— Вообще-то мне нужно уходить, когда мы закончим. — Люк даже не скрывал своего пренебрежения, и она ощутила раздражение. Такое поведение шокировало ее; она гордилась тем, что ей нравятся друзья Лиама, и это взаимно. «Она не похожа на других мам», — часто слышала она, когда отвозила подростков на крикет или забирала их в разной степени опьянения с вечеринок. Очевидно, Лиам хотел, чтобы она ушла, но что-то удерживало ее на месте… По какой-то причине ей не хотелось оставлять сына наедине с этим парнем. Она вспомнила о записанном номере. — Если нужно вычислить мошенника… — Оба парня посмотрели на Пэт, и ее голос дрогнул. — Ну, который звонит людям… и у вас есть номер, его можно поискать в интернете? Кажется или Люк рассмеялся? — Какой именно поиск? — Тон Лиама был одновременно терпеливым и язвительным. — Вы про Гугл? — Теперь тон Люка был ох каким вежливым, но Пэт не упустила взгляда, который тот бросил на Лиама. — Разве в интернете нельзя найти что-то подобное? — Ее опыт в интернете сводился к распродажам в «Маркс-энд-Спенсер», авиабилетам в Малагу и прослушиванию «Флитвуд Мэк»[25] на Ютубе. — Где вводишь несколько телефонных номеров? — Я думаю, она имеет в виду «Фэтч», — сказал Люк. И снова нарочито вежливо. — О, точно. — Лиам протянул руку, не отрываясь от экрана, и Пэт достала из кармана флаер хорового общества. Лиам посмотрел на желтую бумагу с недоверчивым выражением, от которого ей захотелось его шлепнуть. — На обороте, — пояснила она. — Написано ручкой. — И это все? — Снова это нетерпение. — Мне нужно больше одного номера. — Я думала, ты просто введешь его. — Пэт ненавидела оправдательные нотки в собственном голосе. — Мама, это многоэтапный алгоритм поиска… ключевое слово — много. Один — это не много. — Я думала, количество не имеет значения. — Значит, неправильно думала. — Сын отвернулся: ей определенно намекали, что аудиенция окончена. Пэт почувствовала, как горят ее щеки. Еще совсем недавно, если б он отвернулся от нее или заговорил таким тоном, его бы ждал выговор, нравоучения и, возможно, быстрая трепка по заду. Когда же этот момент прошел? Пэт не стала спускаться вниз, а пошла в спальню и села на кровать, чувствуя себя старой, толстой и дряблой. Ее тело побаливало, морковь закончилась, и даже друзьям Люка она больше не нравилась. Внезапно она вскочила (ой!) и распахнула гардероб, хватая топы, юбки и свитера: розовые, голубые, оранжевые, фиолетовые, откровенные, веселые, осенние — и швыряя их на пол. Кого она пытается обмануть? Она была наивной, неряшливой женщиной за пятьдесят, которую терпят ее сын и его друзья, и ей следовало бы перестать одеваться так, будто она на двадцать — нет, тридцать! — лет моложе. Шалфейный топ упал на вершину кучи. В гардеробе остались лишь вещи сдержанных голубых, серых и зеленых тонов из тянущейся ткани размера XL. Когда Пэт складывала одежду в благотворительный пакет, на пол упала розовая туфля. Розовый. О чем ей это напомнило? Внезапно перед глазами возник образ страницы Келли-Энн в Фейсбуке: она улыбается, сидя в португальском бассейне, держа в руках коктейль ярко-розового цвета. Вслед за образом пришли слова Лиама: Фейсбук, конечно, — это истина в последней инстанции. Глава 19, Где уборка проводится под ложным предлогом, облегчение оказывается кратковременным и обсуждается значение кофейных чашек Лиз неловко сидела на неудобном стуле с прямой спинкой, на который она обычно складывала одежду, когда занималась глажкой. В руках она держала «Разломанное печенье»: уже в третий раз пыталась прочитать один и тот же абзац (что-то о наркотиках, спрятанных в тележке