Кроме того, на мне висел бизнес, и я просто не вынесла бы той чехарды, которая началась бы в доме с появлением нового младенца. А значит, у нас с Томом ничего не выйдет. Он бросит меня, как и все остальные, кто был мне дорог. Как мама с папой, как Билли, Саймон и Пола… Я решила не давать Тому шанса и самой найти повод выставить его за порог. Следила за каждым его шагом, накручивая себя, если он делал что-то не так. Рылась в бардачке машины: вдруг там лежат женские трусики. Заглядывала в бумажник: не найдутся ли чеки из ресторанов, где он тайком бывает без меня. Проверяла чемоданы в гараже: не собраны ли вещи в ожидании подходящего момента. Однажды ночью я даже оставила детей одних, а сама до рассвета простояла в кустах возле его дома: вдруг к нему придет любовница… Однако, как ни старалась, я не находила улик, подтверждающих мою правоту. Том со всех сторон выглядел порядочным и честным мужчиной. Оттого моя досада лишь крепла: раз я не сумела разглядеть подлую натуру Саймона, значит, прогляжу и Тома. Поэтому я начала устраивать скандалы по пустому поводу: что он забыл купить продукты, что не убрал за собой инструменты, что не удовлетворяет меня в постели… Причем я делала это осознанно. Все мужчины стали для меня такими же, как подонок Саймон. Говорят, самый быстрый способ свести собаку с ума — сперва погладить ее, а потом ударить. Вот только мой пес верно продолжал ходить за мной по пятам. 12 мая — Давай я перееду к тебе, — неожиданно заявил Том. — Что?.. Зачем? — опешила я. После всех моих стараний он не только не сломался, а, скорее, наоборот — укрепился в своем решении. — Я не дурак, Кэтрин. И понял, что в тот день, когда ты выбрасывала вещи Саймона, что-то случилось. Ты не готова рассказывать, но тебе как никогда нужна поддержка. Так что позволь мне доказать серьезность моих намерений. Я люблю тебя. Я люблю детей. Мы вместе уже больше двух лет. Давай посмотрим, куда это приведет. Давай я перееду. Я посмотрела Тому в глаза, толкнула его на кровать и занялась с ним любовью, осознавая в душе, что все равно нас ждет закономерный финал. Что бы Том ни делал, он только откладывает неизбежное. Я притворялась, будто мы семья. Убеждала себя, что все получится. Однако в конце концов обида на Саймона взяла свое. Я просыпалась ночами и тянулась на другую сторону кровати: проверить, на месте ли Том. Как-то раз я наорала на него, потому что он исчез — хотя он просто ушел в туалет. Однажды Том вернулся из паба позднее обычного, и я не разговаривала с ним целую неделю. Потом обнаружила у него в телефоне два незнакомых номера и окончательно удостоверилась, что у него интрижка на стороне. Том уверял, что понимает, чем вызваны мои непростительные выходки. Однако Саймон уже разрушил любое будущее, которое могло у нас с ним сложиться. Спустя шесть недель после того, как Том переехал к нам, я попросила его уйти. САЙМОН Лос-Теларос, Мексика, двадцать один год назад 13 апреля Бильярдный кий, саданув старика по плечу, сломался пополам. Старик хрюкнул, неловко шагнул вперед и повалился на стол. Нападавший — такой же немолодой и пьяный — развернулся на сто восемьдесят градусов, держа в руках половинку кия, качнулся и рухнул на пол. Его противник зашарил по столу, схватил шар, намереваясь огреть задиру по голове, но, плохо себя контролируя, выронил его, и шар, пролетев через всю комнату, ударился о плинтус. Стараясь не хохотать над двумя неумехами, мы с Мигелем подошли и подняли старых пьяных драчунов на ноги. Они бестолково замолотили руками, как сломанные ветряные мельницы, разгоняя сигаретный дым и подзывая к себе одну и ту же проститутку. — И так — всякий раз, — объяснил Мигель, держа того, что был помельче. — Они разве не приятели? Вроде вместе приехали, — удивился я, на всякий случай загораживая собой второго. — Приятели? Да это папаня с сынком, — расхохотался Мигель. — Просто им нравятся одни и те же бабы. Проработаешь в этом борделе с мое — и не такое увидишь. Шел четвертый месяц с тех пор, как я перестал принимать наркотики и колесить по миру, — ровно столько времени прошло с того дня, как я впервые переступил порог здешнего публичного дома. Вообще борделей в Мексике хватало — в любом городе можно сыскать место, где в приватной комнате предложат не