Кейт обернулась, когда вошла Блер: – Это было сделано нарочно. – Что именно? Кейт вздохнула и сделала большие глаза, после чего прошла в дальний угол комнаты. Блер пошла за ней. Кейт прошептала: – Мультик. Ее усадили смотреть мультик, где убивают мать. Она готовит ее к тому, что меня… ну, ты понимаешь… Блер остолбенела: – Кейт! Прекрати. Не найдешь ни одного диснеевского мультика, чтобы там не погибал кто-то из родителей героя или героини. Это было просто совпадение. Кейт прищурилась: – Да ну? А может быть, они с Саймоном сговорились. Я-то видела «В поисках Немо». После гибели матери отец и сынок жили долго и счастливо. «Надо поговорить с Харрисоном», – решила Блер. У Кейт опять явно поехала крыша. Просто-таки на глазах. На следующее утро Блер встала часов в десять. Она до глубокой ночи просидела с Кейт и пыталась растолковать подруге, что ее предположения беспочвенны. В конце концов Кейт согласилась признать, что эпизод с мультиком был случайным и что Хильду не стоит увольнять. Только после двух часов ночи Блер наконец, доехав до гостиницы, улеглась в кровать, совершенно изможденная. Она надела халат, позвонила в сервис обслуживания номеров и заказала завтрак. В ожидании прошла в маленькую кухню и сварила себе чашку кофе темной обжарки. Открыв ноутбук, Блер проверила почту и нахмурилась. Одно письмо было от нее. Блер стерла это письмо и открыла другое – от издателя. Подумал, что тебе это понравится. Тур проходит очень хорошо. К письму издатель присоединил несколько фотографий с выступления Дэниела в книжном магазине «Waterstones»[36] на Трафальгарской площади. За спиной Дэниела вся стена была заставлена экземплярами их последней книги «Не смотри в зеркало». Блер до сих пор испытывала радостное волнение, заходя в книжный магазин и видя их с Дэниелом книги на самых видных местах. Она не приучила себя воспринимать это как должное. Она занималась сочинительством, сколько себя помнила. Короткие рассказы, стихи, новеллы. Что бы ни происходило у нее дома, она всегда могла скрыться в свой воображаемый мир, который сама создавала. Ей ужасно нравилось держать все в своих руках, всем управлять и решать, кто будет жив, а кто умрет, кто уйдет, а кто останется. Учась в седьмом классе, она в один прекрасный день решила, что обязательно станет автором, книги которого будут печатать. Она поговорила со школьным библиотекарем, и та помогла ей подать заявку на участие в литературном конкурсе. Требования к участникам она прочла по дороге домой, в автобусе. Ей не терпелось попросить отца помочь ей заполнить анкету и отослать по электронной почте. Блер потом не смогла забыть выражения лица отца, читавшего анкету. Она-то думала, что он обрадуется. Он всегда хвалил ее сочинения и гордился ее хорошими оценками. Но когда она отдала отцу рассказ, который решила послать на конкурс, он оттолкнул ее руку, даже не пожелав прочесть рассказ. – Ты совсем как твоя мать, – проговорил он таким тоном, словно хуже этого ничего на свете быть не могло. – Этот путь ведет к разочарованиям. Неужели ты не понимаешь, как это трудно – чтобы твои произведения опубликовали? Не задирай нос. Ты умная девочка. Поступишь в университет, получишь хорошую работу. И забудь обо всей это писанине. Блер убежала в свою комнату, чтобы отец не увидел ее слез. Впервые после отъезда матери она ей почти посочувствовала. Может быть, если бы отец не был таким жестоким разрушителем мечты, мать никуда бы не уехала. А он, видимо, предпочитал женщин скучных и тупых, типа Энид. Но Блер не собиралась слушать отца. На следующий день она взяла анкету в школе и заполнила ее с помощью библиотекаря. Анкета была отправлена. Три месяца спустя пришло письмо, в котором сообщалось, что Блер заняла второе место на конкурсе и что ее рассказ будет опубликован в журнале. Когда она показала это письмо отцу, тот равнодушно пробежал его глазами и сказал: – Очень хорошо, малыш. Даже Энид и та отнеслась к этому с большим энтузиазмом, чем отец Блер, но одобрение Энид ей совсем не было нужно. Из-за того, что отец так прохладно отнесся к ее сочинительству, Блер было намного легче попрощаться с ним позже, когда ее было решено