Дома Хейди за считаные минуты уничтожает тарелку безвкусного риса с безвкусной курицей под соусом. Раньше дурь из головы хорошо выбивали тренировки, бег, бокс, сават, да даже просто поход в зал. В мыслях становилось восхитительно пусто. Но в последние годы все проверенные методы успокоения работать перестали, и велосипед приходится изобретать заново. Сегодня она опять ходила в спортзал «Кабельного завода»[37]. За годы посещений сама собой сформировалась отличная разношерстная компашка любителей помолотить грушу в боксерских перчатках. После их тренировки в зал обычно приходит группа изящных женщин. Киде, бывший профессиональный боксер, ныне тренер и «батя» группы Хейди, назвал этих женщин «ангелочками». На тренировках они «по-ангельски» высвобождают весь свой гнев на несправедливый мужской мир. Хейди в курсе, что, по негласному мнению, в компанию ангелов она вписалась бы куда гармоничнее, однако общество грубоватых дюжих мужиков ей как-то ближе. В «Вотсаппе» кто-то пишет, что сидит сейчас в «Геркулесе»[38]. Вот и первые счастливчики-отпускники. Хейди оценивает свое отражение в зеркале: серые треники и полинявшая футболка, под которой нет лифчика. Выбор предстоит нелегкий. Впереди — единственный свободный вечер на неделе, да и тот короткий. Не лучше ли остаться дома, награждая уставшее тело тем, чего оно так жаждет, — сном, или отправиться на поиски приключений, заработав при этом дополнительный недосып? Серьезно, единственный пока действенный способ очистить голову от работы — это забить ее чем-то еще. Плюс чудовищно хочется виски. Хейди собирается за десять минут. Ноги сами ведут ее к «Геркулесу» через тихие июньские улочки Хельсинки. Бар встречает оживленным гулом, хотя снаружи, буквально за дверью, все чинно и спокойно. Воскресный вечер — время завсегдатаев. Хейди здоровается со знакомыми лицами и заказывает виски. Мельком смотрит на диалоги в «Вотсаппе» — последнее сообщение от 23:01. Друзья либо разошлись по домам, либо решили погулять где-то еще. Хейди за ними не пойдет. Ей просто нужно выпить. Влив в себя третью за вечер порцию виски, она замечает отдаленно знакомое лицо в районе барной стойки. Подтянутая блондинка из «Кабельного завода». Хейди как-то наблюдала за ее тренировкой. Женщина смотрит по сторонам, не обращая на нее никакого внимания. Да и с чего бы: в зале они даже ни разу не заговорили. Допивая остатки виски, Хейди краем глаза разглядывает блондинку. «Модель фитнес-бикини» — вот что сразу приходит на ум. Со своими длинными платиновыми волосами, наращенными ногтями и вызывающе обтягивающей одеждой женщина выглядит нарочито ухоженной. Ее можно принять за фитнес-блогершу, хотя за пределами спортзала Хейди женщину нигде не видела. В гей-баре эта блондинка выглядит так, будто сбежала сюда от назойливого мужского внимания. К барной стойке подходит внушительная компания, и на женщину теперь не поглазеть. Хейди заказывает очередной виски и, неспешно его потягивая, начинает планировать пойти домой. В последнее время она была просто пай-девочкой. Можно продолжить эту цепочку праведности и сегодня. Виски не считается. — Привет, — раздается откуда-то справа. Оказывается, блондинка успела незаметно подобраться к Хейди. Умеет удивлять. — И тебе не хворать, — грубовато отвечает Хейди, едва мазнув взглядом по женщине. — Я видела тебя на тренировках в «Кабельном заводе». Ты же боксируешь, да? — спрашивает женщина, хотя ответ очевиден обеим. В ответ Хейди утвердительно мычит, продолжая прожигать глазами дно стакана. — У тебя отличный удар. Прекрасный, я б даже сказала, — произносит женщина, не дожидаясь от Хейди ответа. — Я