— Как отдыхаю? Да?.. Как все. — И все же поподробней. — Когда в кино схожу. Когда в парк. — В какой парк? — спросил Шурагазиев. — В железнодорожный? Городской? — В обоих бываю. Когда как. — А в каком чаще? — В железнодорожном. — А по железнодорожному, — спросил Павлычев, — по железнодорожному парку нет товарищей, знакомых, которых вы забыли назвать? — Нет. Всех назвал. — Ну, а как ведут себя в парке ваши товарищи? — Обыкновенно... Не знаю, что еще... — На танцах бываете? Парень покривил губы — нижняя, мясистая, выпятилась еще заметнее. — На них все ходят. Все молодые бывают. И новые вопросы — что еще делает по вечерам, с кем бывает? Но — ни одного нового имени. — Ладно, оставим пока это, — вроде с удовлетворением сказал Павлычев. — Теперь — к главному. Расскажите, как вы решили украсть вещи из контейнера. В далеких глазах что-то дрогнуло, они даже оживились. — Напрасно это. Я не взламывал контейнера, — заговорил Умырзаков. — Это на меня ваши наклепали... — Как же «наклепали»? Вас схватили с поличным, вы вытаскивали вещи из контейнера. — Так, по глупости. Из интереса... Открыт — дай, думаю, посмотрю, что там. Открыт контейнер — почему не посмотреть?.. Я виноват в одном — ехал на товарнике... Я ехал к дяде, в Саксаульскую, а тут контейнер открыт. Дай, думаю, посмотрю... — Выходит, от Кзыл-Орды до Саксаульской решили ехать на контейнерах? — усмехнулся Павлычев. — Но это не ахти как комфортабельно. Не находите? Умырзаков секунду помедлил. — Зачем на контейнерах? На площадке... Контейнер я видел потом... — Раньше к уголовной ответственности не привлекался? — Нет, не привлекался... И в милиции не был ни разу. — А вот теперь познакомились с нами и решили убаюкать нас сказочками? — легонько поморщился Павлычев. — Неужели вы в самом деле не понимаете, что всерьез поверить вашим россказням просто невозможно? — Нет... Я говорю правду. — Э, бала, — не выдержал и Шурагазиев, — не надо. Ишь чего несет. Мы — дети? Лучше скажи, с кем задумал очистить контейнер. Кто тебе помогал? — Какой — «помогал?» И не воровал я, не думал воровать... Я ехал к дяде в Саксаульскую... — Ладно, про дядю потом, — перебил Павлычев. — Назовите лучше сообщников. Нам известно, одному брать контейнер несподручно... Вон сколько назвал друзей-приятелей — кто же из них? — A-а... Про знакомых спрашивали — понимаю... Теперь дело шьете?.. Не было никого, один я ехал. — Это несерьезно, — сказал Павлычев. — С кем же вы все-таки решили взять контейнер? Но задержанный твердил свое: он и не думал воровать, он один, совсем один ехал к дяде, без всяких друзей и товарищей, без намерений что-то украсть. Майор Айдаров — Снова я к вам, Калике, — сразу о деле заговорил Айдаров. — Не дает нам покоя Рахимбек. Вроде у него и алиби — но не дает покоя. Хотелось бы потолковать с ним. Позволите? — А чего же нет? — засмеялся Елюбаев. — Мы его взяли с вашей помощью... Сейчас распоряжусь. Ввели Рахима. Айдаров неторопливо оглядел его. Грязноватая рубашка, помятые брюки. Лицо угрюмое — это, видимо, от большого носа, зависшего над верхней губой. Темные глаза смотрели с еле заметным напряжением. Айдаров кивнул милиционеру — спасибо. — Садись, — сказал Рахимбеку. Рахим сел, приглядываясь к Айдарову. — Что-то я тебя не знаю, — сказал Айдаров. — Не видел на вокзале. — И я вас не знаю, — ответил Рахим. — Я из железнодорожной милиции... Да, не знаю я тебя, не видел на вокзале. Меня мало интересует, за что тебя держат в горотделе, — заметил Айдаров. — Сами разберутся, конечно... Я пришел к тебе совсем по другому делу. — Знаю по какому, — уверенно сказал Рахим. — Ну, скажи, если знаешь. — И скажу. Нашлись такие, подняли шум, болтают, что я замочил Звонаря. Айдаров молниеносно проконтролировал: нет, не показал он, что заинтересован этим сообщением, не дрогнул у него ни один мускул. А ведь Рахим проверяет то, что хочется узнать ему. Это без сомнения. — Да, ты прав, — подтвердил Айдаров, — многие говорят, что ты убил Мамбетова, — подтвердил самым обычным тоном, вроде во всем этом не было ничего важного. — И, конечно же, до нас это тоже дошло. Мы проверили, но — нет, не доказали твою вину, отвели тебя. Айдаров заметил: в лице Рахима что-то вроде сдвинулось — да, умеет владеть собой. Умеет, и все же не смог сдержать радости. — Да, отвели, — повторил Айдаров. — Но имей в виду — косвенно будем проверять. И снова отметил: в лице Рахима что-то напряглось. — Проверяйте, — сказал он с усмешкой. — За то вам гро́ши платят. — Правильно, конечно, за то, — согласился Айдаров. — А пока идет проверка — я хотел поговорить с тобой о друзьях убитого. — Давайте, спрашивайте. — Вот и спрашиваю. Кто последнее время ходил с Мамбетовым? — А вы разве не знаете? — Многое знаем, но кое-что изучаем... Кто же? — А этот, Жусупов Ергешбай. — Тихоня? — Он самый. — Так, верно. Еще? — Еще Нургалиев... — Это Футболист? Которого ты порезал? Рахим чуть помедлил. — Что вы, начальник. Тут я чист, прокурор не дал санкцию, сам Футболист сказал: «Нет, это не он». — Рахим говорил так, что можно было принять это за правду, а можно и за шутку, — понимай, как знаешь.