— Знаете, как это бывает, — сказала миссис Темпл, — вы покупаете одну вещь, потом другую, а потом что-то достается вам по наследству, и вы не успеваете оглянуться, как уже захламлены по самые уши. Казалось, она зависла и потеряла нить беседы, вероятно, слегка забылась, бедняжка. — Вы говорили о водостоке. — Точно. — Старушка облегченно вздохнула. — Задний водосток. С тех пор как мой муж умер… — (Ах, она еще и одна!) — Ну, он всегда заботился о таких вещах. — Она провела мужчину в такую же аккуратную кухню. Ага, настоящая печь, а не одна из тех плит, которые ставят для вида. Стильно, но немного старомодно для него. В данный момент ему хотелось одну из тех штуковин из стали и стекла, как в скандинавских нуарных триллерах. — Могу я полюбопытствовать, — спросил он нарочито непринужденно, — откуда у вас мой номер? — Я действительно не могу припомнить. — Миссис Темпл выглядела растерянной. — От кого-то знакомого… Кто же это был… Джин в церкви? Вы у нее что-то чинили — но это была картина? — Она повернулась, недоуменно нахмурившись, и вдруг, казалось, заметила, где находится. Вид чайника успокоил ее. — Кофе? Снова улыбка в сочетании с прямым взглядом, который придал невыразительному лицу ремонтника доверительный вид, — взгляд, который столько раз выручал его. — С удовольствием. Имя Джин ничего ему не говорило, но, похоже, старушка уже едва соображала. Кофе был настоящий, из кофейника. Хотя, по правде говоря, он предпочитал растворимый, ему не нравился коричневый осадок на дне. Теперь миссис Темпл немного расслабилась, и разговор тек сплошным потоком. Он давно заметил, как пожилые люди расслабляются за чашкой кофе, рассказывая о себе. И именно тогда можно было приступать к делу. Он узнал, что миссис Темпл совсем недавно овдовела после сорока двух лет брака, у нее нет детей (это хорошо), но есть добрые друзья в церкви, и, к счастью, у нее достаточно денег, чтобы жить с небольшим комфортом, пусть и не как сибарит. (Сибарит. Он незаметно сделал пометку в ежедневнике поискать это слово.) В ответ мужчина рассказал миссис Темпл про себя. На этот раз он говорил о жене, которая работала не покладая рук, несмотря на все эксцессы (еще одно недавно подсмотренное слово), о трехлетней Фиби, которая была настоящей папиной дочкой и такой же умной, как ее мать, плюс новорожденном сыне (Картере), который просто вылитая его копия, включая отказ спать по ночам. Настоящая сова. Накануне он проспал всего два часа. Не больше. Ободренный тем, как миссис Темпл улыбалась, глядя на фотографии в его телефоне, ремонтник добавил: «Я и продажей мебели занимаюсь». Не спрашивая, старушка налила ему еще кофе. Это было лишнее, особенно после энергетика, но он чувствовал себя в ударе. — Вы говорили о вещах в холле. Я знаю, каково это — потерять кого-то, а потом не знать, куда все деть. — Миссис Темпл выглядела неуверенной, но не более того. — Подумайте об этом, — сказал он. — Если есть вещи, от которых вы хотите избавиться… — Его слова подразумевали, что он делает ей одолжение. Мужчина отхлебнул последний глоток кофе (эта коричневая жижа!) и встал. — Ну что ж, — вздохнул он, — засучим рукава. Сад был — опять же — безупречен. (Странно, конечно, но старушка, видимо, пригласила кого-то из своей церковной группы.) Вдоль старых кирпичных стен располагались горшки, клумбы, шпалеры и скамейки; где-то шумел фонтан (не слишком приятный звук после этого кофе). — Здесь, — показала миссис Темпл. Она остановилась у одноэтажной задней стены кухни, где тротуарная плитка была забрызгана грязью. Она хмуро и нервно посмотрела наверх. — Ага, — многозначительно произнес ремонтник. Он взял лестницу из сарая (без замка, с хорошим набором инструментов) и забрался наверх. — Ага, — повторил он. — Все ясно. Вам нужна новая труба. Эта прохудилась. — Но водосток можно починить? — Без проблем. Вернее, проблема не в этом. Вы слышали о проскальзывании черепицы? Миссис Темпл