— В какой-то степени. — Например? — Например, все, что он мне наговорил, — одна большая ложь. Против воли Лиз заинтересовалась: — Почему ты так считаешь? — Он разливался соловьем, как младенец Картер не дает ему спать по ночам. Но он выглядел совершенно не так, как новоиспеченный отец, урвавший несколько часов сна. Помните отца Коннора Саймика? — Все улыбнулись, вспомнив храп, заглушающий динамики, на рождественском концерте второклашек. — Если он лжет о таком, то трудно рассчитывать на правду в остальном. К тому же он пьет кофе. — Как и большинство людей, — заметила Пэт. — Чашки на сушильной доске, — пояснила Тельма. Она напряглась. В голове снова возник призрак детали, которая ускользала от нее. В этот момент Пэт одновременно пнула ее, толкнула Лиз и шикнула на обеих. — Не смотрите, — прошипела она, как будто их головы были способны вращаться на сто восемьдесят градусов, а глаза выкатиться из орбит. Чуть повернув голову, Тельма увидела двух женщин, вошедших в бар: одна из них была темнокожая девушка, предположительно Хохотушка Джо, а другая — Мэнди Пиндер. — Пиджак от «Шанель», — заговорщицким тоном заметила Пэт. Тельма и Лиз сразу же узнали ее. За годы работы они встречали много бывших учеников; некоторые из них были более взрослыми версиями своих шестилетних «я», в то время как на других оставили свой неизгладимый отпечаток возраст, стрижки, очки, морщины и калории. Мэнди относилась к первой категории. Ее волосы были зачесаны назад, как в детстве, и у нее осталась та же форма лица, широко раскрытые глаза, немного пустой взгляд (обрамленный яркими тенями для век). Но было в ней что-то еще, какое-то чувство, которого не было двадцать лет назад и которое с трудом можно выразить словами. Печальная, подумала Лиз; Тельма, вспомнив Селию Джонсон в «Короткой встрече», остановилась на варианте «затравленная». Если Мэнди и заметила своих бывших учителей, то она их не узнала; они с Джо направились к столику в другом углу винного бара, углубившись в беседу. — Что нам делать? — спросила Лиз, напрягшись всем телом, как будто собиралась сорваться с места и вырвать мяч у противника. — Пока ничего, — спокойно ответила Тельма. — Чуть позже одна из нас может подойти к бару, заметить их и завести беседу. — Дорасскажи пока, что там с этим парнем, — попросила Пэт. — Ну этот, ремонтник, похожий на Беттриджа… — Оливер Харни, — поправила Лиз. — Или Тони Рэнсом, — добавила Тельма. — Что там с крышей? Ее нужно чинить? — спросила Пэт. — В его мечтах. — Тельма поставила бокал на стол и рассказала о последующем осмотре крыши Эрнестом Крэбтри. Эрнест был разнорабочим, работавшим в колледже с незапамятных времен и присматривавшим за Тедди и Тельмой с тех пор, как они переехали в ветхую раковину, каковой был дом 47 по Колледж-гарденс много лет назад. С рвением, граничащим с деспотичностью, он следил за ремонтом дома, крыши, проводки, стен, гидроизоляцией. Если возле дома номер 47 что-то случалось, Эрнест Крэбтри был тут как тут. Когда Тельма пригласила его подтвердить слова Оливера, Эрнест от наплыва эмоций в кои-то веки лишился дара речи. Тельма едва убедила его, что не ищет другого рабочего, а когда она поведала ему о «проскальзывании» и расценках на ремонт крыши, ей пришлось усадить его и предложить чашку чая. А уж когда речь зашла о проводке, в чай пришлось плеснуть щедрую порцию лучшего виски Тедди, и Эрнест не уходил до тех пор, пока Тельма клятвенно не заверила его, что Оливеру Харни и близко не разрешат подойти к крыше, водостоку, проводке и чему-либо еще в доме номер 47. — Значит, он все выдумал. — От начала до конца. Даже