Обменяв доллары на песо, нацепив рюкзак и усыпив бдительность туристов текилой, я выбрался на федеральное шоссе и зашагал в сторону побережья. А через несколько минут, перевоплотившись в Саймона Николсона, уже сидел в кузове пикапа среди деревянных ящиков с арбузами. Нортхэмптон, наши дни 16:15 Саймон не был идиотом. Он прекрасно понимал, что рано или поздно Кэтрин найдет себе новую любовь. Было бы странно, если б она осталась одна. Но теперь безликий соперник обрел конкретные черты, и Саймона это бесило. Противно было слушать, с какой нежностью она говорит про своего Тома, который пробрался к нему в дом и в его постель. Отчего-то незнакомый мужчина вызывал дикую неприязнь. Не потому, что Саймон до сих пор любил Кэтрин — нет, он перестал испытывать к ней чувства задолго до ухода, — но на душе все равно было мерзко. Он как будто ревновал. В висках натужно застучало. Он знал, что не имеет права судить, как ей поступать со своей жизнью и кого в нее впускать. Саймона больше злило то, что чужак примерил на себя роль отца его детей. — Ты предпочел бы, чтобы я осталась одна? — резко спросила Кэтрин. Видимо, он невольно выдал себя гримасой. — Нет, разумеется. Ни в коем случае… Голова совсем разболелась, надо бы что-то сделать. Однако под неумолимым взглядом Кэтрин, отмечавшей каждый жест, Саймон не мог даже глянуть на часы: не пора ли выпить таблетку. Кэтрин с затаенным злорадством глядела, как его корежит всякий раз, когда она упоминает Тома. Даже изменщики и убийцы испытывают зависть, когда сознают, что им нашли замену. Кэтрин тайком улыбнулась. Тем не менее она старалась держать ухо востро с человеком напротив, хоть он и не вызывал прежнего страха. Стало немного легче, когда Саймон признался, что после смерти Полы его все-таки мучила совесть. Может, не такая уж он и тварь, в конце концов… Кэтрин понимала, отчего он пристрастился к наркотикам; ведь и сама она в свое время глушила боль алкоголем. — Ты и этот, как его… забыл… все еще вместе? — спросил Саймон. — Нет. Мы с Томом разошлись. Хотя по-прежнему дружим, — ответила Кэтрин, изрядно гордясь этим подвигом. — Что ты имела в виду, когда сказала, что я все испортил? Кэтрин сердито посмотрела на него. — Все пошло наперекосяк, когда я узнала, что ты жив. Глава 13 КЭТРИН Нортхэмптон, двадцать один год назад 16 февраля Я жадно разглядывала фасад «Фабьен», любуясь каждой трещинкой и кирпичиком. Даже подписав с Маргарет документы, я по-прежнему не верила, что магазин теперь мой. Вот так, неожиданно, я стала владелицей модного бутика, в который прежде боялась зайти. — Молодец, дорогуша, — прозвучал за спиной голос Маргарет. — Словами не передать, как я тобой горжусь. На самом деле я хорошо понимала, что она чувствует, потому что и сама была в диком восторге. Впрочем, лишних иллюзий я не питала. Конечно, здо́рово получить в собственность магазин с готовой клиентурой, но чтобы удержать его на плаву, придется приложить всю свою смекалку и работать до седьмого пота. Я по-прежнему шила наряды для продажи у себя дома или в мастерской в задней части магазина, а моя бывшая коллега по супермаркету, Селена, работала с покупательницами в зале. Эмили, как и я в ее возрасте, начала проявлять интерес к моей работе. Даже если она путалась под ногами и всячески мешала, я старалась не вести себя, как в свое время мать. Я учила ее пришивать пуговицы и подметывать подол. Еще просила поискать в модных журналах красивые картинки для вдохновения, чтобы шагать в ногу со временем. Робби крепко подсел на компьютерные игры, Джеймс разучивал с Томом новые песни под гитару, а я старалась проводить как можно больше времени с дочерью. И порой тосковала по Саймону — сколько он все-таки потерял… 1 августа В коттедже редко бывало тихо, и такие моменты я ценила особенно. Том любил гулять с детьми в одиночку, и я охотно отправляла их в парк, радуясь, что в доме хотя бы на пару часов смолкнет телевизор и в дверь гаража перестанут колотить футбольным мячом. Пока никого не было, я решила исполнить давнее обещание, которое дала самой себе, и убрать наконец