Тельма проделала обратный путь до автостоянки «Олди», сжимая в кармане тревожный свисток (да, это Тирск, но чем черт не шутит). Ночной туман сгустился, марево, поднимающееся от реки, нависло над ипподромом. По дороге в Рипон нужно быть внимательней за рулем. Как и Лиз, она была обеспокоена и событиями вечера, и тем, с какой готовностью, едва ли не с жадностью, Пэт анализировала их. Убийство — если таковое действительно имело место быть — не реалити-шоу, чтобы разбирать его по косточкам. Здесь замешаны реальные люди, реальные чувства. Она вспомнила взгляд Мэнди Пиндер, когда Джо отчитывала ее. — Боже, — взмолилась она, пересекая туманную парковку по дороге к своему надежному серебристо-голубому «Фиату». — Благослови Мэнди Пиндер, благослови ее, держи ее за руку и направь ее, в какую бы беду она ни попала. — Миссис Купер? — Редко когда молитвы Тельмы доходили до цели так быстро. Голос прозвучал так неожиданно и близко, что Тельма инстинктивно сжала тревожный свисток, не успев рассмотреть фигуру, появившуюся из-за отсека для тележек. — Миссис Купер, это вы? — Мэнди, — дрожащим голосом выдохнула она. — Ты меня напугала. Ты в порядке? — Простите. Я увидела вас и решила извиниться. — Извиниться? За что? — За сегодняшний вечер. — Голос Мэнди дрогнул: спокойные интонации Топси принесли с собой эхо далеких безопасных, спокойных дней, когда худшим, что могло случиться, была забытая форма для физкультуры и проваленные тесты по правописанию. — Я не хотела так убегать, но получила сообщение от няни. И все, что мы с Джо там устроили… это был долгий день. Мы обе очень устали. — Она опустила взгляд, ее пальцы мяли шарф (похоже, от Майкла Корса). — И то, что я сказала о дочери миссис Джой… Видите ли, произошла путаница… — Я слышала о том, что произошло, — мягко сказала Тельма. — Я знаю, что она огорчена, и чувствую себя ужасно, но честно говоря… — Мэнди, тебе нет необходимости извиняться передо мной, — успокаивающе заверила Тельма, но поток было уже не остановить, он все нарастал по высоте и скорости (и уменьшался по связности). — Я бы никогда не сделала этого, никогда, клянусь… но ты делаешь что-то, и дело сделано, и этого уже не изменить, а потом вы, и миссис Ньюсом, и та другая леди — все слышали, и вы все, наверное, думаете, что я ужасная, но иногда ты делаешь неправильный выбор… и делаешь то, что не должна делать, но у тебя нет выбора… — Мэнди, — твердо сказала Тельма. Но в этот момент раздалась трель, и опять появилась не фея, а телефон Мэнди. Только на этот раз девушка даже не посмотрела на экран, а бесстрастным взглядом окинула тени на парковке. — Мне пора, — заявила она и резко направилась к очень дорогой, судя по виду, машине. Казалось, Мэнди не особенно спешила, но машина выехала с парковки раньше, чем Тельма успела пристегнуть ремень безопасности. * * * Выбираясь из машины у дома (пожалуй, ей не помешает нанести на бедро немного согревающий мази), Пэт вдруг поразилась спокойствию ночи. Туман рассеивался, и на пестром молочном небе за домом, над далекими Пеннинскими горами, всходила луна. Это была такая ночь, когда легко поверить в приближение весны — вот она шевелится в запутанных рядах живой изгороди и набирает силу под грязными полями. Она помедлила, вдыхая сырой воздух, а потом заметила велосипед, прислоненный к стене сарая. Кельтская поэтесса. Мирные мысли испарились, и где-то за полями замаячил трейлерный парк в Бороубридже. Что делать? Конечно, сначала заглянуть в туалет, но что, если она пропустит уход кельтской поэтессы? Но даже если она увидит ее, то