Эмили, по правде, даже нравилось, что у нас часто бывают гости и ее все время тискают. Люди таяли при виде огромных голубых глаз и глупой улыбки, особенно когда Эмили показывала на фотографию Саймона и бормотала: «Папочка ушел. Папочка больше не с нами». Я сочувственно кивала и старалась отвлечь ее игрушками. Сложнее было с Робби. Они с Оскаром постоянно держались вместе, не понимая, что происходит. Я часто наблюдала, как мальчишки сидят вдвоем в саду за домом и глядят в поле: ждут, что Саймон сейчас выйдет из-за изгороди и объявит, что просто решил их разыграть. Каждый вечер, укладывая детей спать, я оставляла дверь Робби приоткрытой: пусть Оскар проберется в комнату и уснет у него в ногах. Джеймс был точной копией отца: с такими же каштановыми кудрями, искоркой в зеленых глазах и заразительным смехом. Однажды ночью он разложил по всей спальне белые и коричневые ракушки, которые собрал на пляже в Бенидорме. Его приятель, Алекс, сказал, что если приложить их к уху и прислушаться, то можно услышать, как рокочет море. Время от времени Джеймс поднимал ракушки и пытался расслышать голос Саймона: вдруг тот заблудился на берегу, не может найти дорогу домой и зовет на помощь. Я тоже однажды попробовала, но ничего не услышала: только эхо пустоты. Нортхэмптон, наши дни 8:55 Кэтрин глядела на него с неколебимой злобой. Такое чувство за всю жизнь сумел вызвать в ней только один человек. Мужчина, которого она похоронила давным-давно вместе со своим мужем. Лицо сводило судорогой, и не было таких слов, чтобы описать охватившие ее эмоции, когда Кэтрин услышала, чем он занимался в первые дни после своего исчезновения. Какие только версии она ни строила, но такая вероятность — что он просто решил устроить себе отпуск — не могла даже прийти ей в голову. Пока Кэтрин потихоньку сходила с ума, он грелся на пляже! Что надо сделать, какие слова подобрать, чтобы Саймон понял, как рухнула в тот момент их жизнь? Он вил себе новое гнездышко, а она подбирала обломки. Даже если каким-то чудом вдолбить ему в голову все, через что она прошла, он не сможет уяснить, какой это ужас — потерять близкого человека. Поразительно, до чего легко он вычеркнул из своей жизни первые тридцать три года и тех, кто был неотъемлемой ее частью. — Ты хоть задумывался, каково нам приходилось, пока ты покуривал «травку»? — спросила Кэтрин. — Ну, не совсем так… И в то время, наверное, нет, не задумывался, — ответил он с предельной честностью. — Я решил, что меня объявили жертвой несчастного случая. — Ты в самом деле взял и забыл о нашем существовании? Саймон кивнул. — Даже не вспоминал о нас на дни рождения или в годовщины? — не унималась Кэтрин. — Совсем? — Сперва нет. Только так я мог двигаться дальше. — Вот в чем между нами разница… Я без тебя и без детей не сделала бы ни шагу! — Мне надо было уйти. Я здесь задыхался. — Ох, только избавь меня от драмы! — Кэтрин фыркнула. — Если было так невыносимо, мог бы попросить о разводе. Разбил бы мне сердце, конечно, но я бы пережила. И ладно бросить меня — но детей?! Этого я никогда не пойму. Голос задрожал, и Кэтрин через силу сглотнула. Много лет назад она поклялась, что не обронит по нему ни слезинки, — и не нарушит своего обещания даже теперь. — Ты спросила, где я был, я ответил, — тихо сказал Саймон. — Не моя вина, что ответ тебе не понравился. Кэтрин выразительно закатила глаза. — Ах да, ты прав. Вина не по твоей части. Тебе это чувство незнакомо, так ведь? — Я не хочу с тобой пререкаться, — с непробиваемым спокойствием ответил Саймон. — А зачем ты