малыша Картер. Плюс у меня есть вот это. — Она достала из сумочки увеличенные фотографии страниц ежедневника. На каждой странице синей, красной и зеленой ручкой судорожным, пляшущим почерком был написан ряд цифр, некоторые подчеркнуты, некоторые со звездочками, некоторые с вопросительными знаками. Пэт посмотрела на снимки. Если Лиаму нужно больше цифр для его поисковой системы, то он получит их. Она взяла копию и положила ее в сумочку. — Ты звонила кому-нибудь? — спросила она. — В двух местах не ответили, один номер отключен. Дважды трубку взяли пожилые люди. Когда я сказала, что мне порекомендовали этого рабочего, ни один из них, похоже, не понял, о ком я говорю. — Лиз и Пэт чувствовали, что это не все. — Потом я позвонила по номеру в Мэшеме. Сначала я дозвонилась до миссис Уокер, но очень быстро трубку взяла ее дочь Дженнифер. Я рассказала, что мне порекомендовали этого ремонтника. Имя Оливера Харни ей ни о чем не говорило, но когда я упомянула довольно потрепанный черный фургон, у нее явно подскочило давление. Реакция была, скажем так, взрывной. — Почему? — спросила Пэт. — Что он сделал? — Это я выясню, когда увижусь с ней на следующей неделе. Никто не хочет съездить в Мэшем? У нее снова был спокойный, решительный голос. Лиз и Пэт переглянулись: никто из них не хотел соглашаться. Пэт ощущала, как внутри снова пробуждается чувство неполноценности. По сравнению с выпытыванием информации у Паулы и одурачиванием пронырливого ремонтника короткая беседа с Несс и установление личности Горе-сборщика Льорета казались сущей мелочью. Для Лиз происходящее казалось полной противоположностью ее плану оставить все как есть. «Одолжить» ежедневник, чтобы подсмотреть в нем записи! Она вспомнила, как собственнически Оливер Харни/Тони Рэнсом сжимал потрепанную черную книжицу, и тут ее осенила мысль. — А как ты вообще получила доступ к ежедневнику? — спросила она. — Он оставил его ненадолго, когда посещал сами знаете какую комнату, — спокойно ответила Тельма. — Все, что мне нужно было сделать, это сфотографировать нужные страницы на телефон. — Это было рискованно, — заметила Пэт. — Возникли небольшие проблемы с дверью в туалете. — Повезло. — Лиз поняла, что почти допила вино и нуждается в добавке, что совсем на нее не похоже. — Едва ли. Я заперла дверь снаружи. К счастью, он очень торопился и не услышал ключа. Лиз попыталась сдержать смех, но Пэт это не удалось. К ней присоединилась Тельма, а потом наконец и Лиз. Этот смех стал самым оживленным звуком, который можно было услышать в «Ордене Пино» в этот вечер; бармен поднял глаза от своего телефона, и три хмурые девушки, повернувшись, увидели, что три немолодые дамы явно наслаждаются какой-то шуткой. Возможно, делятся историей про одного из внуков. Только Мэнди и Джо остались равнодушными к веселью, углубившись в разговор. — Итак, бар и Мэнди Пиндер. — Тельма выпрямилась. — Что вам взять? — Но не успела она подняться с места, как послышался чей-то возглас. — Отстань от меня, — голос Мэнди был пронзительным, а лицо застыло, как тогда в банке, припомнилось Пэт. — Я просто пытаюсь помочь тебе, Мэнди. — От веселья Джо не осталось и следа. — Я сама справлюсь, ясно? Джо покачала головой. — Мне это уже порядком надоело, — заявила она и встала. — Почему ты так себя ведешь? — голос Мэнди срывался. — Ты знаешь, как мне было тяжело в последнее время, когда приходила дочь миссис Джой и поносила меня на чем свет стоит. — Замолчи, — резко велела Джо. — Я устала молчать! — завопила Мэнди. — Я совершила ошибку. — Да, ты совершила большую ошибку. И я не собираюсь больше покрывать