хозяйки), но едва разобрала хоть слово. Лиз склонила голову, прислушиваясь к звукам — гудению пылесоса, шипению полироли, ритмичной вибрации тщательно вытираемых поверхностей — или скорее к отсутствию этих звуков. Тишина стояла уже около десяти минут, что могло означать только одно. В этот момент дверь гостиной открылась и вошла Паула в своем фирменном розовом халате с подносом, на котором стояли две чашки кофе и две карамельные вафли. — Я закончила внизу, — объявила она, — и решила приготовить нам кофе. — Замечательно, — сказала Лиз. Она отложила книгу и взяла себя в руки; пришло время сделать то, к чему она готовилась. Паула передала ей чашку и карамельную вафлю. — Надеюсь, вы не возражаете, я заглянула в шкафчик со сладостями. Лиз, которая знала, что ее возражения не играют никакой роли, просто улыбнулась. — Садитесь, — сказала она. — Передохните. На самом деле Паула уже села на диван — как раз на то место, которое присмотрела себе Лиз. — Как ваша спина? — поинтересовалась она. Лиз почувствовала, как краснеет. — Ну, — сказала она неопределенно. — Пока непонятно. Я веду себя осторожно. — На самом деле со спиной все было в порядке, но, к счастью, Паула никогда об этом не узнает. — Как я уже говорила, в саду прихватило, — пояснила Лиз, скрестив пальцы. — И я подумала: «Упс». Пожалуй, не стоит браться за пылесос. — Когда у меня болит спина, вот это приступ так приступ, — сказала Паула, разворачивая печенье. — Я тогда говорю Рокки: «Рокки, все пропало. С тебя грелка, и передай Рубену и Ческе, чтобы смотрели ‘‘Нетфликс’’ и не баловались». Лиз несколько виновато пошевелилась в своем кресле. Всевышний наверняка приберег для нее какую-нибудь молнию за обман — не говоря уже о Дереке, если он обо всем узнает, — но потом она напомнила себе, что Паула сама ей позвонила. «Рокки сказал, что ты меня ищешь», — почти обвиняюще бросила она в трубку. Лиз на мгновение опешила. Все сомнения и вопросы о злоумышленниках, ключах и пронырливых ремонтниках, крутившиеся в ее голове, никак не хотели складываться в слова. К тому же она вспомнила фразу из старой рекламы страховой компании — «не будем делать из кризиса драму» — и различные способы, которыми Паула на протяжении многих лет устраивала именно это, драму. Поэтому Лиз решила, что самым простым, быстрым и безболезненным способом будет попросить Паулу сделать то, что она умеет делать лучше всего, — убраться, как она уже делала пару раз в прошлом, когда Лиз приковывала к постели спина. Именно поэтому Лиз сидела на самом неудобном стуле в доме, чувствуя свою вину. Но не только это. В глубине души Лиз отчаянно желала получить ответы от Паулы, несмотря на то что Тельма поговорила с Дасти Уэбстер. Какие именно ответы, Лиз не знала. Если подумать, она даже не была уверена в том, какие вопросы задавать, — что-то, что заставит ее подобраться с возгласом «Вот оно!». Что-то, что заставит замолчать Пэт и ее ужасные гипотезы. Что-то, что позволило бы ей сбить спесь с их похода в «Орден Пино» на следующий вечер. И вообще, сказала она себе, Паула, потеряв доход от Топси, наверняка будет рада деньгам. Лиз подумывала навести беспорядок, но не смогла придумать ни одного правдоподобного способа сделать это. Переставлять что-то местами бессмысленно, если Паула этого не заметит, а Лиз не могла придумать, как испачкать вещи. Она ненадолго задумалась, не рассыпать ли ей тальк, но рассыпанный тальк выглядел просто как рассыпанный тальк, да и вообще зачем ей рассыпать тальк «Лилия долины» внизу? — Я вижу, вы получили королевское приглашение. — Ее мысли нарушил хрипловатый голос Паулы. Она жестом показала