занимаюсь в женской группе, мы отрабатываем различные боевые приемы. Из хрупких дев получаются настоящие победительницы, — продолжает она, буравя взглядом молчаливую собеседницу. — Ты когда-нибудь думала серьезно чем-то заняться? Пройти обучение по какой-то конкретной программе? Хватка у тебя что надо, но небольшая помощь еще никому не вредила. — М-м-м, — соглашается Хейди. Ей интересно, что бы сказала женщина, узнав, что перед ней сидит полицейский. — Поразмысли на досуге, — говорит блондинка и улыбается, глядя на напряженное лицо Хейди. — Такие, как ты, могут стать примером для подражания, источником вдохновения для других. Хейди отодвигает пустой стакан и натягивает свисающую с барного стула кожаную куртку. Вечер потихоньку добрался до своего терапевтического зенита. Действие алкоголя уже не такое волшебное, да и собеседница больше не интригует. Кто-то бесцеремонно протискивается к барной стойке между Хейди и блондинкой, заказывает «Салмари»[39]. Хейди внутренне передергивает. Вот же козлина. Когда мужчина наконец отходит, Хейди замечает, что женщина взяла себе стул и успела придвинуться еще ближе. — Кстати, я здесь не для того, о чем ты там наверняка подумала, — говорит блондинка, сидя на барном стуле как-то слишком ровно, с королевской осанкой. Она в отличной форме для своих лет. Помещение бара уже начало движение вокруг своей оси в глазах у Хейди, но она собрала всю пьяную смекалку в кулак и прикинула возраст женщины. Судя по области вокруг глаз, где-то в районе сорока пяти, но в остальном можно дать лет на десять меньше. — И о чем же таком я наверняка подумала, ну-ка расскажи, — улыбается Хейди, приземляясь на соседний барный стул. Сейчас она занята тайным разглядыванием незнакомцев. — Ты подумала, что я мечтаю обзавестись лучшим другом — геем, вот и пришла в самое подходящее для этого место, — смеется женщина и залпом выпивает бокал белого вина. — Если верить «Сексу в большом городе», геям нравятся уверенные в себе женственные женщины. Я, конечно, не Кэрри и не Саманта. Давай еще по одной? — неожиданно предлагает она, кивая в сторону пустого стакана Хейди. Здравый смысл осторожно намекает на отказ, но Хейди почему-то соглашается. — А почему бы и нет. — Что ты пьешь? — интересуется женщина, помахивая банковской карточкой, чтобы привлечь бармена. — Виски, — отвечает Хейди, чувствуя, как алкоголь постепенно размягчил мозги до консистенции мутноватого апатичного желе. — Лучше двойной, спасибо, — добавляет она. — Два двойных виски, безо льда, и водой немного разбавьте, — заказывает женщина, держась при этом несколько высокомерно. Бармен кивает, и они молча ждут напитков. Люди продолжают входить и выходить. Бар опять заполняется. Последние часы праздного вечера. Шум голосов почти перекрывает фоновую музыку. Кто-то нечаянно пихает Хейди в попытке прорваться к барной стойке, и та усаживается поудобнее на своем барном стуле. Тем временем женщина берет две порции виски у бармена, аккуратно подталкивая одну из них в сторону Хейди. Они сидят так близко, что упираются друг в друга коленями. — Юлия. Меня зовут Юлия, — произносит женщина, протягивая руку для знакомства. — Хейди. — Чем ты занимаешься, Хейди? — спрашивает Юлия, и Хейди чувствует, что болтовня неизбежна. Вымученный диалог взамен дармового виски. Чего было сразу не пойти домой? — Давай сначала ты, — уворачивается Хейди, виновато улыбаясь. Делает глоток. Виски прямо идеальный. — Я работаю в ресторанном бизнесе. Еще я тренер на курсах самообороны, но об этом ты уже и сама могла догадаться. Стараюсь вселить в женщин веру в свои силы, воодушевить их, — рассказывает