– Импотенцию? – Но это ведь логично, комиссар: я ведь уже говорил о связи между двумя жидкостями – ядом и спермой. – Но почему было не лечить импотенцию настоящей спермой животных? – Потому что она воспринималась как эквивалент нашей, ни больше ни меньше. А тут нужна была субстанция более высокого порядка. Человек преклоняется перед крупными животными, если они представляют для него опасность. Ведь использовали же люди бычьи гениталии. Так я возвращаюсь к пауку? – Возвращайтесь, Вуазне. – Еще недавно считалось, что, если носить побежденного паука на теле – в медальоне или, как это делали бедняки, в ореховой скорлупе – либо зашитым в одежду, это убережет от болезней, злого рока или угрозы войны. – Правда? – Правда. Представим себе изнасилованную женщину, которая становится хозяйкой паука: она также получает власть над ядовитой жидкостью, над замаравшей ее спермой. Теперь она может победить, теперь она может убить – с помощью паука или благодаря пауку. – Вуазне, женщине нужно основательно съехать с катушек, чтобы прийти к подобной мысли. – Подвергнувшись насилию, можно съехать с катушек. – Но сегодня, Вуазне? В наше время? Кто еще в такое верит? – В наше время, комиссар? Какое такое время? Цивилизованное? Рациональное? Миролюбивое? Наше время – это наша древняя история, это наши Средние века. Человек ни капли не изменился. И особенно в своем первобытном мышлении. – Это верно, – согласился Вейренк. – И когда маленькие жуки-вонючки нападали на свои жертвы при помощи пауков-отшельников, это уже, по сути, была сексуальная агрессия. Закон доминирования, впрыскивание яда – жидкой животной субстанции. – Одиннадцать жертв укусов и неведомо сколько изнасилованных женщин, – подвел итоги Адамберг. – А нас только пятеро. – Пятеро? – удивился Вуазне. – Вы, Вейренк, Фруасси и я. Добавьте еще Ретанкур. – Ретанкур – это вряд ли. – Да-да, Вуазне. Она сотрудничает с нами, не веря в эту историю, но и не противодействуя. Нас пятеро. – Партия пока не выиграна. – Но мы уже начали игру, лейтенант. Глава 20 Редчайший случай: Адамберг запомнил свой сон. Поглощая кофе и хлеб, думая о том, что хлеб перестал быть таким вкусным с тех пор, как его больше не нарезает толстыми кривыми ломтями Кромс, он вспоминал свой сон, в котором он стал импотентом. Отчаяние подтолкнуло его к единственному возможному решению: пауки-отшельники. Он разобрал целые кучи дров и камней, но так и не нашел ни одного паука, чтобы его проглотить. С бесполезными нагромождениями камней в голове и неприятной мыслью, что собирался наглотаться пауков, Адамберг прошел через рабочую комнату, где завершалась работа над “Книгой”. Все ходили туда-сюда, дорабатывая последние варианты, и принтеры уже выплевывали первые листы. Он остановил Эсталера, который с помощью Вейренка доставлял в кабинет Данглара кипы бумаг, обращаясь с ними с такой осторожностью, словно это были драгоценные старинные манускрипты. Все это можно было отправить по внутренней компьютерной сети, но Данглар требовал распечатку на бумаге, что существенно замедляло работу. – Эсталер, совещание в одиннадцать в капитуле, предупредите всех. И позвоните тем, кто сегодня не на дежурстве. – Вы хотите, чтобы я их разбудил? – спросил молодой человек, вечно сомневающийся в том, что в полной мере понял задание. – Как в прошлый раз, когда это оказалось никому не нужно? В реплике Эсталера не было и намека на критику. Его преклонение перед Адамбергом было безусловным, без единого зазора, в который могло бы просочиться малейшее сомнение. – Совершенно верно. Как в прошлый раз, когда это оказалось никому не нужно. – И майора Данглара позвать? – Прежде всего майора Данглара. Луи, ты представишь всю совокупность фактов команде, если только это можно назвать командой. Вуазне расскажет о жидкостях. Можешь вывести на экран фотографии мальчишек – членов банды и их жертв? Вейренк кивнул. – Почему ты сам не хочешь говорить? – спросил он. – Боюсь, как бы Данглар не пошел в атаку при поддержке Мордана, – ответил Адамберг, слегка пожав плечами. – Сегодня утром мне не хочется скрещивать с ними шпаги. Сегодня главное – не они, главное – команда. Я скажу несколько вступительных слов, а потом ты примешь эстафету. “Каких слов?” – спросил он себя. Заранее он об этом не думал. И комиссар направился в кабинет Фруасси. – Лейтенант, погода хорошая, ступенька во дворе уже наверняка нагрелась. – Кекс берем? – спросила Фруасси, вытащив провод из компьютера. Когда они вышли во двор, она тут же уселась на ступеньку, положив на колени ноутбук, а Адамберг накрошил кекс примерно в четырех метрах от гнезда. – Теперь им точно конец, этим брюкам, – негромко пробормотала Фруасси себе под нос, когда Адамберг направился к ней. Она выглядела лучше. Ретанкур, видимо, достигла своей цели и сходила вымыть руки в затихшую ванную. Он и мысли не допускал, что у Ретанкур что-то может не получиться. – Что удалось найти, лейтенант? Через врачей. – Я получила доступ к их отчетам. Должна признаться, я чувствовала себя преступницей. – Но довольной преступницей. – Начнем с того, – продолжала Фруасси, чуть заметно улыбнувшись, – что все трое были крепкими, сердце в хорошем состоянии, только с печенью серьезные проблемы. Алкоголизм. Один принимал препараты от повышенного давления, другой – от холестерина, третий – ниградамил. – Что это за зверь? – Лекарство от импотенции. – Надо же. И кто из них его пил? – Тот, кому было восемьдесят четыре года, – Клавероль. – Кто бы сомневался. – У меня есть родственник врач. Он говорит, что количество пожилых мужчин, которые не хотят от этого отказываться, впечатляет. – Вот и старик Клавероль не желал уходить в отставку. – Значит, – подытожила Фруасси, – у них не было причин умирать от укуса паука. А также причин, по которым их локо… сейчас уточню… – Локсосцелизм? – подсказал Адамберг. Наконец-то он усвоил это слово, и ему не пришлось в сотый раз заглядывать в свои записи. – Да, правильно. Причин, по которым их локсосцелизм стал бы развиваться так быстро. Первый пострадавший, Барраль, обратился к врачу десятого мая. Его укусили накануне вечером, когда он выдирал крапиву у поленницы. Сейчас прочту вам отчет врача: Пациент почувствовал укол в нижней части левой ноги, слабо болезненный, решил, что обжегся крапивой. Потом: 10 мая, 11:30. Тревожит вид укола. Фиолетовое пятно 7 × 6 см, начало некроза. Подозрение на укус паука-отшельника. Заказана противоядная сыворотка в ЦТ, Марсель. Инъекции амоксициллина + лидокаин местно. Лидокаин – это обезболивающее. Далее вечером, в 20:15: Угрожающее развитие поражения. Некротическое пятно 14 × 9 см. Температура 39,7°. Новое назначение: роцефин – это более мощный антибиотик – и тедрикотек – это антигистамин.