о таком не слышала. Он объяснил (используя ежедневник в роли черепицы), что черепица может проскальзывать, вызывая протечки, в результате чего водосток перекашивается и отходит от кровли. В конце концов, а кто не соскользнет после столетия дождей в Северном Йоркшире. Для подтверждения своей теории мужчина показал ей фрагмент черепицы, который выглядел просто как фрагмент черепицы, но то, с каким благоговением он держал его, говорило о том, что это нечто гораздо больше. Единственное, что можно сделать, — честное слово, — единственное, что действительно могло бы исправить ситуацию, — это снять всю кровлю и переложить заново. Можно было бы просто заменить часть черепицы, но тогда через три-четыре года все вернется на круги своя. На протяжении всей речи миссис Темпл то и дело издавала тревожные возгласы; теперь она только спросила с видом человека, который готовится к плохим новостям: «Сколько?» — Недобросовестные рабочие берут от семи до восьми тысяч. — Он на мгновение задумался, не перегнул ли палку. Миссис Темпл вцепилась в водосточную трубу и выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание. — Но я не из тех, кто обдирает людей. Думаю, в вашем случае я сделаю действительно хорошую работу за две-три тысячи. — Старушка расслабилась, вернее, ее тело расслабилось. Ее глаза оставались неподвижными и внимательными, как будто принадлежали кому-то другому. — Спасибо, — произнесла она. — Вам нужно время подумать. Переспите с этой мыслью. Я позвоню вам через день или два. — Спасибо, вы так добры. — Слова прозвучали искренне; так почему же тогда он чувствовал себя так, будто упустил что-то важное? Она повела его обратно в прихожую. Ремонтник внезапно остановился (как всегда) и посмотрел на плинтус. — Могу я задать вам вопрос, миссис Темпл? Когда вы в последний раз меняли проводку? Она хлопнула рукой по наморщенному лбу. — Я точно не помню, много лет назад. Мама была еще жива, так что где-то в начале девяностых… Он опустился на колени и постучал по плинтусу. — Любопытно, — задумчиво произнес мужчина. Еще один тихий и тревожный возглас от миссис Темпл. — Давайте пока не будем об этом беспокоиться, — сказал он, вставая и одаривая ее откровенной, искренней улыбкой. — Вы не подскажете, где у вас уборная? В гардеробе на нижнем этаже на стене висела вышивка в рамке. «Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего». Мужчина вымыл руки лавандовым мылом. Настоящие льняные полотенца — приятно. Откуда же тогда это чувство тревоги? Дом? Миссис Темпл? Поразмыслив, он не был уверен, что действительно перезвонит — у него и так было много работы, а также проверенный способ найти новую. Заменой черепицы он не занимался уже несколько лет, и это будет настоящая морока. С другой стороны, четыре тысячи — плюс деньги за проводку… Образ плиты в скандинавском стиле заманчиво витал где-то перед вышитой картиной. Он с ужасом понял, что Кортни и ребенок в этой картине отсутствуют, а есть только он сам в одном из этих черных шелковых халатов. Вытерев руки, мужчина потянулся к дверной ручке, которая, как он с одобрением отметил, была керамической. Дверь не открывалась. Первая мысль: он повернул ее не в ту сторону. В голове быстро пронеслись другие мысли — задвижка, щеколда, тянуть, не толкать — но нет, дверь заклинило. Или заперта? Ремонтник подергал за ручку. — Эй! — Молчание. — Миссис Темпл? Кажется, дверь заклинило? — Он ударил по двери; от шума и силы удара зазвенело в ушах. — Миссис Темпл? — Сердце колотилось, ладони были скользкими от пота. Через несколько секунд его сознание, словно на американских горках, застыло над пропастью различных неприятных возможностей… Дверь щелкнула и открылась. Появилась миссис Темпл, извиняясь, дрожа и попискивая, будто грузовик, выезжающий задним ходом. Ей очень, очень жаль, с этой дверью вечно проблемы — вот с Джин из церкви тоже так случилось, — а она сама была в саду, прогоняла кошку