– Не догадываешься? – Ну и?.. – И ты мне их отдашь. – Ты издеваешься, Берг, – сказал Декартье, невольно обратившись к бывшему подчиненному так, как когда-то его называл. – А мои доказательства? Зачем они тебе, мои доказательства? – У тебя есть еще ДНК и отпечатки. Тебе что, мало? Адамберг вернулся в кафе, не отнимая трубку от уха. – Ладно, пойдет, – согласился Декартье. – Если это действительно он. Я тебе ничего не обещаю. Но думаю, я не ошибся. – Зачем тебе эти записи? – Чтобы их уничтожить. – Иначе она покончит с собой. Ладно, Берг, я понял. – Который час? – снова спросил Адамберг. – У тебя нет часов? – Есть, целых двое, но они не ходят. – Вот теперь могу точно сказать: ты не изменился. И это единственная причина, почему я тебе доверяю. – Спасибо. – Сейчас шестнадцать двадцать три. – Вызывай своих бойцов. Я тебе позвоню. Держи мобильник под рукой. Адамберг без спешки покончил с сэндвичем, не выпуская из поля зрения стенные часы, которые как раз попались ему на глаза. И стартовал только в 16:35. Он спокойным шагом пересек улицу Тревиз. Вряд ли кто-то меньше напоминал полицейского, чем он. Набрал код, поднялся на четвертый этаж и тихо открыл дверь квартиры Фруасси. Он прошел через гостиную – разумеется, безупречно обставленную и прибранную, – заметил огромный холодильник на кухне – запасы на случай глобальной катастрофы, – сел и снял ботинки. Впрочем, он не верил, что здесь установлен датчик звука. Обычно камеры с круговым обзором оборудуются датчиком движения, куда более эффективным. Мир скрытых камер сделал стремительный скачок вперед. Их встраивали в ручки, лампочки, зажигалки, часы. Они продавались в интернете как безобидные игрушки под двусмысленным названием “шпионская микрокамера”. Тем не менее с пометкой “анонимная доставка”. И под слоганом “Защитите свой дом”. Иначе говоря, следите за другими. На случай, если парень все же отстал от прогресса, он босиком прошел в ванную комнату. Выбрал место вне зоны видимости, забрался на стул, взятый из гостиной, прижался к дверному наличнику и легонько толкнул дверь, для порядка бегло осмотрел стены, плитку на полу, душ, трубы и краны и, наконец, остановил взгляд на потолке. Ему хорошо был виден сбоку детектор дыма с прорезями и индикатором заряда батареи – маленьким черным глазком диаметром примерно пять миллиметров. Черным, но сверкающим, как стеклянные шарики, в которые играют мальчишки. Сверкающим, как линза объектива. Он улыбнулся, слез со стула и закрылся на кухне, двигаясь так же неслышно, как Пушок, нашедший приют на ксероксе, взглянул на часы на экране мобильника, которые сверил с часами в кафе. 16:52. Он подождал одну минуту и позвонил Декартье: – Ты на месте? – Подъезжаю. А ты? – На месте. Сколько времени понадобится твоим полицейским, чтобы переодеться в полицейских? – Две минуты. – Приступаю к выполнению фокуса. Удачи, Декартье. – И тебе, Берг. На сей раз Адамберг без всяких предосторожностей зашел в ванную, держа в руке стул, открыл кран над раковиной и как ни в чем не бывало стал мыть руки. За смежной стеной немедленно спустили воду. Только мужчина был соседу совершенно ни к чему. Но он был осторожен, очень осторожен. Поскольку он хотел, чтобы Фруасси поверила в загадочную неисправность унитаза, хотел ее напугать и внушить гнетущие сомнения, он должен был подать сигнал, кто бы ни находился в ванной. Адамберг смотрел в зеркало на “датчик дыма”, который улавливал не дым, а несчастную Фруасси. При свете дня Ретанкур обязательно заметила бы объектив камеры. Но она осматривала ванную вечером, поднимала глаза к потолку, и ее слепили лампы встроенных светильников, размещенных вокруг датчика. Адамберг зажег свет, не отрывая взгляда от объектива. Линза не блестела. С чувством безграничного удовлетворения он взобрался на стул и отвинтил устройство. Теперь парень в курсе. Адамберг прижался ухом к северной стене, из-за которой доносились только негромкие звуки, но там явно кто-то засуетился, стал передвигать вещи, открывать шкаф. Спустя одиннадцать минут