тебя. С этими словами Джо повернулась и вышла из бара. Мэнди-ранее-Пиндер тут же разразилась шумными рыданиями, что послужило сигналом ко всему происходящему: Тельма схватила салфетки и двинулась вперед, позади беспокойно семенила Лиз. Бармен тревожно оглядывался по сторонам, ожидая, не появится ли Джо и не начнется ли драка, а три девушки маниакально печатали что-то на своих телефонах, будто судебные стенографистки. — Мэнди, — спокойно позвала ее Тельма. — Это миссис Купер. Из школы Святого Варнавы, помнишь? Ты в порядке? Мэнди посмотрела на нее, лицо покрылось пятнами, но выражение не изменилось. Тельма попыталась снова: — Чем я могу тебе помочь? Внезапно раздался какой-то звонкий звук, и Тельма огляделась, словно ожидая появления какой-нибудь феи, но это оказалось всего лишь оповещение на телефоне Мэнди. Все еще всхлипывая, она выхватила телефон из сумки (от Майкла Корса, отметила Пэт). Какими бы ни были драма, горе, беда, казалось, все откладывалось на потом, когда у людей срабатывали телефоны. Так было и с Мэнди. Ее лицо застыло, она бесстрастно оглядела бар и ушла. Глава 23, Где приносят извинение, рассказывают историю о безрассудном поведении и размышляют о природе зла Ожидая Дерека у книжного магазина в Тирске, Лиз размышляла о прошлом вечере. Она чувствовала возмущение из-за того, что ей пришлось стать свидетельницей всей этой сцены, а ведь она даже не хотела идти в бар. И все эти спекуляции, как будто партия в «Клуэдо»! Лиз знала, что будет чувствовать себя крайне неловко на похоронах; она понятия не имела, как посмотрит Келли-Энн в глаза. Она посмотрела на витрину книжного магазина, надеясь отвлечься. Ее щедро уставили — март, месяц убийств! — книгами с драматическими названиями. Лиз инстинктивно отшатнулась и перевела взгляд на соседнюю витрину. Там была выставлена новая книга Джулии Дональдсон, которая вернула ее усталые мысли к другому предмету для беспокойства — Джейкобу. По итогам прошедшей на днях большой встречи были определены новые варианты, которые нужно было пробовать каждый день. Но теперь все варианты были исчерпаны, и ситуация выглядела очень серьезно. Не то чтобы миссис Белл не старалась изо всех сил (очевидно, она до безумия любила этого малыша), но это не мешало Джейкобу практически ежедневно выходить из себя. В обращение ввели табельную систему, и Тим или Леони (или она сама, если забирала его) должны были являться к миссис Белл для обсуждения того, как прошел день. Но, несмотря на все это, сегодня произошел еще один инцидент. Из паба «Дарроуби Армс» доносились взрывы смеха, которые почему-то напомнили ей о том времени, когда Тим был маленьким и ее родители вызывались понянчиться с ним, чтобы они с Дереком могли пойти на вечер викторин в «Айндерби Ступ» (ныне индийский ресторан). Воспоминания о тех далеких днях заставили ее вздрогнуть: когда же жизнь стала такой мрачной? Ей всегда казалось, что в шестьдесят лет жизнь становится более мягкой, медленной — садоводство и путешествия на автобусе, — но все оказалось иначе. Ее мысли прервал знакомый вид серебристого «Корсара» с обнадеживающей фигурой Дерека за рулем. И тут же Лиз ощутила прилив вины, вспомнив его убедительные просьбы оставить в покое случай Топси. Что ж, она оставит его в покое; пусть Тельма и Пэт делают что хотят. — Вечер прошел хорошо? — спросил он, тронувшись с места. — Так себе, совершенно точно так себе. — Ну и ладно, — сказал он, включая левый поворотник. — Тим не звонил? — Нет. Ей вдруг захотелось сказать мужу, что она его любит, но Лиз знала, что лучше промолчать, пока они едут по круговому перекрестку. * * *