Юлия. — Я часто нахожусь в местах, где начинаются все эти кошмары, в барах, ведь я участвую в организации корпоративов для ВИПов. — Такое вот двоемирье, — произносит Хейди. Она глотает свой виски, постепенно меняя свое мнение о Юлии, беседовать с которой довольно приятно. — И какой из миров хуже? — Виповский, конечно. — Юлия задумчиво прищуривается. — Там все решают деньги. Тогда никто уже не в состоянии осознать, что пора бежать со всех ног, пока не поздно, — серьезно произносит она. — Ты прямо защитница женщин, — одобряет Хейди. — Кстати, слышала, что о вас говорят в спортзале? Что ты, мол, из своих боксирующих дам делаешь настоящих бойчих, — ухмыляется она, но вскоре замечает, что Юлия на полном серьезе обдумывает ее слова. — Делаю что могу, — вдруг со смешком произносит Юлия, и Хейди нравится этот смешок. И все-таки веселость Юлии — напускная, она говорит о важных для себя вещах. Возможно, Юлия принимает все это слишком близко к сердцу. — Ну а ты? Сама-то где работаешь? — спрашивает Юлия, с неподдельным интересом ожидая ответ. Хейди мысленно негодует: отчего разговоры постоянно начинаются с профессии? Почему бы не встречаться с людьми, просто с людьми, за которыми не тянутся цепочки профессиональных стереотипов? Долой вопросы о профессии. — Ну, я тоже в некоторой степени обеспечиваю безопасность, — отвечает Хейди с улыбкой. — Да? За это надо выпить, — торжественно предлагает Юлия, и их тяжелые стаканы с виски легонько стукаются друг о друга. У барной стойки образовалась давка. Хейди ловит себя на том, что ей хорошо. Мозг успокаивается, контроль ослабевает, давая заполнить все ее существо ощущением свободы. — Так, ты хочешь знать, почему я здесь? — Юлия повышает голос, чтобы перекричать окружающий их гвалт. Она смотрит Хейди прямо в глаза. — Да не особенно, — говорит Хейди и залпом опустошает стакан. — Но ты же все равно расскажешь. — Ее так приятно ведет от опьянения. Женщина молча наклоняется к Хейди. Белая шелковая блузка кажется такой тонкой, что невозможно удержаться и не посмотреть на женскую грудь. В вырезе мелькает белый бюстгальтер. Хейди спешно переводит взгляд на барную стойку, резко опускает стакан и пару секунд смотрит женщине прямо в глаза чисто из вежливости. — Спасибо за виски, — говорит Хейди. Блондинка прожигает ее взглядом, который не оставляет сомнений. 2 ИЮЛЯ, ВТОРНИК, ХАРТОЛА Саана любуется небом. Кое-где мелькают безобидные облака, и ничто не предвещает дождя. Она решила сходить к порогу: нужно как следует осмотреть место, где нашли тело Хелены. Сначала проехаться до усадьбы, потом вдоль берега, посмотреть на само течение и подумать, где именно Хелена могла упасть в воду. — Я поехала, — сообщает Саана саду, ища взглядом Инкери. — Хорошо, — отвечает тетя, поднимая голову от кустиков моркови, укрытых марлей. Она увлеченно избавляет грядки от сорняков, и кажется, будто ничто в мире не оторвет ее от этой земляной медитации. Саана садится на милый старомодный велосипед — она уже успела сродниться с ним. Несмотря на возраст, все в этом ретросокровище работает на совесть. Прямо веловерсия тети. За какие-то десять минут Саана долетает до нужной тропинки, свернув на которую можно быстро добраться до дороги, ведущей в центр Хартолы. Встречу с просекой велосипед встречает задорным дребезжанием. Старенькая сидушка трусливо поскрипывает, как бы комментируя каждую ямку. Ямки, кстати, причудливо выстраиваются в деревенские — как их там? — спящие полицейские. Саана не может вспомнить термин. Лежачие! Лежачие полицейские. С обочины дороги пахнуло буйной июньской порослью. То тут, то там на глаза попадаются люпины