Том, как и я, не привык ходить на свидания. — Мужчина, бросивший карьеру юриста ради сомнительного бизнеса, мало интересует женщин, — признался он. — Этим ты меня и привлекла. Тем, что не смотрела на меня, как на психа. Я тоже следила за его реакцией, когда более подробно, чем при первой встрече, делилась своей историей про то, как однажды утром мой муж исчез без следа. — Как думаешь, он еще жив? — спросил Том. — Нет. Я проверила все возможные варианты. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что с ним случилось на самом деле… Мы с детьми уже смирились, что он не вернется. — И ты готова идти дальше? — Да, — решительно ответила я. — Готова. — Это хорошо, — улыбнувшись, Том взял меня за руку. 12 июня Том без лишних слов понимал, что со мной будет нелегко. Отношения у нас развивались медленно и с опаской: посидеть после занятий в пабе, пообедать вместе в кафе, выпить кофе и наконец поцеловаться. И пусть переднее сиденье его машины возле магазина «Сделай сам» мало походило на антураж романов Джеки Коллинз, мне было без разницы. Главное, что я получала столь нужные мне ощущения. А с ними пришло и чувство вины. Получается, я изменяла памяти Саймона. Мы давали друг другу пафосные клятвы — «пока смерть не разлучит нас» и все такое, — но там не говорилось, как быть в случае внезапной пропажи супруга. Я часто размышляла о том, как поступил бы Саймон на моем месте, и отчего-то верила, что он не позволил бы себе лишнего. Тем не менее после всего, что мне довелось пережить, я хотела встряхнуться. Впрочем, Тому все равно пришлось терпеть целых четыре месяца, прежде чем я позволила уложить себя в постель. До сих пор я привыкла сама стоять у руля. Несмотря на поцелуи и ласки, мне никак не удавалось доставить ему удовольствие или насладиться происходящим, — я была слишком занята тем, чтобы не трястись у него в руках. Хотя во второй раз у нас вышло гораздо лучше, а в третий я и вовсе первой проявила инициативу. Потом был четвертый раз, пятый и так далее… Меня по-прежнему мучили комплексы по поводу своих несовершенств — вряд ли моя фигура была способна произвести впечатление на мужчину, — поэтому я строго-настрого поставила условие: заниматься любовью исключительно при выключенном свете. Следы пяти беременностей не раз вызывали у меня истерику и уныние. Правда, Тому, кажется, было без разницы — он и сам был отнюдь не Кевином Костнером. Впрочем, я не требовала от него кубиков на прессе, крепкой задницы или бешеного либидо, как у восемнадцатилетнего подростка. Мне нравилось проводить с ним время: ходить в кино и театр, выгуливать вдвоем Оскара вдоль берега, бродить по музеям, где выставлялись разные изделия из дерева и текстиля. Мы старались узнать друг друга лучше, и постепенно увлечение мужчиной, который первым проявил ко мне интерес, переросло в искреннее чувство. Единственное, чем я не спешила с ним делиться, — это дети. Я старалась поддерживать с ними как можно более открытые отношения и не хотела врать, пряча Тома, будто грязный секрет. Но при этом боялась лишний раз раскачивать лодку. Джеймс больше не пугал меня своими выходками, потому что всю свою энергию выплескивал с помощью гитары. Не передать словами, какую гордость я испытала в тот день, когда он впервые выступал на школьном концерте. Во время его соло я вскочила и принялась хлопать, заставляя сына заливаться краской. Робби тоже начинал понемногу говорить. Я уже свыклась с мыслью, что болтуном вроде Эмили ему не бывать, но одноклассники стали понемногу приглашать его на дни рождения, и я поняла, что главный кризис миновал. Поэтому в разговорах с детьми я начала изредка упоминать Тома, объяснив, что это мамин приятель по колледжу. Эмили первой заподозрила, что он не просто помогает мне с математикой. — Мама, а ты познакомишь нас со своим другом? — спросила она, когда мы в парке кормили уток. — С каким другом? — С тем, из-за которого ты все время улыбаешься. С Томом. — Почему ты решила, что я улыбаюсь из-за него? — спросила я, краснея пуще помидора. — Когда ты говоришь, что вы с ним виделись, то делаешь так. — Эмили широко растянула губы в улыбке. — Он тебе нравится! — Да, мама, почему ты нас с ним не знакомишь? — вставил Джеймс. Оказалось, что решение за меня уже приняли. 