что сказать? Пока эти мысли метались в ее голове, задняя дверь открылась. На самом деле Пэт никогда не встречала кельтскую поэтессу, но за несколько недель у нее сложился устойчивый образ. Сиреневый жилет и почти наверняка какая-то черная кожаная куртка. Подстриженные волосы, возможно, выкрашенные в синий или фиолетовый цвет, и определенно пирсинг в носу. Но девушка, которая начала бороться с огромным навесным замком, настолько отличалась от этого образа, что Пэт на мгновение решила, что это кто-то другой. Ее длинные медовые волосы представляли собой нечто среднее между нимбом вокруг головы и шалью на плечах, а одета она была в изумрудно-зеленый жакет и длинную юбку. Она подняла глаза и увидела Пэт. — Чудесная ночь, — выпрямилась девушка. — Я Индия, подруга Лиама. Почему, почему все важные встречи всегда происходят тогда, когда тебе не терпится в туалет? — Если вы подождете минуточку, я отвезу вас домой, — предложила Пэт. Она вдруг почувствовала, насколько помятым всегда выглядел ее «благоразумный синий» несколько часов спустя. — Спасибо. — Кельтская поэтесса тепло улыбнулась; ни тени высокомерия или снисхождения. — Но завтра мне понадобится этот драндулет. — Я могу легко положить его в багажник. — Спасибо, но мне всего пять минут. А в такую ночь хорошо ездить на велосипеде, понимаете? — Пэт знала, вернее, могла понять. Она мудрая, пришло на ум Пэт. Мудрая. Как так получилось, она не знала, ведь Индии было семнадцать, но в девушке, сродни ночи, чувствовалась какая-то спокойная мудрость. — Как прошел ваш вечер? — спросила Индия, застегивая куртку. Насколько Пэт могла судить, остальная ее одежда была застегнута как следует, пуговицы не перепутаны, ничего наизнанку. — Лиам сказал, вы собирались в тот новый винный бар. Пэт вдруг отчетливо невзлюбила свой «благоразумный синий». — Хорошо, — выдавила она. Даже перед ребенком ночи с мудрыми зелеными глазами Пэт не смогла бы распутать весь этот изматывающий клубок событий. — Лиам наверняка наговорил кучу всего о пожилых дамах, устроивших кутеж. — Вы же знаете Лиама, — рассмеялась Индия, и Пэт неожиданно присоединилась к ней. Ты понимаешь моего сына, подумала она. Пэт вдруг пришло в голову, что многим удается поддерживать отношения в колледже на расстоянии. — Как он? — внезапно вырвалось у нее. Пока эти слова не прозвучали, она и не подозревала, что собирается их произнести. Индия помедлила — одна нога на земле, другая на педали — и ответила не сразу. Девушка посмотрела на Пэт. — Интернет. Он истощает душу, — наконец произнесла Индия. Ее слова прозвучали как пророчество, а глаза внезапно стали черными и мрачными. — Люди что-то говорят, и это оказывается на всеобщем обозрении, понимаете? — Казалось, она рассердилась, но потом покачала головой. — Но у Лиама достаточно здравого смысла, чтобы справиться с этим, и, я не знаю, может быть, в каком-то смысле это даже хорошо? — Она улыбнулась на прощание, села на велосипед и с грохотом уехала по гравийной дороге. Интернет истощает душу? Что она имела в виду? Пэт хотелось задержаться на улице и поразмышлять о встрече с этой девушкой, которая оказалась совсем не такой, как она ожидала. Но Пэт знала, что у нее осталось меньше минуты, чтобы добраться до уборной внизу. Позже Пэт постучала в дверь спальни Лиама. Хотя раньше никогда не стучала. Она могла точно определить дату, когда наступила эта перемена: он переехал в старую комнату Эндрю, когда тот уехал в Лафборо. Лиам повесил на дверь табличку из серии «Сохраняйте спокойствие» — «Сохраняйте спокойствие и идите прочь». И с тех пор