— Что еще узнали? — спрашивает он, не оборачиваясь к присутствующим. — Полиция Хяме помогла допросить близких Эсколы. Согласно нашей информации, у мужчины есть одна взрослая дочь, однако по ее имени в системе не нашлось вообще ничего, — сообщает Хейди. — Последние данные о Йоханне Эскола — двадцатилетней давности. Мы пробуем связаться с этой женщиной через семейного адвоката, но пока безрезультатно. — Понял, — говорит Ян. Что заставило дочь Эсколы сменить имя и исчезнуть? Ян размышляет над этим, устроившись поудобнее на мягком офисном диване. Сейчас, когда в расследовании наметились какие-то подвижки, он чувствует себя в безопасности, будто зашел в небольшую комнатку, которая блокирует все больные темы: поиск счастья, одиночество, потерю контроля над собственной жизнью. За пределами комнатки остались и терзающие душу вопросы. Почему он все время на работе? Как он справится с горем, когда мамы не станет? Может ли он хоть чему-то радоваться? Если да, то когда же он повзрослеет до такой степени, чтобы находить время на эти волшебные, приносящие радость вещи? Ян сидит на диване, думая о пропавшей Йоханне Эскола, и чувствует, как тело буквально молит об отдыхе. — В Хартоле у нас даже есть показания одного свидетеля, которые касаются белого «Ситроен-Джампер». Номеров, правда, нет. Вечером «Ситроен» стоял около машины Эсколы, — продолжает Зак. — Автомобилей марки «Ситроен-Джампер» зарегистрировано всего семнадцать, если брать следующие города и районы: Хартола, Сюсмя, Йоутса, Лейвонмяки и Ювяскюля. Можем начать с этого. — В любом случае фокус расследования смещается с Хельсинки в сторону Центральной Финляндии, — говорит Ян, потирая брови костяшками пальцев правой руки. — После второго убийства Мертанен тут же связался со мной, и мы согласовали отъезд. Зак остается здесь, мы с Хейди уезжаем, — сообщает он, тем самым подводя итог собранию. Он еще успеет урвать немного личного времени, прежде чем отправится в долгую и изнурительную командировку. — Ты как? — начинает Кай. Ян не отвечает. Он молча завязывает шнурки на кроссовках. Жесткий цейтнот заставил Яна ходить в спортзал для персонала. — Сам же понимаешь, что горе нельзя копить в себе. Нужно выплеснуть его, ну или как-то осмыслить. — Мгм, — выдавливает из себя Ян, начиная увлеченно копаться в спортивной сумке, лишь бы не встречаться взглядом с Каем. Они молча выполняют стандартный комплекс упражнений. Сегодня день спины. И в планах Яна нет задушевных разговоров — он просто хочет потренироваться. Они с Каем познакомились в юности, еще когда оба жили в районе Катаянокка. После армии Ян погрузился в юриспруденцию, а Кай — в психиатрию. Несколько лет назад Ян расследовал крайне запутанную серию убийств, и, к счастью, ему хватило ума попросить помощи у Кая, открывшего тогда свою частную практику. По каким-то мелочам тот сумел составить настолько точный профиль преступника, что команда Яна сильно продвинулась в расследовании. И вот теперь, спустя несколько лет, Кай уже в штате ЦКП. Ян кладет штангу на подставку и рукавом футболки убирает первые капли пота, говорящие о том, что в его теле еще живет тепло. Ян и Кай сегодня в спортзале одни. Ян уже рассказал о новых деталях дела. Убийств теперь два. Два трупа мужчин у Королевских ворот. Один в Хельсинки, другой в Хартоле. Клейма на коже. И все сделано нарочито, продуманно — не придерешься. Ян говорит и одновременно страхует Кая, пока тот выполняет жим лежа. — Ну? — спрашивает Ян, когда раскрасневшийся от напряжения Кай уже сидит на скамье. — Уверен, что хочешь поговорить только о работе? — спрашивает Кай, обеспокоенно глядя на Яна. — Сомневаюсь, что могу сказать тебе что-то