только выпивку, но и приятную компанию. Яркие неоновые вывески завлекали дальнобойщиков, которые хотели отвлечься от дороги в женском обществе. Однако бордель в Лос-Теларосе с оранжевой черепичной крышей и черными коваными балкончиками на первом этаже оказался совсем не таким, как другие, — он напоминал, скорее, отель. На нем не было вывесок и указателей. Я не собирался искать здесь работу, да и секс, впрочем, тоже. Хотелось только одного — чего-то крепкого, чтобы промочить горло. Внутри на столиках из дымчатого стекла горели фарфоровые лампы, озаряя бордовые стены. С деревянных балок над белыми кожаными диванами и стойкой администратора свисали хрустальные люстры. Ароматические свечи, пахнувшие сандалом и ванилью, оттеняли сигаретный дым. Мятые бархатные занавески были плотно задернуты, укрывая зал от посторонних взглядов. Истинное предназначение этого заведения я осознал лишь в баре, где возле мужчин толпились симпатичные девушки разной степени обнаженности. Я сел за стойку, гоняя в стакане с бурбоном кубики льда. Зрелище меня забавляло. Девушки отыгрывали свою роль безупречно, делая вид, будто их привлекают сами клиенты, а вовсе не песо у них в карманах. — Хотите, познакомлю вас с одной из здешних леди? — спросил меня бармен. — Нет, я просто решил выпить. — Так все новички говорят, — хохотнул он, подливая мне бурбона. — Вы из Европы? — Да, из Британии. — Далекий же вы проделали путь… Что привело вас в наши места? — Решил повидать мир, подработать… — Подработать кем? — настороженно спросил бармен, приглаживая бородку. — Кем угодно. Столяром, плотником, ремонтником, маляром… Без разницы. — Вы женщин бьете? — Нет, конечно же! — А наркотики принимаете? — Бросил с тех пор, как уехал из Сан-Франциско. — А хорошеньких девушек трахать любите? — Чего? — расхохотался я, чуть не поперхнувшись выпивкой. — Хорошеньких девушек трахать любите? — Люблю. Но, как я уже сказал, я здесь не за этим. Бармен развернулся и крикнул куда-то в зал: — Мадам! Oiga[26], мадам! К нам, хромая, приблизилась дама средних лет с седыми волосами, собранными в хвост. — Cuál es el problema, Miguel? [27] — Я нашел вам человека, мадам. Как тебя зовут, hombre [28]? — Саймон, — ответил я. Женщина хмуро окинула меня взглядом с головы до ног и что-то буркнула под нос. Потом схватила за руку и принялась загибать пальцы. — Ой! — Я скривился, пытаясь выдернуть руку, но та держала на удивление крепко. — Не лезь без спросу в бар, делай все, что скажут, и следи, чтобы клиенты не обижали моих девочек, — фыркнула она с непонятным акцентом. — И самых хорошеньких трахать не смей! — Ладно, ладно, я понял. Я с трудом высвободил руку и потер онемевшие пальцы. Женщина исчезла в дальней комнате, а я удивленно уставился на Мигеля. — Что вообще происходит? — Добро пожаловать к мадам Лоле, — он улыбнулся, поднимая рюмку. — Тебя только что приняли на работу. 1 августа Мужчины-горожане, узнав, что я работаю в борделе, относились ко мне со странной смесью уважения и зависти. Когда я выходил в город за припасами, меня либо старательно не замечали — если были с женами, — либо приветствовали кивком и понимающей улыбкой. Я быстро привык к своему необычному окружению. Перестал видеть нечто крамольное в том, что связанного подобно бычку бизнесмена хлещут по спине кожаной плеткой. Безо всякого стыда отстегивал от столбика кровати голого полицейского, который умудрился потерять ключи от наручников. Не обращал внимания на священника, эдакого местного Бенни Хилла, который в женском нижнем белье удирал по коридорам от девушек в нарядах французских горничных. Бордель возник здесь давно, с самого основания поселка, расположенного в сорока пяти минутах езды от Гвадалахары, второго по величине города Мексики, откуда приезжало немало клиентов. У борделя была неплохая репутация. Многие посетители жили совсем рядом — в радиусе двух-трех километров. Некоторые горожане, дождавшись, когда жена уснет, выползали из супружеской постели, а через пару часов возвращались домой с довольной улыбкой на лице. Для меня же это было место работы, и развлечений я не искал. Покидая Сан-Франциско, поставил перед собой цель — все ошибки Даррена и Саймона оставить в прошлом. Однако моя жизнь опять перевернулась, когда я влюбился в шлюху.