из шкафа одежду Саймона. Я уже не раз думала об этом с тех пор, как в нашей жизни появился Том. Но было страшно — все равно что взять и выкинуть самого Саймона. Хотя если он и переступит когда-нибудь порог этого дома, то явно не за чистой рубашкой… Поэтому я, крепко зажмурившись, распахнула дверцы шкафа. Одну за другой бережно сняла вещи Саймона с деревянных вешалок, свернула их и разложила по пакетам, решив отдать на благотворительность. С каждым предметом одежды приходили забытые воспоминания: вот Саймон разворачивает новый джемпер, который я подарила ему на день рождения, вот рубашка, которую он надевал по праздникам… Я зарылась носом в лацканы коричневого пиджака из вельвета и уловила смутный запах лосьона после бритья. Потом намотала на руку галстук в синюю полоску, который Саймон надевал на встречу с управляющим банка, где хотел попросить ссуду. Узел тогда пришлось завязывать мне, потому что у Саймона сильно тряслись руки. Пакеты один за другим ложились на пол, как вдруг зазвонил телефон. — Можно поговорить с мистером Саймоном Николсоном? — спросил в трубке хриплый мужской голос. — Простите, мой супруг скончался, — ответила я. — Кто его спрашивает? — Меня зовут Джефф Яксли. Я служащий тюрьмы Вормвуд-Скрабс в Лондоне. «Ого», — опешила я. — Недавно умер отец мистера Николсона, и у него остались вещи, которые он просил передать сыну, — продолжил мужчина. — Артур умер? — изумленно переспросила я. — Простите, вы сказали, что звоните из тюрьмы?.. — Какой еще Артур? Я про Кеннета Джаггера. Мистер Николсон, когда навещал его, оставил этот адрес. — Скорее всего, вы ошиблись номером и звоните не тому Саймону Николсону, — перебила я. — Отца моего мужа зовут Артур, и живет он неподалеку от нас, по соседству. Насколько мне известно, в тюрьме он никогда не сидел. Представив напыщенного старикана за решеткой, я невольно улыбнулась. — Да, наверное, что-то напутали, — ответил мужчина. — Простите, что потревожил. — Подождите! — выпалила я, пока собеседник не повесил трубку. — Говорите, кто-то навещал в тюрьме заключенного, назвавшись именем моего мужа и дав наш адрес?.. А когда это было? — Одну минуточку. — В трубке зашелестели бумаги. — Согласно записям в книге посетителей, восьмого июня, четыре года назад. — Ну, тогда это никак не мог быть Саймон, потому что четвертого июня он пропал. — В смысле пропал? — В прямом. Он в тот день исчез, и его больше никто не видел. Дело до сих пор не закрыли, но мужа признали мертвым. Я задумалась. В голове не укладывалось, что кто-то мог назваться его именем. — А что этот самый Кеннет оставил в наследство? — полюбопытствовала я. — Часы. В голове вдруг щелкнуло. Я через силу сглотнула. — Золотой «Ролекс», — продолжил мужчина. — Довольно-таки увесистый. Дорогая на вид вещица. Дальше я не слушала. В груди расцветала боль; чужие слова расползались, как капли крови в стакане, окрашивая все вокруг красным. Бросив трубку, я рванула по лестнице, влетела в спальню, где в шкафу на верхней полке в дальнем углу лежала квадратная зеленая коробка. В ней должны были храниться часы, которые Саймону подарила мать, — единственная вещь, остававшаяся ему на память; правда, он никогда их не носил. Я схватила коробку и, взявшись за крышку, нерешительно замерла. Если часы внутри, выходит, кто-то назвался его именем. Если же коробка пуста, это значит только одно — их забрал Саймон, и он ушел от меня намеренно. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — зашептала я, распахивая крышку. Коробка оказалась пуста. — Нет, я просто убрала их куда-то, — пробормотала я и принялась рыться в шкафу. К тому времени он практически опустел. Я вытряхнула одежду из пакетов, проверила карманы. Ничего. Заглянула в ботинки — вдруг часы спрятались там. Перерыла ящики в тумбочках возле кровати. Каждый раз, натыкаясь на пустоту, я тут же придумывала, где еще можно поискать. Проверила все закоулки дома, даже те, которые не раз перемыла с тех пор, как муж исчез. Потом я влезла в кроссовки и побежала к единственному человеку, который мог меня успокоить, — к Артуру.