новое. Это унизительное клеймо можно было бы интерпретировать как знак публичного осуждения. Судя по тому, что ты мне рассказал, я бы предположил, что субъект хочет обнародовать какие-то поступки жертв — возможно, ошибки прошлого. Если речь идет о мести, субъект однозначно нашел четкое моральное оправдание своим действиям и мнит себя представителем правосудия, призывает жертв к ответу за грехи. Но ведь пока неизвестно, на что конкретно намекает субъект? — уточняет Кай у Яна, и тот сокрушенно качает головой. — Неизвестно. Разве что корона может указывать на Хартолу, где нашли второе тело. — Иными словами, мы ищем затаившего злобу человека, у которого есть время и хорошо работающие мозги для того, чтобы не только создавать продуманный план убийств, но и поэтапно его реализовывать, причем почти бесследно. Поскольку он выделяет свои убийства клеймами и оставляет тела жертв в людных местах, я бы поспорил на то, что сам субъект всегда где-то неподалеку: наблюдает за развитием событий. По крайней мере, он в курсе того, чем именно вы занимаетесь и куда направляетесь. Это спектакль, сценарий и постановка которого пока, увы, целиком в его руках. Он стремится проконтролировать каждую мелочь. Даже сейчас он порционно, буквально с ложечки, выдает вам информацию, я прав? Ян кивает. — Королевские ворота могут указывать на то, что жертва была королем. Не буквально, конечно. Просто как намек на преимущество, превосходство, высокомерие или средоточие власти в руках жертвы. Возможно, раньше субъект был не в состоянии повлиять на ход вещей, вот сейчас и отрывается. Но теперь он разыгрывает свой давний замысел как по нотам, не гнушаясь никаких крайностей. Он стремится подчинить этих людей себе любыми способами. Могу поспорить, что жертвы не ожидали этой мести. Личность субъекта для них, вероятнее всего, большой сюрприз, если в прошлом имела место противоположная расстановка сил, — говорит Кай. Ян задумчиво выслушивает его, стараясь запомнить каждое слово. — Женщина или мужчина? — под конец спрашивает Ян, хотя и сам понимает, что на этот вопрос пока невозможно ответить. Слишком мало данных на руках. — Если учитывать то, что субъект когда-то мог сам находиться в подчинении у королей, а подчинение бывает разным, то женщин никак нельзя сбрасывать со счетов, — размышляет Кай. — Но ты же понимаешь, что это просто наметки. Для полноценного профиля требуется куда больше информации, — говорит он. — Понимаю, конечно, — отвечает Ян и идет к умывальнику в дальней части зала. Женщина. Эта мысль неоднократно посещала и самого Яна. Неужели за клеймеными трупами стоит не мужчина, а разгневанная женщина? Тренировка продолжается, и какое-то время в зале слышны лишь вздохи, пыхтение и лязг железа. Потом Кай нарушает молчание: — Насчет предложения Вееры. Ты уже послал сообщение? — спрашивает он, глядя на Яна. Ян отрицательно качает головой, руша планы и надежды друзей. Хотя по лицу Кая заметно, что тому дома поставили жесткий ультиматум и сказали без ответа не возвращаться. Никому Ян сообщений не писал, потому что кругом и так творится какой-то ад. — Чего ты боишься? — спрашивает Кай. Теперь он страхует Яна на жиме лежа. Ян устраивает штангу на перекладине и садится на скамью. В руках стучит пульс, сердце барабанит как сумасшедшее. Хронический недосып начал брать свое: прежние нагрузки кажутся чрезмерными. — Вот же баран упертый, — продолжает Кай под аккомпанемент молчания Яна. А Ян думает о Веере, жене Кая, светленькой и шустрой учительнице младших классов. Яну такие никогда не нравились. И это ей-то, Веере, лучше знать, кто Яну пара, а кто нет? — Понимаю, ты сейчас наверняка думаешь, мол, да