и ничего не слышала. Она всегда говорила, что кто-то должен разобраться с этой дверью — может, он посмотрит? Улыбнувшись, мужчина направился к выходу. Наверное, ему просто почудилось: это всего-навсего взбалмошная старушка и дом, полный добротного антиквариата. — Ваш ежедневник. — миссис Темпл помахала записной книжкой, и он почувствовал досаду: обычно он никогда не выпускал его из виду. По дороге раздражение не отпускало его, но думать об этом не хотелось, и вскоре мужчина уже кивал в такт мелодии на «Тиз-ФМ». * * * Когда фургон скрылся из виду, Тельма поднялась в спальню и избавилась от черных и фиолетовых одеяний (их носила миссис Брэмсон в «Ночь должна наступить»), которые тут же отправились в мешок. Строго говоря, это была собственность актерской труппы богословского факультета, но она не понадобится для их следующей постановки («Оле, миссис Дженкс!» — фарс в испанском отеле) и только привлечет моль. Тельма приняла душ и потратила добрых пять минут на то, чтобы уложить волосы в свой обычный блестящий боб. Даже сейчас ее смелость ощущалась так, словно принадлежала кому-то другому, внутри бурлил адреналин, но важно было не зацикливаться на самодовольстве; ей нужны были факты, и она их получила. — Прости меня, Господи, — сказала она зеркалу. — Прости мне мою ложь. — По правде говоря, лицо в отражении не выглядело очень уж раскаявшимся. После разговора с Тедди и поездки в Рейнтон она чувствовала непреодолимую потребность что-то сделать. И вот она это сделала. Тельма подумала о миссис Темпл. Не перестаралась ли она? Эти движения руками? Болтовня? Адреналин еще не выветрился, она продолжала расчесывать волосы, вспоминая, как играла Бланш Дюбуа в той постановке «Трамвая “Желание”» в колледже. …сколько лет назад? Слишком много. Она была отнюдь не главной претенденткой на эту роль, но за две недели до премьеры первая Бланш поссорилась с режиссером (расставшись с ним в процессе), и Тельму быстро повысили с роли второй соседки. Ну и шуму же было! Она вспомнила слова из рецензии в «Рипонском вестнике» — «неприкрытая сексуальность». Совсем не то, что нужно для начинающей учительницы младших классов на втором году стажировки в 1971-м. Ее руководитель недвусмысленно посоветовал ей сосредоточиться на преподавании, а Тедди, с которым она к тому времени встречалась уже около трех месяцев (дружеские свидания и прогулки за ручку), вдруг стал очень нервным, исхудал и все смотрел на нее — и в итоге однажды в три часа ночи постучал в ее дверь с предложением руки и сердца. Мысленно встряхнувшись, Тельма вернулась в настоящее: не стоит слишком часто вспоминать прошлое. Тем не менее она позволила себе улыбнуться, думая о минувших днях, пока распечатывала фотографии, сделанные на мобильный, и искала телефонные коды регионов. Глава 22, Где в «Ордене Пино» обмениваются версиями и наблюдают за неприятной сценой — Я вот что думаю. — Лиз сделала решительный глоток своего «вина недели». — Нам нужно пойти в полицию и рассказать все, что знаем. Все. — Она решительно отставила бокал и с сомнением оглядела «Орден Пино». Зря она беспокоилась о шумной толпе: в помещении бывшего почтового отделения собралось не более семи человек. Исчезли потертая черно-белая плитка, обшарпанные стены с лимонной штукатуркой и высокая стойка, за которой много лет деспотично властвовала Нэнси; им на смену пришли простые деревянные полы, занозистые низкие столы и такие же низкие табуреты и скамейки, ни одна из которых не подходила для бедра Пэт (все еще проклинающей интенсивную зумбу). — В конце концов, это полиция, и они знают, что делают. Ее подруги обменялись сдержанными взглядами. — Если полиция не поймала тех, кто обчистил гараж Рода, и это при наличии записей с камер видеонаблюдения, то вряд ли они будут беспокоиться о таких мелочах, как коричневые чашки на сушилке. — Пэт с недовольством отпила глоток газированной минеральной воды и с тоской посмотрела