и иван-чай. Даже ласточки вылетают покрасоваться перед Сааной. Они высоко, так что насчет дождя сегодня можно не беспокоиться. Таким и должен быть настоящий летний денек. Саана улыбается этим мыслям, а выглянувшее солнце заботливо греет голые плечи. Велосипед музыкально пружинит, но Саана только ускоряется. Ей бы только побыстрее доехать до, если можно так выразиться, центра Хартолы, а там уже и усадьба Коскипяя в двух шагах. На обочине красуется красная деревянная ветряная мельница. Саана останавливается, чтобы достать из сумочки мобильник. Почему бы не сделать парочку фотографий, раз уж сегодня она играет роль этакого беззаботного туриста? Она снимает мельницу на фоне золотого колосящегося поля. #Летниепейзажи #хартола #visitfinland #thisisfinland. Первое фото для «Инстаграма» спустя целую вечность. От мельницы Саана сворачивает влево, к усадьбе Коскипяя. Двор чист и ухожен. Повсюду раскинулся ковром свежий газон, благородно, даже с некоторой гордостью, подчеркивающий старые деревянные строения. Саане приходят на ум тетины слова о том, как однажды на один из хартольских заборов облокотился сам Мика Валтари[40], чтобы что-то записать. Саана пристраивает велосипед к ограде, намереваясь осмотреть окрестности на своих двоих. В этот момент из-за угла дома выходит мужчина лет сорока, за ним — супружеская пара. Мужчина ступает впереди, указывая на усадьбу, розовые кусты и раскидистые ели. Говорит при этом без остановки. Супруги более чем солидного возраста внимательно слушают его и завороженно кивают. Очевидно, это и есть та самая знаменитая экскурсия. — А в этом доме жили смотритель и его сын. И жили, между прочим, вплоть до прошлого года, поэтому великолепное состояние усадьбы и прилежащих территорий — целиком и полностью их заслуга, — рассказывает экскурсовод, привлекая внимание пары к одной из дворовых построек. — Жизнь здесь подчинялась неспешному устоявшемуся распорядку до тех пор, пока живший в старой усадьбе Коскипяя Август фон Райхманн не переехал навсегда в Германию, — продолжает мужчина, указывая на величественное желтое строение, фасад которого теперь неотделим от образа Хартолы: именно его изображения гипнотизируют туристов на всех сайтах и страницах путеводителей. — Смотритель выполнял свои обязанности до глубокой старости, а его сыну просто нравится каждое лето проводить тут экскурсии. Пожилая пара на секунду впадает в молчаливый ступор, во все глаза глядя на гида. Первым смекает дедушка. — Получается, это вы, — говорит он, весьма довольный собой, — сын смотрителя. — Именно так, — мужчина улыбается в ответ. — Тот домишко долгое время был мне родным. Так что мы тут прогуливаемся по местам моего детства. — Какой была здешняя жизнь в то время? — спрашивает бабушка, наклоняясь к цветущим розовым кустам. — Вполне обычной, хотя было заметно, что здешние хозяева не самые простые люди. Фон Райхманн жил в усадьбе только в летние месяцы, — отвечает экскурсовод. — Вы и сами в курсе, что финское лето очень короткое. Фон Райхманн прознал о северной традиции пышно провожать лето, устраивать в честь этого Венецианский карнавал, и стал проводить такие праздники у себя в поместье. С семидесятых по конец восьмидесятых годов последний день августа становился днем Венецианского карнавала. Это были проводы лета и одновременно праздник воды, огня и света. Территорию поместья к карнавалу всегда богато украшали, — продолжает экскурсовод свой рассказ, приглашая пожилую пару продвинуться чуть дальше. — Праздник проходил в доме самого фон Райхманна, вот в этом желтом. Старая усадьба музея Восточного Хяме в то время была закрыта для массового