Она говорит, ей показалось, будто кто-то слонялся вокруг дома в ту ночь. А что, если… что, если это был тот самый ремонтник? Ее мысли вернулись к тому утру, когда она стояла возле Гортопса. Что он сказал? Я знаю, что леди умерла. Но откуда? Откуда он знал, что Топси нет в живых? А что, если это не Келли-Энн по какой-то причине перепутала карту — это он снял деньги? Давай уже заканчивай с покупками и отправляйся домой, сказал здравый смысл голосом Джен и снисходительно добавил: И лучше запиши этот номер, пока не забыла. Лиз всегда носила в кармане пальто карандаш. Осталось только найти бумагу. Она нащупала в кармане что-то жесткое и глянцевое; розовые буквы словно дразнили ее: Осмелишься ли ты встретиться лицом к лицу с Северными рыцарями? И тут она вспомнила, что Рокки сказал матери. Уэйн спросил, можешь ли ты прийти в понедельник, а не во вторник, во вторник у него прослушивание. В понедельник. Сегодня. Сегодня Паула будет убираться у «Северных рыцарей». Лиз пробежалась глазами по листовке. А вот и адрес — Булламур-роуд, это в Норталлертоне. И не успела Лиз опомниться, как уже выезжала с парковки. А как же ненастье? — грозно спросил голос Джен. А как же книжный клуб? А как же чай Джейкоба? — А что с ними? — храбрым и вызывающим тоном спросила вслух Лиз, хотя на самом деле побелевшие дороги вызывали у нее панику. * * * Когда Тельма ехала в сторону Рейнтона, поля припорошил тот же мокрый снег. В душе — не в глубине, а очень даже на поверхности — она сожалела, что отменила утренние планы: натереть до блеска мебель под звуки «Классик-ФМ». Что-нибудь надежное и жизнеутверждающее в противовес мрачному мартовскому дню. Она надеялась, что разговор с Тедди придаст ей столь необходимую надежду. Но слова мужа прозвучали не как напутствие, а как призыв к действию, так что пчелиный воск и «Классик-ФМ» подождут. Сейчас она ехала в Гортопс, чтобы выяснить, что именно вызвало у Келли-Энн дурное предчувствие. На заднем сиденье лежал огромный рулон мусорных пакетов на случай, если потребуется помощь в уборке, — зная Келли-Энн, такой исход был более чем вероятен. Колеса ее серебристо-голубого «Фиата» влажно зашипели, когда она остановилась у Гортопса и в лобовое стекло ударили последние брызги снега. Сад по-прежнему выглядел одичавшим и неухоженным, но рядом с кустом у ворот жизнерадостно проклюнулись белые подснежники. Избегая сугробов, Тельма открыла ворота с пятью перекладинами и направилась к дому, внимательно осматривая сад и дом. Посреди дорожки стоял черный мусорный бак на колесах для переработки отходов. Что-то в нем, одиноком и заброшенном, навеяло воспоминания о Топси и ее растерянных слезах. Подавив внезапную волну грусти, Тельма отодвинула мусорный бак в сторону и подошла к стеклянному фасаду. Дом был пуст. Тельма поняла это еще до того, как разглядела прихожую; во всем доме стояла та серая, неподвижная пустота, которая бывает в заброшенных зданиях и у мертвых животных. Она заглянула через стекло. Отсюда хорошо просматривались прихожая, открытая лестница и — справа — кухня. Стало ясно, что дом пуст. И дело было не столько в отсутствии мебели и декора, сколько в следах, оставшихся после них: пыльные, бледные продолговатые пятна на полу и стенах, вдавленные отметины на коврах, плюс остатки упаковки: газета, неприкаянный мусорный пакет, пластиковая крышка. Не лучше ли было оставить в доме хоть какие-то вещи, чтобы он не выглядел таким мертвым и заброшенным? Или сама мысль о том, чтобы разобраться с имуществом, была слишком болезненной после всего случившегося? Мысли Тельмы вернулись к причине визита: что же такого увидела Келли-Энн, раз осознала, что что-то не так? На коврике у входной двери обнаружился целый ворох рекламной почты с яркими жирными надписями, которые Тельма могла прочитать даже на таком расстоянии: «Информация о розыгрыше призов внутри!» — гласил один канареечно-желтый конверт. Кажется, это тупик. Тельма вздрогнула: несмотря на зимние сапоги, ногам было очень зябко. Когда она возвращалась назад, ее взгляд привлекли