кто эта Веера такая, чтобы знать, в ком я нуждаюсь, — смеется Кай. — Но сам-то ты тоже понятия не имеешь, так что, по большому счету, разницы нет. Если хочешь услышать заключение своего спортзального психолога, то я так скажу: ты боишься снова разочароваться. Боишься, что все опять выйдет из-под контроля. На погоню за убийцами и психопатами тебе, значит, смелости хватает, а на то, чтобы дать волю чувствам, — нет, — смеется Кай и дает Яну подзатыльник. Ян трясет потной головой. — Хотя бы ради меня обдумай все это, — говорит Кай, не ожидая от друга никакой реакции. — Никто тебя под венец не тащит. Ты волен делать что угодно, но в итоге не делаешь вообще ничего, ты еще хуже подкаблучника. Ян не знает, как остроумно на это ответить, поэтому искренне радуется, когда Кай исчезает из поля зрения. Однако из зала тот не уходит: стоит в дверном проеме, потрясывая бутылкой с водой. — Не хочешь, кстати, заглянуть к нам вечерком? Никаких сюрпризов, обещаю. Ян думает, как бы повежливее отказаться. Положа руку на сердце, он предпочел бы просто пойти домой, где можно спокойно уговорить пару банок пива, поесть и в целом перезагрузиться. Может, посмотреть что-нибудь на «Нетфликсе» и заснуть прямо на диване с нечищеными зубами. Политая соусом для спагетти семейная суматоха Кая и Вееры с саундтреком из детского смеха — это, конечно, прекрасно. В малых дозах. Но нельзя не отметить, что предложить грустному другу свою компанию — жест благородный, даже красивый. — Не могу, голова забита расследованием, — отвечает Ян, заставляя себя взглянуть на Кая. — Нужно лечь спать пораньше. С утра — сразу на ковер к Мертанену, потом уезжаем в Хартолу. Ты знал, что они там считают себя королевской общиной? Придя домой, Ян швыряет спортивную сумку на пол и решительно направляется к холодильнику. Прямо из пачки пьет ананасовый сок, зажевывая сладость ломтиками ветчины. Хорошо бы что-нибудь приготовить. Но запасы съестного в холодильнике как-то не вдохновляют. Ян сдается, открывает «Вольт» и заказывает готовую еду. И ему даже не стыдно осознавать, что до этой еды — минут пять пешком. Соседний квартал. Наевшись, Ян лежит на диване и думает, как быть. Вечер пятницы, всего восемь часов. Его рабочая «неделя» по факту длилась куда дольше семи дней, и в ближайшее время тоже будет не продохнуть. Вероятно, еще пара недель в таком режиме. В «Терхокоти» он был в обед. На самом деле у него не то что идей — даже желания не осталось на то, чтобы полноценно проводить досуг. На работе держать лицо как-то проще. В последнее время в голову Яна стали прокрадываться и обычные человеческие вещи, которые ранее игнорировались: сон, еда, тренировки. Это кажется ему своеобразным намеком на то, что, несмотря на печаль, он хочет жить. Цепляется за жизнь, пусть даже и такую жалкую. В противном случае он уже с головой ушел бы в непроглядную тьму. Ян открывает «Спотифай», ставит плей-лист из песен группы The National и берет из холодильника банку пива. Американский пейл-эль хельсинкской пивоварни Stadin Panimo. Достает телефон. Повинуясь внезапному порыву, находит сообщение Вееры с номером той ее подруги и нажимает «Позвонить». Уже идут гудки. Долго идут — женщина не отвечает. С легким сердцем Ян прекращает звонок. Ну, он попытался. Возможно, стоило бы отправить вдогонку какое-нибудь тупое сообщение, чтобы потом предъявить Каю более существенные доказательства своей «попытки». Он обдумывает слова, но в итоге стирает все варианты: не то. Да и что вообще пишут в таких случаях? «Привет. Веера считает, что нам с тобой стоило бы встретиться. Что скажешь? Стоило бы? Ян» — вот такой текст он отсылает в итоге. Мышцы ноют после тренировки в зале, пиво расслабляет, живот набит. Ян включает канал HBO по телевизору. «Игра престолов». У него остался непросмотренным последний сезон. Запускается первая серия. Откровенно говоря, хочется уже как-то распрощаться с этим сериалом. Очень уж долго зима была близко. Ян то и дело поглядывает на телефон: вдруг та женщина ответит? Но телефон молчит, и после второй серии Ян засыпает прямо на диване под убаюкивающие ароматы кебаба. 