на открытку в серебряных, серых и белых тонах на каминной полке, призывающую почтить память Регины Джой в церкви Святого Иакова в Балдерсби, а затем в «Гнедом жеребце» в Рейнтоне в следующий четверг. — Вы слышали что-нибудь от Келли-Энн? — спросила Лиз. — Нет. — Судя по тону, Паулу это не заботило. — Полагаю, ее ждет много хлопот с похоронами, — сказала Лиз. — Если б она не улетела в Алгарве, в похоронах не было бы необходимости. — Паула насыпала сахар в кофе. — Если б только она меня предупредила, я бы приехала, взяла бы с собой Рубена и Ческу, на худой конец. — Поскольку Лиз своими глазами видела, как Рубен и Ческа уничтожили рождественскую композицию в садовом центре, она могла понять, почему Келли-Энн не была в восторге от этого варианта. А может, она не хотела навлечь на себя неодобрительный взгляд Паулы, когда та узнает о ее отпуске? Или она искренне считала, что можно оставить мать одну? — В любом случае, — произнесла Паула, продолжая думать о своем, — что толку говорить кому-то, какие таблетки принимать, если он не в своем уме, как миссис Джой? Как сказал Рокки: вот ты велишь кому-то выпить «маленькую голубую пилюлю», а что толку, если он, к примеру, забыл, что такое «голубой»? А если это правда так? Допустим, Топси не могла отличить таблетки по цвету. Лиз об этом даже не задумывалась. Она помнила, как Топси тщательно отсчитала их из таблетницы; но если б ей случилось их выронить, она вряд ли смогла бы их отличить. Этим стоило поделиться с Тельмой и Пэт. Но на отмену похода в «Орден Пино» это не тянуло. Что еще она могла спросить? Может, про Несс? — Тельма сказала, что Келли-Энн разобрала все в доме, — сказала Лиз. Паула помрачнела. — И выкинула две почти полные банки моей лучшей полироли. — Насколько мне известно, она хочет сдать его в аренду через свою подругу Несс. — Правда? — хмуро откликнулась Паула. — Как я понимаю, она занимается сделками с недвижимостью. — Сделками. — В устах Паулы это прозвучало двусмысленно. — В мое время недвижимостью называли то, где ты живешь, а не слоняешься, размахивая ноутбуком. — Насколько я понимаю, она близко дружит с Келли-Энн. Она сказала, что время от времени сидела с Топси. Присматривала за ней. — Присматривать можно по-разному. Лиз узнала этот тон: он означал, что грядет какое-то откровение — чаще всего гнусное. — Да? — удивленно произнесла она. Паула понизила голос: — Я хочу сказать, что миссис Джой спала слишком крепко, когда за ней «присматривала» госпожа Несс. — Вы хотите сказать, она накачивала ее лекарствами? — Я нема как рыба. — Паула поджала губы, отказываясь сплетничать. — Скрывать не буду, я и сама не раз испытывала искушение с собственной матерью. Ближе к концу стоило мне только войти в комнату, как она начинала выть и раскачиваться взад-вперед. — Женщина покачала головой. — Вот что я вам скажу, Лиз: когда придет мое время, я не собираюсь проходить через все это. Я скажу Рокки: «Дай мне несколько таблеток, усади меня в мое любимое кресло, включи ‘‘Ветеринара из Йоркшира’’ и позволь уснуть». — Еще одно покачивание головой. — Я никогда не забуду, как это было с мамой. Лиз в свое время пережила кончину матери Паулы и не желала повторения. Кроме того, у нее был свой мысленный список забот, связанных с Топси, и ей нужно было обсудить их до того, как Паула начнет работу над ванной. — Келли-Энн говорила, что у них были всякие неприятности с продавцами и тому подобное. Не только с тем мошенником, но и с другими. — Удивительно, что она это заметила, — фыркнула Паула. — Она так занята своими делами, что ей ни до чего другого дела нет. — Были ли еще звонки?