посещения. Саана следует за супругами и экскурсоводом. Троица ненадолго останавливается посмотреть на амбары и поворачивается к Саане. — Прошу прощения, я просто краем уха услышала, что вы здесь раньше жили, — Саана робко подходит к экскурсоводу, пока пожилая пара неспешно удаляется для изучения одного из амбаров. — А в 1989 году организовывали Венецианский карнавал? — спрашивает она, глядя на мужчину с жадным любопытством. Блондин, одетый в шерстяной свитер с норвежской вышивкой и джинсы, некоторое время удивленно оглядывает Саану. — Я должен закончить экскурсию. Если у вас есть ко мне какие-то вопросы, надеюсь, вы не будете против задать их через несколько минут, — по-деловому отвечает мужчина после паузы, затем разворачивается и идет к амбарам, на которые супруги уже насмотрелись. Саану забавляют несколько чопорные манеры мужчины — и пусть, это делу не мешает. Она дождется окончания экскурсии. Саана разглядывает амбар, из которого только что вышла троица. Старый подвал. Саана спускается по каменным ступенькам и тут же чувствует на коже зябкую влажность. Подвал причудливо изогнут, его размеры впечатляют. Наружу ведут две лестницы. С потолка свисает старый фонарь. В подвале пусто. Саана обходит все помещение и поднимается с другой стороны. Воздух внизу настолько холодный и влажный, что на ступеньках можно поскользнуться. Саана огибает усадьбу с левой стороны и направляется к берегу. Как тут все-таки красиво! Старым деревьям на этом дворе уже минула сотня лет. Высокие и великолепные, они так и тянутся к небу. Внизу вдалеке виден изящный подвесной мостик через реку. Усадьба со всеми ее строениями осталась позади, и Саана уже спускается к воде по пологому склону. На противоположном берегу, совсем у реки, еще один маленький домик, напоминающий сауну. Ступеньки крошечной террасы спускаются прямо в воду. Саана вспоминает, что тетя рассказывала о месте, где нашли Хелену: пройти от моста немного вперед, примерно в ста метрах от усадьбы. Течение здесь медленное, трава у воды высокая и густая. Встречаются кустики крапивы. Саана прощупывает ногами землю, потому что толком не видит, куда идет. Еще она смертельно боится змей. Наконец ей удается подойти к большому камню и взгромоздиться на него. Камень прохладный, его поверхность местами илистая и скользкая. Вода в Тайнионвирте на удивление темная. Саана не может определить на глаз, связано это с глубиной русла или с цветом растительности, облепившей все дно. По обе стороны речку обрамляет довольно густой лес. Заброшенная сауна покоится в тени, возвышаясь над порогом. Саана делает несколько снимков, медленно поворачиваясь от речки к усадьбе и фиксируя все виды. Она кидает в воду палку, чтобы посмотреть на ее неспешное подневольное движение по течению. Вполне возможно, что тело Хелены попало в воду где-то здесь и какое-то время тихонько плыло вниз по течению. Мшистая от влажности крыша сауны выглядит осенним островком, по-бунтарски рыжеватым в разгар лета. Отвесная лесенка ведет прямо в речку, украшающую ступеньки водяными лилиями. Молодая серебристая ива тянется к небу, почти касаясь одной из стен домика. Несмотря на красоту, это место чем-то отталкивает. Сложно представить себе человека, которому пришло бы в голову выбежать из жаркой сауны и нырнуть прямо в речку. Саана опускает взгляд на часы. От усадьбы она отошла двадцать минут назад. По идее, экскурсовод уже мог освободиться. Когда Саана поднимается обратно на приусадебный двор, пожилой пары не видно, а мужчина сидит на ступеньках и безмятежно любуется видом. — Дождались все-таки, — говорит экскурсовод. — О чем хотели узнать?