здесь? Потому что я в таком бешенстве, что еле сдерживаюсь. А ты бесишь еще сильнее, когда рассказываешь о своих похождениях. — Естественно, я о вас думал. Думал каждую минуту. Но, как я уже сказал, поначалу мне нельзя было зацикливаться на прошлом. Поэтому я вас отодвинул. Прости, если это выглядит жестоко; я поступил так, как считал нужным. Кэтрин недоверчиво покачала головой и вытерла руками щеки. Те горели огнем. Она подошла к окну и отперла щеколду, чтобы хоть немного разогнать давящую духоту в комнате. Солнечные лучи упали ей на голову, и Саймону показалось, будто под ее волосами мелькнул шрам в форме полумесяца. Кэтрин стремительно развернулась. — Тебя от всех нас тошнило или только от меня? Что я тебе такого сделала? Или тебе приглянулась другая? Саймон посмотрел в сторону камина, не готовый раньше времени пускаться в объяснения. И увидел знакомый предмет. — О, это та самая штука, которую Байшали со Стивеном подарили нам на свадьбу? — спросил он, ткнув пальцем в круглую оранжевую вазу. Опешив от столь внезапной перемены темы, Кэтрин кивнула. — Как, кстати, Стивен? Уже вышел на пенсию? — Да, вышел. Вашей фирмой теперь управляет один из его сыновей. А они с Байшали уехали на юг Франции. Странно, что вы не пересеклись где-нибудь на пляже. Было бы о чем поговорить… Про Роджера Саймон не спрашивал. Еще не время. — В любом случае, вряд ли ты воскрес исключительно затем, чтобы заглянуть ко мне на чай, — продолжила Кэтрин. — Поэтому говори, зачем явился, или проваливай. — Сперва ты должна узнать, чем я занимался. — Что, слушать очередные россказни из жизни подростков? У меня нет на это времени. Она подошла к входной двери и сделала вид, будто отпирает замки. Впрочем, то был пустой блеф. Кэтрин слишком долго ждала ответов, чтобы взять и выставить его за порог. — Кэтрин, пожалуйста. Ты должна знать, что со мной было. А я хочу знать, что было у тебя. — Как будто имеешь на это право! — Не имею. Но столько лет прошло… Пора уже поставить точку. «Хреновая будет точка», — подумала Кэтрин. Она хотела знать только одно — почему? Даже после стольких лет Кэтрин все еще чувствовала себя виноватой. Никак не могла сложить цельную картинку — не хватало деталей, которые в одиночку не найти. Поэтому она согласилась его выслушать. Лишь бы узнать, что произошло в тот роковой день. Глава 5 КЭТРИН Нортхэмптон, двадцать пять лет назад 17 июля На рассвете меня разбудил грохот — кто-то размашисто колотил в дверь. Испугавшись до чертиков, я вскочила с кровати, выглянула в окно и увидела служебную машину Роджера, а еще — полицейский фургон. Во рту пересохло. Я накинула халат и на трясущихся ногах выбежала в коридор, пока не проснулись дети. Тело нашли. Значит, Саймона и впрямь больше нет. Роджер стоял, неловко опустив голову и стараясь не смотреть мне в глаза. — Я знаю, что ты сейчас скажешь… — начала я. — Можно войти? — Вы нашли его, да? Просто скажи. — Нет, Кэтрин, не нашли. Но мне надо с тобой поговорить. Роджер вошел. Возле садовой калитки осталась толпа полицейских с фонариками, в комбинезонах и синих бахилах. На меня они не смотрели. — Прости, это не моя инициатива, — смущенно начал Роджер. — Нам предложили новую версию, и старший следователь велел ее проверить. — Ничего не понимаю. Он помолчал. — Мы получили наводку, что нужно обыскать ваш сад на предмет… недавних работ. — Недавних работ? — переспросила я. — В смысле? — Не знаю, как тебе объяснить, но есть предположение, что здесь могут быть захоронены останки. — Это что, шутка такая? — Хотелось бы. Но у меня ордер.