подснежники, которые она заметила раньше. Присмотревшись, Тельма поняла, что один из них не был уродливым цветком; белое пятно оказалось грязным, скомканным листом бумаги. Нет, не так: не лист бумаги, а карточка, визитная карточка. Она осторожно подняла ее и прочитала: Оливер Харни, строительные и ремонтные работы. Тот самый ремонтник, о котором говорила Лиз? Едва она аккуратно завернула промокший клочок карточки в салфетку и положила его в сумочку, как чей-то голос заставил ее оглянуться. — Там никого нет, милочка. Голос этот принадлежал сгорбленной фигуре: вероятно, женщина лет пятидесяти, но она была так закутана — анорак и мужская шляпа, что Тельма затруднилась сказать точно. У ног терпеливо дрожала маленькая собачка. — Я искала Келли-Энн. Я подруга ее матери. — Ее не было день или два. И что теперь? Пчелиный воск и «Классик-ФМ», наверное. Но тут ей вдруг вспомнились слова Лиз. — Вы не подскажете, где я могу найти Дасти Уэбстер? Будь Тельма моложе — или мужчиной, собеседница, пожалуй, не ответила бы с такой готовностью. Она кивнула в сторону опрятных прямых домов муниципалитета. — Она живет вон там, на Солнечном берегу. Но ее там не будет: понедельник. Сказано это было так многозначительно, будто все объясняло. — Обеденный клуб. — Голова дернулась в другую сторону. — В «Гнедом жеребце». Глава 14, Где прерывают танец, сокрушаются по поводу финансовой халатности и обнаруживают мелкую кражу Припарковавшись на Булламур-роуд, Лиз вдохнула и выдохнула, сжимая руками руль. Здание она узнала: верхний этаж небольшого магазинчика. Когда-то здесь располагалась детская школа танцев «Танцевательно». Она помнила, как посещала представление, в котором участвовали дети из ее класса. Теперь веселая радужная вывеска исчезла, а рядом с обшарпанной дверью, зажатой между круглосуточным магазином (окна с решетками) и пиццерией на вынос, висела сдержанная табличка, подтверждающая, что это действительно штаб-квартира «Северных рыцарей», владелец У. Хьюз. Лиз сделала долгий выдох; она пришла сюда, чтобы увидеть Паулу, разузнать о человеке, слоняющемся возле Гортопса, и, может быть, еще что-нибудь о ремонтнике, похожем на Беттриджа. Пока она запирала машину, мокрый снег, к счастью, утих, и она окинула тревожным взглядом прижавшиеся друг к другу дома на Булламур-роуд. Уверена, что здесь безопасно? — спросил голос Джен, вызывая панические мысли о том, как она позвонит Дереку (Дерек, я в Норталлертоне, а машину угнали). Трижды удостоверившись, что автомобиль заперт, Лиз подошла к двери, на которой кто-то написал черным перманентным маркером: «Прочь отсюда». Рядом висело устройство для вызова. «Мне нужна Паула Олдройд», — прорепетировала она себе под нос, прежде чем нажать на кнопку. Отдаленное жужжание — и ничего. Стоит ли позвонить еще раз? Ее палец завис над кнопкой, но тут динамик затрещал. «Мне нужна Паула Олдройд», — попыталась сказать Лиз, но не успела она договорить до конца, как раздалось жужжание, и дверь под рукой подалась. Бросив последний взгляд на машину (Дерек, я в Норталлертоне, а у машины разбиты стекла), она решилась войти внутрь. Первое впечатление — отчетливый запах сырости. За дверью сразу обнаружилась лестница, а стены были увешаны слегка выцветшими портретами Северных рыцарей. Тор, Гуннер, Бьорн… они угрюмо стояли, глядя на нее из бледно-фиолетового тумана, одетые в овчину и немного в кожу. Кто-то держал топор, другие — меч. Тор размахивал молотом. Снимок Рокки висел на второй трети пути: Гунвар, Темный Повелитель Страсти, без тени улыбки размахивал топором, опираясь одной ногой на тюк сена; выглядел он заметно моложе, чем в кафе «Оазис». Наверху лестницы находилась приемная — слегка потускневшие стулья и журнальный столик, письменный стол, компьютер и, несмотря на фирменный аромат полироли Паулы, все тот же сильный запах сырости. Словом, довольно печальная, устаревшая и очень маловероятная обстановка для семи богов Темного секса, который жителям Клиторпса, Гейтсхеда, Понтефракта и Каслфорда обещали плакаты в рамках. Здесь никого, включая