мужчина торопливо вышел из дома. Отодвинув штору, Адамберг смотрел в окно на полицейских в форме и с оружием: не заметить их было невозможно. Реми Марлло, или как его там, пузатый мужичок невысокого роста с рюкзаком на спине, решил бежать. И угодил прямо в руки комиссара Декартье. – Куда это мы бежим? – зверским голосом заорал комиссар, чтобы его непременно услышали возможные свидетели. – Ты что, боишься полицейских? Как их увидишь, сразу даешь деру? – Может, чувствуешь за собой какую-то вину? – осведомился один из лейтенантов. – Нет, конечно! Вот черт! Чего вы от меня хотите? – Хотим узнать, почему ты бежишь. – Потому что спешу! – Ты не спешил, когда вышел из дома. А как только нас увидел, сразу понесся изо всех сил! – Что у тебя в рюкзаке? Наркота? – Вы что, я такое не употребляю! – Может, ты что-то другое употребляешь? – Да что вы от меня хотите, в конце концов? – Хотим знать, почему ты убегаешь. Адамберг успокоился, задернул штору и уничтожил все следы своего пребывания у Фруасси. Пусть никогда не узнает, что у нее было обнаружено это мерзкое устройство. Нужно немедленно установить новый детектор дыма. Он позвонил Ламару, который без посторонней помощи построил дом для своей матери в Гранвиле. Бригадир заверил его, что через два часа все будет сделано. Адамберг отправил ему фотографию устройства и его размеры, чтобы тот подобрал похожее. Хотя Ламар не знал, что работает в квартире Фруасси, Адамберг потребовал от него, чтобы он молчал, а Ламар даже слегка обиделся: как можно ставить по сомнение его умение держать язык за зубами? Ведь он пришел в полицию из армии – Великой Немой[6], – и это, бесспорно, наложило на него отпечаток. Конечно, ему не хватало воображения, но он был исполнителем, о каком можно только мечтать. А люди с воображением считали своей священной обязанностью без устали спрашивать, насколько обоснованны те или иные действия. Декартье оставалось только сдержать слово. Адамберг считал, что тот так и поступит. Глава 15 Комиссар назначил Ретанкур встречу на заднем дворе комиссариата. Она вышла к нему широким гусарским шагом, едва он захлопнул дверцу машины. – Дело сделано, – спокойно сообщил Адамберг. – Она никогда ни о чем не узнает. Он сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил детектор дыма. – Вот, – показал он на черный выпуклый глазок, блестевший на солнце. – Боже мой, – пробормотала Ретанкур, поморщившись от досады. – Все закончилось, Виолетта, – ласково проговорил Адамберг. – Нет, она заметит, что детектор дыма пропал. – Сейчас, когда мы с вами разговариваем, Ламар устанавливает другой. Очень похожий, только настоящий. Ретанкур почувствовала прилив восторга, хотя плохо умела выражать это ощущение, как и многие другие. – Он же показался мне нормальным, этот датчик, – прошипела она сквозь зубы и нахмурилась. – И то, что она его установила при первой же возможности, тоже. Вот дерьмо! Я должна была заметить. – Нет. – Должна была. Но я представить себе не могла, что камеры слежения так быстро начнут встраивать в эти штуковины. Еще полугода не прошло, как появилось распоряжение об обязательной установке датчиков. Наверное, это и сыграло роль, и я расслабилась. Черт, мне нужно было догадаться, – повторяла она. – Нет, потому что вы не могли. По крайней мере, только не вечером, при свете встроенных ламп. Линза не блестит. Я проверил. Адамберг почувствовал, что она немного успокоилась и перестала корить себя. – Я тогда сказал “Тем лучше”, помните? Того типа приняли люди Декартье, комиссара девятого округа. – Черт, и вы не двинули этому гаду в морду? – Ретанкур, – мягко одернул ее Адамберг. – Извините. – Я ведь только что вам говорил, что ей незачем об этом знать. Вот ее ключи. Положите их как-нибудь в ее сумку. Я заберу компьютер и записи, как только представится возможность. А пока уничтожьте эту гадость. – Он положил устройство ей на ладонь. – И гору круассанов Фруасси. – Круассанов? – Чтобы она не знала, что я их утром не съел. Это тоже очень важно. – Хорошо, обязательно.