на бокал Лиз. Типичная Лиз: переплюнуть всех драматичной историей с коричневыми чашками — и тут же сбавить пыл, заявив, что им следует оставить это в покое. — Для них это не зацепка, — добавила она. — Может быть, потому, что это вообще не зацепка, — сказала Лиз. Она слегка дрожала; в «Ордене Пино» было довольно холодно, и она быстро поняла, что оделась слишком легко. Все три подруги много думали над тем, что им надеть на эту вылазку, ведь это не был их обычный вечер. Лиз, которая убедила себя, что здесь будет жарко, многолюдно и полно молодежи, надела черный блестящий джемпер, который она надевала на двадцать первый день рождения племянницы Дерека — достаточно тонкий, чтобы выдержать самый жаркий зал, и блестящий — задает праздничный настрой. Тельма отнеслась к этому вечеру точно так же, как к визиту Оливера Харни (или Тони Рэнсома, как значилось на другой визитной карточке, засунутой в ежедневник), и подобрала наряд на вечер не менее тщательно, чем костюм миссис Темпл: элегантный, но сдержанный черный пиджак, белая блузка и игривый шарфик с узором, намекавшим на посещение винного бара. Пэт, все еще переживающая по поводу своего гардероба, остановила свой выбор на «благоразумном синем» — простом, но добротном костюме, который обычно предназначался для похода к врачу или воскресного обеда с родителями Рода. — Если там были две коричневые чашки, то, скорее всего, из них пили два человека. Топси несколько раз говорила о людях, приходивших в дом, — сказала Пэт с нарастающим оживлением. — Представьте, что кто-то — знаем мы его или нет — втирается к ней в доверие, выманивает ее деньги, а потом… Тельма слегка нахмурилась. Пока Пэт говорила, что-то вдруг промелькнуло в ее сознании, какая-то деталь, которая не укладывалась в голове. Но мысль ускользала от нее, плавая в глубине, как наполовину разгаданный кроссворд. Она сделала глоток бузинного джина с тоником и оглядела бар. Никаких признаков Мэнди-ранее-Пиндер. Здесь были три девушки, хмуро распивавшие бутылку белого; Тельма подумала, что видела одну из них в аптеке в «Моррисонс». Одна из них рассказывала довольно возмутительную историю. Время от времени до места, где они сидели, долетали обрывки рассказов о том, как люди резко меняют свое мнение, а ты им прямо говоришь, что… Обычный тихий бар в маленьком северном городке во вторник вечером в конце марта. Лиз явно не убеждали красноречивые домыслы Пэт. — Я считаю, что мы просто лезем не в свое дело. — По опыту подруг, это был верный признак стресса; в прошлом они слышали эту фразу в различных обстоятельствах — от нового водонагревателя до чрезмерно амбициозного сбора урожая. — Если только ты не войдешь в участок, волоча за собой преступника, полиция не заинтересуется этим. Конец, — отрезала Пэт. — Что нам нужно, — Тельма использовала свой самый спокойный и решительный тон, — так это детали, которые заинтересуют полицию. — Этот тон они обе знали, тот самый тон, который привел их в этот довольно прохладный бар. — Какие? — уточнила Пэт. И тогда Тельма рассказала им о своей «маленькой встрече» с Оливером Харни/Тони Рэнсомом. Подруги внимательно слушали, а на лице Лиз проступал ужас. — Не хочу нагнетать, — сказала она, — но ты же так рисковала. Он мог повести себя как негодяй. — Вряд ли он ударил бы меня по голове за то, что я нарядилась и разыграла спектакль, — пожала плечами Тельма. — В любом случае у меня в кармане был тревожный свисток, а в соседней комнате пряталась Морин. — Все равно это был риск. — Лиз жалела, что не могла просто сказать это и уехать домой. Сейчас она бы уже смотрела «МастерШеф». На этой неделе участники начинают выбывать. — Как я уже сказала, этим должны заниматься профессионалы. — Этот Оливер Харни был у Топси не меньше четырех раз, и это только то, что нам известно. Кто-то должен был поговорить с ним и выяснить больше, — твердо сказала Тельма. — И у тебя это получилось? — спросила Пэт.