грязная, с чернильными знаками. Ивана Николаевич молча протянул эту купюру назад: – У тебя, что других купюр не нашлось? – Спешил, взял, что под руку подвернулось… – Эту грязь не возьму, – сказал жестко Иван Николаевич, – банк Менатеп выдавал стодолларовые купюры, в рамках помощи ученым, образцовыми. У меня твои двести долларов, ты мне должен двести… – Видно будет после ремонта… – Двести долларов – ты мой должник. Грязную стодолларовую купюру он с жутким скрипом обменял, а сто долларов долга он зажилил. Не сутяжничать же с ним, не честить его на людях?.. Вот и продал за триста долларов свою «ласточку» Иван Николаевич, вместо обещанных сначала пятисот, а потом четырехсот баксов. – Не в деньгах счастье, – сказал он Владику, рассказав о своих ненужных переживаниях с доверенностью и продажей машины. – Глупо вышло все, честно признаюсь, потому что Шурика другом считал до этого… – Жлобом он был, жлобом остался, – сказал грустно друг Владик, узнав о проколе Ивана, наколе его на пару сотен бакинских рублей-гринов. – Я б тебе пятьсот долларов отдал за твою ласточку, не раздумывая… – Так ведь ты не предлагал, а он предложил мне, как под цыганским гипнозом… А я, действительно, в запарке работы на зиму позабыл воду из радиатора слить… Опять же из-за запарки вместо тосола воду заливал в радиатор, и так все на зиму оставил – времени ни на что не хватало, мозг не на это, на другие дела был настроен… А потом во время оформления акта полной купли-продажи с представителем семейства умершего к тому времени «героического деда-ветерана» выяснилось, что шустрый Шурик с этого представителя шестьсот долларов содрал… Любил кидать нахрапистый членкор Шурик Стаканыч людей из его окружения, действуя, как заправский «ворюга на доверии». И на обаянии и кидании многих на доверии добьется первый выученик академика Юрия Васильевича абсолютного признания с несколькими десятками научных работ, в основном, в соавторстве, без своего учебника и монографий под одной фамилией автора, с парой изобретений без внедрения – станет через шесть лет академиком РАН. Когда сам Иван Николаевич предпримет свою последнюю попытку на грани, стыке веков и миллениумов штурмовать бастионы академии по ОИВТА на выборах-2000. Но ведь до этого были выборы-1997, где Иван Николаевич просто обязан – кровь из носа – бороться и победить, только что перейдя временной рубеж трагического полтинника… Спортсмен по жизни Иван Николаевич, не намеревался сидеть в аутсайдеров на выборах-97, вознамерился честно конкурировать и побеждать, зная, что на этих выборах кто-то впервые в истории большой академии повернет «подлянку» – отдельный список вакансий для кандидатов с возрастом меньше 50 лет. Не подпадал под этот список неудачливый Иван Николаевич, не посыпал голову пеплом, мол, по новым правилам спортивно-научной жизни мог бы он избраться вместе с Шуриком в 94-м или 91-м. Но бежать-то надо до конца труженику-марафонцу, а не сходить с половины дистанции. Вот и вспомнил он свой замечательный опыт призыва к научно-технологической общественности отрасли в виде основополагающей статьи. В соавторы которой призвал первачей-академиков и главного инженера предприятия, лидера в отечественной микроэлектроники, чтобы обосновать торжество новых идей и технологий производства высокоскоростной элементной базы БИС для высокопроизводительных компьютеров. И подействовал призыв впечатляюще: все соответствующие предприятия страны откликнулись. И по старому духоподъемному примеру Иван Николаевич сотворил за год до выборов-97 коллективное обращение на имя Председателя Совмина Правительства РФ В. С. Черномырдина. Где в обращении напоминалось и указывалось, что по решению Комиссии Правительства РФ после ходатайства РАН для реализации прорывных научно-технологических программ и проектов в области новейших микроэлектронных технологий, супер– и нейрокомпьтеров, прикладных задач биофизики и биотехнологии при вузе, отметившем 25 ноября 1996 года свое 50-летие, создан Научно-учебный Центр Высоких Технологий, который должен на основе широкого взаимодействия с ведущими институтами РАН внести существенный вклад в решение указанных проблем и подготовить необходимые для этого высококвалифицированные кадры. Одной из первоочередных задач рассматриваемого направления является создание современного конкурентоспособного производства УБИС по наноэлектронным технологиям двойного назначения, которые станут основой разработки перспективных радиоэлектронных, коммуникационных и информационно-вычислительных систем новейших поколений. В настоящее время имеется выполненный ЦВТ вуза и одобренный Комиссией МО РФ проект гибкого мелкосерийного оперативного производства УБИС двойного назначения по технологиям с проектными нормами 0.1–0.25 мкм стоимостью до 100 миллионов долларов (что более чем на порядок меньше стоимости соответствующих мировых массовых производств). А дальше излагалась суть обращения в деталях государственной поддержки строительства минифаба и ЦВТ. В приложении были указаны возможности строительства и скорой организации производства с закупкой импортного конкурентного технологического оборудования, с привлечением инвестиций от частных отечественных инвесторов ТЭК, заинтересованных в продукции минифаба и получения таможенных льгот при закупке оборудования. Ведь в середине-конце 1990-х не было никаких санкций и эмбарго на закупку самого уникального технологического оборудования, список которого был в файле Ивана Николаевичи и требовал реализации на следующих стадиях. Первой подписью под обращением к Предсовмину была подпись вице-президента РАН, директора института физических проблем Александра Федоровича Андреева, а далее академика-секретаря ОИВТА директора института системного анализа Станислава Васильевича Емельянова. А далее по алфавиту подписи директоров-академиков: института автоматизации проектирования Олега Михайловича Белоцерковского, института высокопроизводительных вычислительных систем Всеволода Сергеевича Бурцева, физико-технологического института Камиля Ахметовича Валиева, института радиотехники и электроники Юрия Васильевича Гуляева. Наконец, последней стояла подпись ректора, членкора Николая Васильевича Карлова.