она стучала. Голос прозвучал не очень приветливо, но и не откровенно недовольно. Пэт открыла дверь и окинула комнату взглядом в поисках улик, хотя в чем именно они могли заключаться, она не была уверена. Испорченные простыни? Нижнее белье, свисающее на абажуре? Ничего такого, более того, в комнате царило спокойствие, как будто в ней каким-то образом сохранилось присутствие Индии. Горела лампа, играла тихая музыка. Окно было открыто, впуская легкий запах с полей. Ларсон, расположившийся на подоконнике, посмотрел на нее одним глазом, как бы говоря: «Не начинай». — Как дела? — спросила Пэт. — Хорошо. — Сын не обернулся, а она заметила, как он быстро закрыл на компьютере то, чем занимался. Пэт снова подумала о словах Индии: интернет истощает душу. — Как прошел поход в «Орден Пино»? — устало поинтересовался он. — Насыщенно. — Она не могла лгать, но и вдаваться в детали не собиралась. Пэт не была уверена в том, что именно хотела сказать, и в итоге с ее губ соскользнуло единственное слово: — Интернет. Его лицо не столько изменилось, сколько застыло, напомнив лису, которую она чуть не сбила однажды ночью, — сияющие глаза расширились в свете фар. — Что с ним? — Он безуспешно пытался придать легкость и безразличие своему голосу. Пэт не знала, что сказать дальше, но тут его лицо приняло более привычное выражение. — Ты про свои номера? — Тон Лиама сменился хорошо знакомым раздражением. — Я уже сказал, что два номера ничем не помогут. — А. — Пэт осознавала, как дрожат ее голос и пальцы, пока она копалась в своей сумке. С чем бы ни было связано застывшее лицо сына, она просто не могла смотреть на него сейчас. — Номера, — она протянула ему листы Тельмы. — И что ты хочешь, чтобы я с ними сделал? — Ну, поискал их, — сказала она, сама не имея ни малейшего представления. — Это связано с мошенничеством. Он вздохнул и отвернулся. Очевидно, ей пора уходить, но Пэт еще не закончила. — Я видела, как Индия уезжала. — Как только она произнесла эти слова, они показались ей слишком яркими и неуклюжими… фальшивыми. Лиам посмотрел на нее, внезапно снова став внимательным. — Она мне нравится. Хорошая девушка. — Молчание, все тот же пристальный взгляд. — Между вами что-то есть? Пэт ненавидела задавать такие вопросы в лоб. Но в последние годы она пришла к убеждению, что в случае со взрослыми сыновьями определенные вещи нужно спрашивать именно в лоб. Он повернулся к ней не сразу. Казалось, его взгляд застыл на плакате с Гэндальфом. — Что значит «что-то»? — Ну, что-то. Между вами, — решительно сказала Пэт, отказываясь замалчивать очевидное. — Возможно, не в том смысле, который ты имеешь в виду. — Лиам улыбнулся. Что значила эта улыбка? Что вообще все это значит? Боже, пожалуйста, только не этот ужасный термин «друзья с привилегиями»! Ладно, настало время переходить к сути. — Главное, будь осторожен. — Она вздохнула. — Ну, знаешь, защита. Сын недовольно посмотрел на нее. Когда у него появился этот пушок под подбородком? — Крем от загара? — ухмыльнулся он. — Контрацепция. — Все, она сказала это. Если в планах был трейлерный парк в Бороубридже — что ж, она это сказала. Теперь он широко ухмылялся. Почему? — Кондомы, женские презервативы, таблетки, спираль, ну и старый добрый прерванный акт. — От этого перечисления у нее внутри все сжалось. — Я не хочу никаких подробностей, просто будь осторожен, — выдавила она. — На самом деле, дорогая матушка, мы использовали гораздо более эффективную защиту. О чем он? — Она сидела там. — Лиам указал на место Пэт. — А я сидел там. — Он жестом указал на диван.