И тут дверь из дымчатого стекла открылась и в зал тихо вошла Мэнди — загорелое бесстрастное лицо, серебристо-голубые тени для век сменились серебристо-зелеными, — заняв свободное место рядом с Джо. Пэт показалось или Джо не рада видеть Мэнди? «Время интенсивной зумбы», — снова провозгласила Кейт таким тоном, что стало совершенно ясно, что она думает об опоздавших. Занятие началось, а лицо Мэнди оставалось пустым и бесстрастным. Интенсивная зумба. Что ж, они не врали. После занятия Пэт вспоминала, как ей становилось все хуже, в груди все сжималось, пока она пыталась сделать вдох между движениями, которые становились все сложнее и мудренее. Сальса, самба и различные прыжки с ноги на ногу — у остальных, казалось, не было с этим никаких проблем, и только Пэт неуклюже изображала нечто отдаленно похожее, радуясь, что выбрала последний ряд. К счастью, Меня-зовут-Кейт была слишком занята выкрикиванием инструкций — тон и сила ее голоса при этом нисколько не менялись (как эта женщина обходится без дыхания?), но Пэт по-прежнему ощущала беспокойство, которое уходило корнями к миссис Хезерингтон из Коттингемской средней школы, что в любой момент раздастся крик: «Эй, ты там, сзади! Ты, в помятых легинсах и сползающей прокладке от недержания!» О чем она только думала? Идея незаметно понаблюдать за Мэнди давно вылетела в окно; ее мир сузился до пары костлявых ягодиц цвета аквамарина перед ней, сгибающихся и пружинящих в собственном ритме и не останавливающихся ни на секунду (в отличие от Пэт — и там была далеко не секунда) под постоянные возгласы Меня-зовут-Кейт: «Давайте-ка поднимем градус». Закрыв глаза, она все еще могла представить ухмыляющееся лицо того банковского менеджера, размахивающего своим счетом в баре, но этот образ становился все менее ярким. Ну захотел он напиться шампанского за пять тысяч, ну и пусть. Пэт попыталась подумать о своем отражении в зеркале. Но и этот образ также исчезал, потому что сейчас ее тело вел один-единственный инстинкт: выживание. В редкие тридцатисекундные перерывы на воду, когда женщины яростно пили из своих дизайнерских фляжек, Пэт даже не пыталась дотянуться до своей бутылки, а просто стояла, положив руки на колени, пытаясь восстановить дыхание и замедлить стук сердца. Когда прошло три четверти от занятия (ее глаза были прикованы к часам), в голове Пэт начали всплывать всевозможные истории о людях среднего возраста, которые умерли после внезапной физической нагрузки (та женщина в Малтоне, разгребавшая снег). Женится ли Род снова? И тут же внезапная и болезненная мысль: она не увидит ребенка Лиама в трейлерном парке. Это еще откуда? К тому времени когда она уже планировала свои похороны (фиолетовые лилии и песня «C тобой я чувствую себя настоящей женщиной»[23]), выкрик Меня-зовут-Кейт «Отдыхаем, дамы» казался таким же желанным и в то же время невероятным, как, наверное, конец Второй мировой войны. Пока все тянулись (а Пэт просто стояла, задыхаясь), она воспользовалась возможностью оглядеться вокруг; все девушки выглядели лишь немного более вспотевшими. А потом, когда Кейт отключила айфон, они начали болтать так естественно и легко, как будто столкнулись в «Моррисонс»[24] — нет, не в «Моррисонс», судя по дорогим маркам шампуней, которые появлялись из брендовых сумок, это был бы «Маркс-энд-Спенсер» или новый дизайнерский гастроном в Рипоне. — Вы молодец! — Кейт надвигалась на нее с угрожающей улыбкой. — Как вам занятие? Пэт не хотелось говорить «как в третьем круге ада», поэтому она пролепетала что-то о том, как это сложно. — Вы привыкните. Я наблюдала за вами. — Боже, только не это. — Вы быстро запоминаете. Еще несколько занятий, и вы подтянетесь. В любом случае… — Кейт вложила бумагу во влажную ладонь Пэт. — Это для записи на постоянной основе. Первое занятие бесплатно. Наличные или карта. Бесконтактные карты в том числе. Когда она ушла, Пэт перевела взгляд на анкету и испытала шок — почти такой же, как от занятия зумбой. Неудивительно, что все присутствующие выглядели будто завсегдатаи частной ложи на скачках в Йорке. С Крейгом это стоило 16 фунтов за занятие, и все они скинулись, чтобы подарить ему на Рождество баллы из «Икеа». Посмотрев на цены Кейт, Пэт поняла, что им нужно что-то гораздо большее, чем баллы «Икеа», — возможно, неделя на Сейшелах. Она намеренно задержалась в раздевалке, пока стройные фигуры входили и выходили из душа в персиковых и кремовых полотенцах. И зеркала повсюду! Пэт решительно опустила глаза в пол. Достаточно с нее травм для одной ночи. Ни Мэнди, ни Джо нигде не было видно, но Пэт это уже не волновало. Любая мысль о наблюдении, а то и слежке за Мэнди казалась столь же далекой и нелепой, как и мысль, что за мирной смертью Топси в кресле стоит что-то еще. На самом деле мирно умереть в кресле — очень даже неплохо; бедра у Пэт ныли так, что она не знала, как справится с переключением скоростей на горке. «Я чувствую себя старой», — прошептала она своему отражению в зеркале из дымчатого стекла. Последние сирены влезали в свои дизайнерские джинсы, а Пэт ждала, пока дыхание выровняется, и неуверенно вытянула ноги, готовясь встать. В этот