Паулы, не было, но за дверью, где некогда находилась студия «Танцевательно», слышалась музыка, настойчивые выкрики и ритмичные басы. — Здравствуйте, — неуверенно позвала Лиз. Чей это голос за дверью? Она приоткрыла дверь и мимоходом заметила колонки и стойку с костюмами, прежде чем ее внимание привлекло то, что происходило в дальнем конце комнаты. На сцене, где она когда-то наблюдала, как Дейзи и Клэр Моретти исполняли «Весенний сюрприз», довольно прыщавый и совершенно голый юноша, сосредоточенно нахмурившись, размахивал над головой парой довольно грязных штанов, сгибая бедра так, что его достоинства раскачивались туда-сюда, словно маятник Ньютона. За ним наблюдал мужчина со скучающим выражением лица, как у Саймона Коуэлла[20]. — Прошу прощения! — прокричала Лиз, отступая к двери. — Ничего страшного. — Скучающий мужчина выключил музыку. — Мы уже почти закончили. — Он повернулся к юноше, который тяжело дышал, уперев руки в колени. — Хорошо, Дин, большое спасибо: одевайся, дружище. — Я Дуэйн. — Молодой человек радостно улыбнулся и натянул штаны, пока Лиз пыталась смотреть куда угодно, только не на сцену. — Очень неплохо, — сказал скучающий мужчина, листая телефон. — С огоньком. Как раз то, что нам нужно. — У меня еще есть номер под Майкла Бубле, — сообщил Дуэйн. — Моя девушка говорит, это просто конфетка. — Потрясающе, — отозвался мужчина, не отрываясь от своего телефона. — Как я уже сказал, у нас есть еще кандидаты. А теперь вы, моя дорогая. — Он указал Лиз в сторону приемной. — Меня зовут Уэйн, — бросил он через плечо. — И что-то подсказывает мне, что вы пришли не на прослушивание. — Он посмеялся над собственной шуткой и сел за стол. — Нет, — сказала Лиз, безуспешно пытаясь рассмеяться. — Мне нужна… Но мужчина уже не слушал. — Давай, очнись уже! — Он хлопнул по компьютеру. — Сколько уже можно. — Он яростно подергал мышкой. — Девичник, не так ли? — Нет, — ответила Лиз. — Вовсе нет. Мужчина поднял глаза, а в его угрюмом взгляде проступило понимание. — Ааа, вы по поводу солярия, — весело произнес он, хлопая в ладоши. — Аллилуйя! Прежде чем Лиз успела откреститься от какой-либо связи с солярием, дверь открылась и появился Дуэйн, уже полностью одетый, но маятник не замедлялся перед мысленным взором Лиз. — Ну, я пошел, — сказал он. — Спасибо, Даррен. — Уэйн даже не оторвал глаз от компьютера. — Дуэйн, — не теряя бодрости, поправил парень. — Как я уже сказал, мне нужно посмотреть других, но твое выступление очень впечатляет, приятель, молодец. Я свяжусь с тобой через пару дней. — Без проблем. Уэйн посмотрел в сторону двери, прислушиваясь к топоту Дуэйна по лестнице. — Не звоните, мы сами перезвоним, — сказал он. — Молодежь считает, что достаточно сорвать с себя одежду и поболтать в воздухе шарами. На деле все гораздо сложнее. — Он улыбнулся, и в его улыбке была та же легкость, что и в улыбке Рокки. Лиз вдруг поняла, что это Тор с фотографий, только без молота и овчины. Теперь мужчина был одет в футболку «Северного марафона», волосы завязаны в хвост, и выглядел он заметно старше, чем на снимке. — И всем кажется, что это раз плюнуть. — Он вздохнул. — А это чертовски тяжелая работа. Говорю вам, я работал в тюрьме до закрытия. По сравнению с этим — работенка не дай бог. — Так вот, — начала Лиз. Ей нужно было выбраться отсюда, купить фрикадельки и вовремя забрать Джейкоба. Уэйн встал и направился обратно в студию, Лиз последовала за ним. — Рокки сказал, у него найдется для него место. Не могу же я держать его здесь. — Он указал на огромную картонную коробку посреди кучи щитов и пластиковых мечей. — Высший класс, ценности ноль, но если кто-то про него узнает, нас взломают раньше, чем вы успеете сказать «нет такого бизнеса, как шоу-бизнес». — Я здесь не по поводу солярия, — наконец-то смогла вставить Лиз. — Мне нужна Паула Олдройд, мать Рокки. — Не ради солярия? — Боюсь, что нет. Разве Паула не работает здесь? — Работает, но завтра. — Вы же вроде бы поменяли дни, — сказала Лиз, пытаясь проигнорировать злорадствующий голос Джен в глубине сознания.