17:50 Кэтрин не удалось скрыть ухмылку даже за нарочитым приступом кашля. — Прости, — сказала она, прикрыв рот рукой. Саймон испуганно на нее уставился. Что тут смешного? — Не хочу показаться грубой. Правда не хочу. Но как еще реагировать, когда ты рассказываешь, что влюбился в проститутку? Она вынула из кармана салфетку и промокнула глаза, посмеиваясь над происходящим. Кто бы мог подумать? Кэтрин в жизни не поверила бы, что ее пропавший муж вдруг возьмет и объявится, дабы поведать, чем занимался последние двадцать пять лет, колеся по всему свету. Как он расскажет, что прикончил ее лучшую подругу, а потом по уши втрескался в шлюху, которая безо всяких зазрений совести валила людей налево и направо. Смех наконец унялся, и Кэтрин задумалась, сумеет ли хоть когда-нибудь уложить в голове все, что услышала сегодня о жизни Саймона. Стоило осмыслить одно откровение, как тот шарахал ее новым, похлеще предыдущего. Надо собраться с мыслями и хоть немного побыть одной. Ничего не сказав, Кэтрин вышла из дома в сад. Там, не зная, чем себя занять, принялась снимать с веревки белье, выполняя заодно дыхательные упражнения, которым научилась на пилатесе. Саймон, оставшись в доме, думал про отца. Образ Артура в его сознании давно сплелся с дурными воспоминаниями о Дорин и затерялся в ее тени. Он так и не сумел оценить по достоинству человека, который любил его, словно родного. Оба его родителя сошли в могилу, не зная, во что превратился их сын. Знал только Кеннет — хотя он того не заслуживал. — Прости меня, папа, — шепнул Саймон, вытирая пальцами уголки глаз. 18:00 — Может, это тебя несколько утешит: влюбляться я не планировал, — прозвучал за спиной голос. Кэтрин вздрогнула. Она стояла на кухне, сжимая в руках красное полотенце — совсем как матадор на арене. Чем больше Кэтрин гадала, отчего какая-то шлюха оказалась лучше нее, тем сильнее злилась. Резко спросила: — Сколько она с тебя брала? Пятьдесят фунтов? Сто? Или, как постоянному клиенту, делала скидку? Саймон не ответил: понятно, что, раз она опустилась до мелочных оскорблений, в ней говорит злость. Может, объяснить снова — или она все равно услышит только то, что хочет? — Впрочем, вижу, что вы друг друга стоили, — продолжила Кэтрин. — В том смысле, что оба способны убить человека. Что ж, этого вы хотя бы похоронили, а не бросили гнить посреди улицы, как в свое время Полу… И вообще, зачем ты здесь, Саймон? Твоя шлюха взялась за старое и выставила тебя вон? — Нет, Кэтрин, — тот устало вздохнул. — Я обещал Лючиане, что разберусь со всем, пока еще не поздно. — С чем разберешься? С тем, что мне сделал? Не в этой жизни! И сочувствие твоей шлюхи мне не нужно. Саймон разглядывал стену рядом с кладовой, увешанную картинами в резных рамах, которые она привезла с Бали. Среди картин были детские фотографии. Снимки, запечатлевшие два десятилетия жизни без него. Интересно, что происходило в те годы… — Это Робби? — спросил он, указав на мальчика возле синего «Форда Фиесты». Кэтрин кивнула. — Похож на Луку. — Какого Луку? — Моего сына, — отозвался Саймон. — А еще у меня есть дочь. У Кэтрин отвисла челюсть. Однако выдать очередную гневную отповедь она не успела — в коридоре хлопнула дверь. Время словно застыло. В кухню влетела Эмили. — Мама, привет, я кошелек забыла… — она осеклась, увидев, что в доме гости. — Ой, простите! Эмили не заметила, как мать в панике вытаращила глаза, и они с визитером испуганно уставились друг на друга, будто пойманные врасплох заговорщики. «Мама», — мысленно повторил Саймон. Он узнал в гостье девушку, которая утром выходила из дома. Значит, она его дочь. В последний раз он видел ее совсем малюткой. Сколько же он упустил? И ради чего? Кэтрин опешила, не сумев выдавить ни слова, чтобы объяснить дочери появление незнакомца. Тот сам подал голос, и она буквально окаменела. — Привет, — сказал Саймон. — Я Даррен. Он вежливо улыбнулся и протянул Эмили руку. Имя само пришло на ум. Старые привычки неискоренимы. — Привет, — ответила девушка, так и не поняв, что за щеголеватый джентльмен с теплыми ладонями заглянул к матери в гости. — Я бывший одноклассник вашей мамы. — Правда? — пылко спросила Эмили. — Что ж, рада знакомству! — Аналогично. Я сто лет не видел Кэтрин. Был в этих местах проездом и вот решил заглянуть. Надо признать, врал он умело. Впрочем, у него огромный опыт. Во время разговора отца с дочерью Кэтрин казалось, будто на нее несется каток, который вот-вот размажет ее по асфальту. — А я Эмили, — представилась девушка. — А какой мама была в школе? Готова поспорить, что настоящей паинькой. Саймон рассмеялся. — Да, можно и так сказать. Она была умницей; все знали, что ее непременно ждет успех. — Она уже рассказывала вам про свои магазины? — гордо спросила Эмили. — У нее их теперь восемь… Один — даже на Кингс-роуд[31] в Лондоне. Саймон улыбнулся. — Она молодец. — Кстати, мама, ты мой кошелек не видела? Я его где-то оставила. — Я… не знаю, — пролепетала Кэтрин. — Пойду гляну. — И Эмили вышла в гостиную. Пользуясь случаем, ее родители переглянулись: Саймон — радуясь встрече с дочерью, Кэтрин — испытывая благодарность за то, что он не стал раскрывать свое инкогнито. Они стояли в полной тишине, пока Эмили не вернулась с кошельком. — Нашла… Мама, ты придешь сегодня на ужин? Оливия соскучилась по бабушке. Кэтрин заметила, как при слове «бабушка» Саймон прищурился. Накатила злость: теперь он знает о ее семье больше положенного. — Давай завтра? — срывающимся голосом попросила она. Пусть дочь уходит поскорей! — Да, конечно, — отозвалась Эмили и зашагала к выходу. Но в дверях вдруг замешкалась. — Даррен, раз вы учились вместе с мамой, то, наверное, знали и моего отца, Саймона? Тот впился ногтями в мякоть ладони. — Знал, но, боюсь, не очень хорошо. — О… — разочарованно протянула Эмили. — Что ж, была рада встрече. Давай, мама, до завтра. Дверь закрылась. Повисло неловкое молчание. — Она похожа на тебя, — наконец заговорил Саймон, но Кэтрин было не до того. — Лучше молчи, — перебила она. — Не начинай, не надо! Глава 15