9 июля Я понятия не имела, во что выльется их знакомство. Мы так долго жили вчетвером, что я забыла, каково это, когда нас — пятеро. За день до встречи я собрала детей, уселась и объяснила, что Том вовсе не должен заменить им папу, и если он им не понравится, надо сразу сказать. Их чувства я всегда ставила выше своих; если нам с Томом суждено расстаться, значит, так тому и быть. Когда Том постучал в дверь, я была морально готова ко всему: к истерикам, к неловкому молчанию, открытой враждебности и даже мелким пакостям. Но дети устроили мне сюрприз. Они вели себя до того вежливо и воспитанно, что Том, кажется, заподозрил, будто я похитила их из Степфорда[23]. Стало даже чуточку стыдно, что я в них сомневалась. Том вел себя непринужденно и запросто нашел с ними общий язык, хоть у него самого детей не было. Он постарался уделить внимание каждому, и дети охотно потащили его наверх показать свои комнаты и игрушки. Даже Робби — и тот выдавил несколько слов: значит, Том и впрямь ему понравился. Позднее, стоя возле раковины и моя посуду после ужина, я закрыла глаза и прислушалась к детскому смеху, которому вторил мужской голос, эхом разносящийся по дому. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я снова услышу то и другое в этих стенах… 24 ноября Я жонглировала десятком мячиков, и добавить к ним еще один было непросто. И все же у меня получилось. Я понемногу разобралась в азах бухгалтерского учета, и Маргарет уже мысленно представляла, как будет загорать под южным солнцем. Том понимал, что занимает в моей жизни третье место после детей и магазина. Мы виделись реже, чем хотелось бы, но его, похоже, все устраивало. Дважды в неделю Том ночевал у нас дома; по выходным, оставив детей на Селену, я приезжала к нему. По вечерам он заглядывал к нам на ужин, который, как правило, завершался тем, что в Тома вцеплялись три пары рук, и дети шумно требовали сказку. Выяснилось, что в университете Том играл в рок-группе, хотя ему так и не удалось соблазнить меня песнями «Лед Зеппелин», и я осталась верна Джорджу Майклу и Филу Коллинзу. А вот Джеймс оказался куда более впечатлительным, поэтому Том стал брать его в Бирмингем или Лондон на концерты музыкантов, о которых я даже не слышала. Возвращались они поздно, распевая во весь голос песни и с целым ворохом гастрольных товаров. Я разрешила Тому перетащить инструменты в мастерскую Саймона, и скоро в саду поселился запах свежих опилок. Том понимал, что призрак Саймона будет долго обитать в доме, где живет его семья, но если это его и смущало, то виду он не подавал. Я понемногу привыкала, что в доме живет мужчина, и вспоминала, чем хороша жизнь с мужем. А потом вышло так, что Саймон даже из небытия все разрушил. САЙМОН Сан-Франциско, США, двадцать два года назад 7 января Бетти превратилась в груду расплавленного металла посреди пустыни, и мне оставалось только одно: передвигаться поездами и междугородными автобусами. Так я добрался до Канады, потом вернулся в США и объездил Горные штаты[24] вроде Колорадо и Невады. Я все время был в пути, в компании других людей. Одиночество плохо сказывалось на моем душевном здоровье, давая время задуматься. Еще во Франции я осознал, как устроены у меня мозги, и постоянно себя контролировал. Если я не хотел о чем-то думать, то запихивал эти мысли поглубже и закрывал плотной крышкой. Правда, о Поле забыть не получалось. Ее смерть жрала меня изнутри раковой опухолью. Как я ни старался, она пролезала