момент дверь из сауны открылась, и оттуда вышли Джо и Мэнди. (Зеленые тени каким-то чудом не пострадали, видимо, в их составе была смола.) Шкафчики девушек находились по другую сторону большой кирпичной перегородки; Пэт они видеть не могли, зато она их отлично слышала. — Я нормально себя веду. — В голосе Джо звучала усталость. — Просто мне сейчас очень трудно. — В голосе Мэнди отчетливо слышались ноющие нотки. — Послушай, — сказала Джо, — ничего личного, я всего лишь хочу отдохнуть. Расслабиться на один вечер. Заглянуть в «Орден Пино». — Я тоже. Я просто так сказала. — Я не хочу с этим связываться. — Пэт уловила запах, по ее мнению, довольно дорогого кокосового масла для волос. — И это последний раз, когда я тебя прикрываю. — Я никогда не просила тебя прикрывать меня. — Ладно, Мэнди, скажу, как твой друг: люди спрашивают, что с тобой. — Это не их дело. — Голос Мэнди звучал капризно. — Люди не глупые. Они многое замечают. Дружеский совет: ты должна признаться им, Мэнди. — Говорю тебе, дело уложено. — А с чего тогда все эти звонки сегодня? — Все улажено. — Голос Мэнди опустился до шепота. — Просто все это не дает мне покоя. — Наступила пауза. — Она снова к нам заходила, понимаешь? Дочь. — Дочь той самой? — Устроила представление, пытаясь получить деньги на похороны. — Она тебе что-нибудь сказала? — Ею занималась Джули. Но она смотрела на меня. Недобрым взглядом. Это было неприятно. — Расследование доказало, что ты тут ни при чем. — Джо заученным тоном произнесла эту фразу. — Осталось ей это объяснить. — Послушай, — Джо переключилась на деловой тон, — при всем желании бедная женщина мертва. Печально, конечно, но тут уже ничего не поделаешь. Все прошло и забыто. — Бедная миссис Джой. — Мэнди сокрушенно вздохнула. — Я всегда так боялась ее в школе. Наступила пауза, кто-то наносил спрей, и снова Пэт уловила запах чего-то дорогого. Затем заговорила Джо: — А все остальное… улажено? Тишина. — Мэнди, есть что-то еще? Ты что-то скрываешь? — Нет. — Но даже Пэт чувствовала, что это было не так. Мэнди продолжала молчать. — Ну не плачь ты. — Голос Джо звучал скорее устало, чем обеспокоенно. — Моя жизнь — дерьмо. Только этого еще не хватало. — Ты должна сказать им. Признаться. — Мне нужна эта работа! — резко воскликнула Мэнди. — Послушай, я просто устала. Все улажено. Мне просто нужно сделать еще один звонок. Клянусь. Сколько же раз в своей жизни Пэт слышала эти слова от детей, по уши погрязших в своих проступках! Дверь раздевалки с грохотом захлопнулась, и она осталась наедине со своими мыслями. Хромая к машине, Пэт не была уверена в своих чувствах — кроме физического истощения. Вместо ответов она, похоже, нашла еще больше вопросов: кому Мэнди должна позвонить? Где находились эти люди? И как она могла это выяснить? Глава 17, Где строят предположения и планируют вечерний досуг На круглом столике в углу, между двумя чашками кофе и одним бокалом травяного чая, лежала белая визитка, размокшая от дождя. «Оливер Харни» — гласили расплывшиеся чернила, а далее следовал размытый номер мобильного телефона. Лиз сердито ткнула пальцем в карточку: — Вылитый мистер Беттридж. Тот же типаж. То же беззащитное выражение лица, та же манера беззастенчиво лгать прямо в глаза. — Но это же не значит, что он на самом деле такой же, как мистер Беттридж, — мягко заметила Тельма, но Лиз была в ударе. — Почему старушка дала ему деньги? Почему они уехали вместе? — Это могла быть его бабушка, тетя или соседка, — сказала Пэт, записывая номер телефона на обороте листовки, анонсирующей весеннее выступление Хэмблтонского хора. — Я проверю, знает ли его Род. — Тельма решила, что Пэт не в духе. И почему она надела такую простую кофту? Это было скучно, совсем не в ее стиле. Тем временем Пэт сделала глоток травяного чая и поморщилась. Ее душа жаждала глотка крепкого кофе. — Так вот, насчет Мэнди-ранее-Пиндер. Эта Джо приперла ее к стенке… — Возможно, это что-то связанное с работой? — И снова Тельма использовала свой самый дипломатичный тон, голос «адвоката дьявола». — «Ты должна признаться», — настаивала эта Джо. Явно не о потерянных карандашах речь. — Пэт чувствовала сильное раздражение, и дело было не только в ноющих бедрах и недостатке кофеина. Утром, снова вспомнив о стройных телах в раздевалке, она честно и откровенно посмотрела на себя в одном нижнем белье; увиденное наложило мрачное пятно на ее мир. В результате она отказалась от кофе, а также от всего менее полезного, чем салат, фрукты и травяной чай. Пэт сказала Роду и Лиаму, что сегодня вечером они должны сами позаботиться об ужине, так как у нее не будет времени готовить после аквааэробики и, возможно, занятий на велотренажере (уже избавленном от висящих на нем рубашек). — А еще эта Несс. — Лиз явно не интересовала Мэнди-ранее-Пиндер. — Хохочет, как гиена, всюду сует свой нос. И еще этот юный горе-сборщик, которого она таскает с собой. Подруги посмотрели на нее. — Что еще за горе-сборщик? — Лорри, или как его там, — пояснила Лиз. — Он пытался разбирать мебель. А в другой раз телефон чинил. Кажется, имеет какое-то отношение к Несс. — А еще у Несс был ключ от дома, — добавила Тельма.