отправить в Мэйфилд. Лили стала первым взрослым человеком в жизни Блер, который поощрял ее мечту. Именно Лили, когда Блер училась в старших классах, помогла ей составить план, благодаря которому возрастали ее шансы поступления в Колумбийский университет. Лили наняла репетитора, чтобы помочь Кейт и Блер с подготовкой к экзамену SAT[37]. Лили посоветовала Блер принять участие в создании школьной газеты, подталкивала ее к тому, чтобы она посылала свои рассказы в различные журналы и другие редакции, чтобы у нее скопилось нечто вроде портфолио. Лили не жалела времени для того, чтобы приобщить девочек к благотворительной деятельности и внешкольным занятиям, которые наилучшим образом соответствовали их мечтам. К тому времени, когда Блер была готова к поступлению в Колумбийский университет, у нее имелось солидное и впечатляющее резюме – благодаря заботе и вниманию Лили. При мысли о том, что с ней случилось, у Блер заныло сердце. Как ей хотелось поблагодарить Лили за все, что та сделала для нее. Почувствовав, что по щеке бежит слеза, Блер смахнула ее и сделала глубокий вдох. Предаваться этим мыслям было слишком больно, поэтому она решила отвлечься и просмотреть все фотографии. Она задержала взгляд на той из них, где Дэниел стоял рядом с плакатом, на котором была изображена обложка книги. Ей казалось, что она целую вечность не была в его объятиях. Блер нахмурилась. Дэниел был в старом сером свитере, который она то и дело порывалась выбросить. Нет, ему не помешало бы лучше следить за своим внешним видом. Блер попробовала дозвониться до мужа. Она барабанила кончиками пальцев по столу, слушая странные гудки, какие бывают, когда звонишь за границу. Сработал автоответчик, и Блер вздохнула. Из-за треклятой разницы во времени так сложно было поговорить. Блер решила ответить на письмо издателя. Спасибо за фотографии. Жаль, что меня там не было. Скажи Дэниелу, чтобы он зашел в магазин «Goodhood» и купил себе хороший свитер. И еще скажи, чтобы он мне позвонил. Б. Просмотрев остальные входящие письма, Блер зашла на их с Дэниелом авторскую страницу в Facebook и загрузила туда лондонские фотографии. И тут ей в голову пришла мысль, и она впечатала имя и фамилию в строку поиска. Поиск принес результаты – три Сабрины Митчелл. Блер кликнула фотографию той Сабрины, которую видела на благотворительном приеме. «Вот же хитрюга, – подумала Блер, – больше трех тысяч друзей и при этом никакой личной информации». Всех этих людей знать Сабрина никак не могла. Блер кликнула фотоальбом в профиле Сабрины. Фотографий там оказалась просто уйма. Сабрина в белом бикини на тропическом пляже – загорелая и сексуальная. Еще несколько снимков на чьей-то свадьбе. Сабрина на танцполе в обтягивающем черном платье без бретелек, на высоченных шпильках, с длинными волосами, струящимися по спине. Она выглядела фантастически. А следующие фотографии были еще интереснее. Это были снимки Сабрины с Саймоном. Одна фотография была сделана на строящемся объекте, и они оба были в строительных касках. Другая – на ужине с большой компанией. Они сидели очень близко друг к другу, и Сабрина улыбалась от уха до уха. Был еще фотоснимок юной Сабрины, где ей было лет пятнадцать. Она была верхом на лошади, и рядом с ней были еще двое всадников – Саймон и пожилой мужчина. Блер решила, что это и есть отец Сабрины – человек, который был так добр к Саймону, лишившемуся отца. И снова снимок, где Сабрина и Саймон были запечатлены верхом на лошади. Блер узнала окрестности дома Кейт и Саймона. «Интересно, – подумала Блер, – то ли Кейт не попала в кадр, то ли это романтическая прогулка вдвоем». В альбоме не нашлось ни одной фотографии, на которой бы с Сабриной рядом находился другой мужчина. На всех групповых снимках всегда присутствовал Саймон, но, если рассуждать справедливо, все эти кадры были сделаны так или иначе в рабочей обстановке. Но справедливость Блер интересовала меньше всего. По мечтательному выражению лица Сабрины на всех фотографиях Блер твердо заключила, что девица влюблена в Саймона. Фотографии следовали одна за другой – казалось, Сабрина ведет хронику собственной жизни. И жизни Саймона заодно. Ни на