ко мне в голову. Я вспоминал о последних роковых минутах Полы так часто, что порой начинал сомневаться, верное ли тогда принял решение. Иначе почему она меня преследует? Почему я вечно слышу, как она окликает меня по имени? Почему щека до сих пор ноет от ее пощечин? И почему я вижу смятение в ее глазах, когда она почувствовала мой толчок? Я сто раз напоминал себе, что Пола сама заставила поднять на нее руку. Увы, все без толку… В каждом городе, в каждой деревне обязательно есть район с сомнительной репутацией, где легко достать наркотики. Надо лишь приглядеться внимательней к прохожим. Мысли о Поле мог унять только кокаин. Марихуану я тоже употреблял, но, скорее, в качестве снотворного. Выкуривал несколько «косяков», потом держался сколько мог и, вконец измотавшись, когда не оставалось сил думать, лез в спальник. Я старался все время быть в движении, вечно искал себе занятие. Разглядывал местные достопримечательности, увлекся рафтингом[25] и скалолазанием, строил с другими такими же путешественниками новые планы… Чем больше безымянных троп я исследовал, тем меньше было шансов пойти по знакомым следам. Меня трясло от мысли, что придется застрять в одном месте. Однако я не мог остаток жизни провести в бегах. В конце концов надо было что-то решать. Два года в постоянном движении вымотали меня настолько, что кости молили о покое, а разум — о глотке свежего воздуха. И вот по рекомендации приятелей я выбрал в качестве очередного пристанища Сан-Франциско. Приехав в город, я встал на вершине одного из холмов и наконец понял, отчего это место завоевало столько сердец. Шикарные панорамные виды, очаровательные домики в викторианском стиле, туманное небо — все это буквально завораживало. Я остановился в хостеле «Хейт-Эшбери», расположенном в самом сердце бывшего района хиппи. «Дети цветов» обитали тут и поныне, их легко было узнать по одежде. Сан-Франциско оказался городком очень компактным, его запросто было обойти пешком. Ничего похожего на те бескрайние просторы, которые я наблюдал из окон поездов и автомобилей. Здесь удавалось вздохнуть полной грудью: и в буквальном смысле, и в переносном. Сан-Франциско славился своими парками, музеями, галереями и кофейнями, где можно было расслабиться и полюбоваться тем, как изящество сочетается с абсурдом. В этом городе неудачников я чувствовал себя словно дома. Хостел тоже попался ничего, такой же уютный, как «Рутар». Как и тот, он прежде был отелем и знавал лучшие времена. Впрочем, в реставрации этот хостел не нуждался, обновления искал только я. И услышав очередное предложение, не сумел отказать. 20 апреля Повидав на своем веку десятки хостелов, я позволил себе дать пару советов Майку, молодому и немного бестолковому владельцу «Хейт-Эшбери». К тому времени я стал практически экспертом, по личному опыту зная обо всем, что может потребоваться путешественнику без лишних средств. Майк охотно прислушался к моим рекомендациям. Так непринужденная болтовня за бутылкой пива обернулась предложением поработать у него менеджером. Я прибыл в город, чтобы собраться с силами, и за три с половиной месяца в новой обстановке стал практически таким же, каким пустился в приключения. Мое прежнее «я» решило принять вызов. Сама идея — выстроить дело с нуля — казалась слишком интересной, чтобы отказываться. Кроме того, так я занял бы суматошную голову полезными мыслями. Передо мной уже давно не стояло серьезной задачи — с тех пор как я шел по улице рю-дю-Жан, а пламя горящего отеля лизало мне пятки. Дважды в неделю я стал проводить семинары, где советовал гостям, как найти работу без вида на жительство и сэкономить деньги. Наладил контакты с хостелами по всей стране и договорился о скидках в обмен на рекомендации. А еще — поскольку и сам не раз ночевал в приютах для бездомных — убедил наших владельцев подавать в столовой бесплатные обеды.