5 ИЮЛЯ, ПЯТНИЦА, ХАРТОЛА Саана наслаждается вечерней пробежкой, как вдруг звонит телефон. Она чувствует вибрацию и останавливается, однако все же не успевает ответить на звонок Вееры. Следом приходит сообщение: «Ты там как? Звонил уже? В.». Саана радуется весточкам от подруги, с которой они так долго не общались. По приезде в Хартолу Саана и вовсе пропала со всех радаров, одичала и отвыкла от дружеской болтовни. «Я в порядке. Кто?» — отвечает Саана. Веера пишет: «Ну, тот мужчина:)». Саана лихорадочно припоминает, о каком мужчине может идти речь, но безрезультатно. Может, об одном из коллег-учителей, с которым Веера пыталась ее свести? Последствия тогда были плачевны. Когда у Вееры появились дети, стало не до частых дружеских посиделок, однако женщина с завидным упорством пыталась найти Саане спутника жизни. И каждый раз терпела поражение. Саана опять переходит на бег, и мысли невольно сворачивают к убийству, что произошло в окрестностях усадьбы Коскипяя. Если, конечно, в магазинных пересудах была хотя бы толика истины и Эскола действительно убит. Саана решает пробежаться до порога и сауны на берегу, которая кажется пустой и заброшенной. Угрюмость подвесного мостика и загадочная мрачность вод странным образом притягивают. Саана одержима идеей тщательно осмотреть речное русло и все прилежащие к нему постройки, дабы потом детально описать это в своем тексте. Постепенно Хартола обрастает словами, превращаясь в голове в причудливую буквенную мозаику. Когда тем же вечером телефон звонит еще раз, Саана парится в сауне, а ее вещи покоятся на скамеечке в предбаннике. Разморенная и довольная, в старом, полинявшем бледно-желтом халате, Саана берет телефон и замечает на экране пропущенный вызов с неизвестного номера. Это как-то связано с Хеленой? Саана решает узнать номер и посылает сообщение в специальную службу, откуда почти сразу приходит неутешительный ответ: «Это скрытый или одноразовый мобильный номер…» Саана снимает с головы тюрбан из полотенца и аккуратно развешивает мокрую ткань на двери — пусть сушится. Снова вибрация: входящее сообщение. Тот самый номер: «Привет. Веера считает, что нам с тобой стоило бы встретиться. Что скажешь? Стоило бы? Ян». Саана пробегает глазами по тексту и улыбается. Похоже, на поприще сватовства Веера делает успехи: этот мужчина не шлет километровые сообщения из пафосных витиеватых слов, а переходит прямо к сути. Саана смотрит на часы. Чуть перевалило за восемь, вечер пятницы. В гордом одиночестве, зато с порозовевшими от сауны щечками, Саана стоит в раздевалке. В Хартоле. Ей даже захотелось себя пожалеть. Хорошо, что мужчина не может этого увидеть. Одинокая безработная дама праздно шатается по деревне. Допустим, летом можно позволить себе такое поведение, но что, если осенью ситуация не изменится? Что, если она войдет во вкус, сложит ручки и просто предастся этому путешествию ко дну? С другой стороны, Саану воодушевляет энергичность, пришедшая на смену рабочему выгоранию, и, самое-то главное, она чувствует, каково это — не измерять собственную ценность количеством забитых под завязку клеток календаря. Первая мысль Сааны — проигнорировать сообщение от мужчины, однако утро вечера мудренее, и дело стоит