одном из снимков не была запечатлена Кейт. Одно было четко и ясно: больше Саймона эта чокнутая баба обожала только одного человека на свете – себя. Просмотрев альбомы Сабрины до конца, Блер перешла на страницу Селби в Facebook. Селби явно потрудилась над настройками конфиденциальности, не то что эта идиотка Сабрина. Несколько лет время от времени Блер заглядывала на страницу Селби, чтобы посмотреть, не появятся ли там снимки Кейт. Кликнув фотографию Картера, она перешла на его страницу и пробежала глазами его скучнейшие данные. Большинство постов Картера было посвящено его драгоценному «ламборджини». На фотографиях он стоял рядом с машиной, сидел за рулем, полировал ее белой тряпочкой. Блер прокрутила несколько фотографий и увидела снимки детей, играющих в лакросс или… сидящих в «ламборджини». Фотографий, где Картер был бы заснят рядом с женой, было очень мало. То ли потому, что Селби не любила фотографироваться, то ли, как говорится, розы увяли. Блер импульсивно нажала клавишу «Добавить в друзья». А почему бы и нет? Маленький безвредный флирт еще никогда никому не мешал. Так всегда говорила ее мать. Ее матери бы очень понравился Facebook. Блер без труда представила, как мать перебирает свои наряды и публикует красивые селфи. Как она обожала фотографироваться! Одним из последних дней перед отъездом матери была суббота, а отец уехал оформлять какую-то сделку. Шейна на завтрак приготовила блинчики – это угощение она готовила только по особым случаям. Ее глаза сверкали, длинные рыжие волосы были собраны в высокую прическу, и она взволнованно сновала по дому. После завтрака она позвала Блер в свою спальню: – Детка, ты сможешь сохранить секрет? Блер кивнула. – Вчера вечером я встретила в бакалейном магазине старого дружка. – Дружок – это кто? Шейна рассмеялась: – Прежний бойфренд. У твоей мамы их была куча. В общем, у него есть кое-какие знакомые в Голливуде. Мне нужно, чтобы ты меня сфотографировала, а я потом фотографии ему пошлю. Хорошо? – Хорошо. Шейна протянула ей фотоаппарат: – Посмотри вот сюда и вот тут нажми. Она показала Блер, как пользоваться фотоаппаратом. – Отлично. Я готова. Мать Блер села в соблазнительной позе и надула губки. Легла на кровать, забросив одну руку за голову, а другую уперев в бедро. Она меняла позы, а Блер делала снимок за снимком. – Пойди ко мне, давай снимемся вместе, – сказала Шейна. Блер повернула камеру объективом к себе и щелкнула затвором. Когда фотосессия была закончена, Шейна убрала фотоаппарат: – А теперь слушай меня внимательно, детка. Папе ни слова. Он в этом ничего не понимает. Но твою мамочку ждут другая судьба и великие дела. Меня ждет Калифорния. Обещай – отцу ни слова. Блер, смущенная и испуганная, кивнула: – Хорошо, мама. А мне можно с тобой? Шейна улыбнулась: – А как же! Но только не с самого начала. Мне же надо там обосноваться. Но я за тобой вернусь, не переживай. Две недели спустя мать Блер уехала и забыла дома фотоаппарат. Не имея понятия о том, что внутри камеры, отец отдал пленку в проявку и печать. Когда он увидел пачку фотоснимков, то с отвращением покачал головой и принялся рвать их пополам. Когда он дошел до снимка, на котором Блер была запечатлена вместе с матерью, она взяла отца за руку и умоляюще проговорила: – Папочка, оставь мне эту фотографию, пожалуйста. Отец с грустью посмотрел на нее: – Конечно, милая. Это была их последняя фотография с матерью. Теперь Блер понимала, как ужасно, как эгоистично поступила ее мать. Но очень долго эта фотография была ее главной драгоценностью. Глава пятнадцатая На следующий день Кейт скатала в комок свой университетский свитер и швырнула его в мусорное ведро в кухне. Она понимала, что, если будет продолжать носить его, он будет напоминать ей о грозящей опасности. Полиция по-прежнему не смогла добраться до авторов эсэмэсок и электронного письма. И вдруг Кейт осенило: ведь преступник запросто мог точно так же доводить ее мать перед убийством. За годы несколько раз какой-нибудь псих действительно присылал злобное письмо – бумажное или электронное, – но все это были пустые угрозы, за исключением одного случая, который Лили пыталась скрыть от семьи.