отложить до завтра. Утром Саана просматривает «Хесари», то и дело косясь на экран телефона. Отвечать ему или нет? Она наливает себе вторую чашку кофе и выходит на благоухающий, чуть влажный от росы двор. Видок у Сааны еще тот: тетин многострадальный бледно-желтый махровый халат и резиновые сапоги. Встретишь на улице такую хиппи — со смеху помрешь. Саана предпочитает считать все это способами самовыражения живущей в ее душе пенсионерки. Здесь и сейчас — можно. Она достает-таки айфон из кармана халата. Единственная ниточка цивилизации, одновременно напоминающая о реальном возрасте, о молодости. Смартфон. Саана делает глубокий вдох, ищет тот номер и уже почти готова нажать на кнопку вызова. Но не нажимает: страшно. Едва ли он вообще ответит. Да и о чем говорить? Она так долго ни с кем не встречалась. Лучше тоже пошлет сообщение. «Я тот еще скептик:)», — пишет Саана. Мужчину она не видела, так что можно не ходить вокруг да около, а выражаться прямо: особых надежд, мол, не питаю. Терять все равно нечего. В ближайшее время они вряд ли увидятся, она все лето проведет здесь, вдали от мира. Через десять минут приходит ответ: «Я тоже». Саана ухмыляется. Она уже и забыла, что перекидываться с кем-то сообщениями — это так по-дурацки приятно. После обеда Саана сидит, уставившись на девственно чистую страницу с мигающим курсором. Она обдумывает начало истории: «Первого сентября в водах реки Тайнионвирты нашли мертвое тело юной Хелены Тойвио». Если следовать логике повествования, было бы очень кстати поговорить с человеком, который это самое тело и нашел. Саана уже выяснила, как его звали: Харри Валкама. Тетя не знала, живет ли мужчина в Хартоле до сих пор, поэтому Саана просто ввела в гугл-картах тот старый адрес, что тетя назвала по памяти, и поняла, чем именно займется в субботу. Туда и обратно — 8,4 километра, отличная велопрогулка. На сей раз Саана решила заранее никому не звонить, а нагрянуть без предупреждения. Если господина Валкамы не окажется дома — не беда, заскочит как-нибудь еще. Нужный адрес находится легко. Аккуратный скромный коттеджик, на двери — табличка: «Валкама». Дрожащими пальцами Саана жмет на кнопку звонка и замирает в ожидании. Вскоре дверь открывается, и притом довольно резко. — Добрый день, — нерешительно начинает Саана, натягивая на лицо приветливую улыбку. — Понимаю, что это несколько неожиданно, но вы не могли бы ответить на пару вопросов о прошлом? — выпаливает она, глядя на мужчину в проеме. Ему в районе шестидесяти. Глаза добрые. — Вы чьих будете? — Харри Валкама с интересом разглядывает гостью. Он пытается выглядеть суровым, но любопытство берет верх. Стоит Саане заикнуться об Инкери, как остатки напускной угрюмости слетают с лица мужчины. — Так бы сразу и сказали, мол, племянница Инкери. Проходите, проходите, — воодушевившись, торопит Харри, и Саана, довольная положением дел, подчиняется. Осматривается. В доме чисто и прибрано, однако что-то в обстановке неуловимо выдает хозяина-холостяка. Женская рука всегда чувствуется. Интересно, счастлив ли Харри? Или грустит в одиночестве? — Для начала заварю нам кофейку, как тут водится. Любая беседа должна проходить за чашечкой ароматного напитка, — сообщает Харри Валкама и приглашает Саану пройти на кухню. Привычным жестом он ставит на конфорку старенький кофейник. — Инкери рассказала мне о случае, что произошел в Хартоле много лет назад. О девушке, тело которой нашли в пороге. Еще она рассказала, что первым на месте оказались именно вы, и тело нашли тоже вы, — говорит Саана. — Вам-то это зачем? — Харри отворачивается от плиты и озадаченно смотрит на собеседницу. — Старая это история, печальная.