Усталый Вуазне гадал, как после провальных итогов следствия у Адамберга еще остается желание углубляться в такие дебри. Он не знал, что Рафаэль вырвал брата из паутины отшельницы с луга Альбре, вернув ему легкость и свободу движения и мыслей. Настала очередь Ирен, которой Адамбергу было позволено звонить по номеру Элизабет, и он стал искать подходящий предлог, чтобы задать ей вопрос. Не нашел, решил больше не ломать голову и написал: Ирен, как зовут женщину, с которой вы вместе снимаете жилье? Луиза Шеврие. А вам зачем? Это “зачем” было более чем справедливо. Я знаком со специалистом по боязни пауков. Вероятно, он мог бы ее проконсультировать. Он не был уверен, что существует термин “арахнофобия”, и попытался обойти препятствие, поэтому сообщение показалось ему не таким убедительным, как он хотел. Она не станет с ним встречаться. Мужчин на дух не переносит, и от этого ее жизнь не становится легче. Я просто спросил. Ложь, подумал Адамберг и поморщился. Ирен была такой непосредственной, а он обманывал ее ради достижения своих целей, ради того, чтобы проверить “мысли в поезде”, которые ни к чему не вели, как справедливо заметил Вуазне. Затем он написал Меркаде: Поищите, было ли изнасилование женщины по имени Луиза Шеврие 73 лет. Это срочно? Это нужно, чтобы кое-что понять. Адамбергу довольно долго пришлось ждать ответа, он даже успел снова задремать. Изнасилована в 1981 году в возрасте тридцати восьми лет в Ниме, черт бы его побрал. На этот раз насильник был арестован: Николя Карно, получил пятнадцать лет. Проверил: никакой связи с сиротским приютом, ни у нее, ни у него. Черт, я ее пропустил. Потому что суд был в Труа. Не знаю почему. “На этот раз насильник был арестован”. Адамберг слышал, как Меркаде произносит эти слова. Ему была известна мрачная статистика: каждые семь минут в стране совершается изнасилование, но только один-два процента преступников получают срок. Могла ли одна из этих женщин до того бояться ядовитых пауков, что у нее развился невроз? До того, что она представляла себе, как они обступают ее со всех сторон и трогают своими мохнатыми лапками? Или, наоборот, вступить с ними в сделку и завладеть ядом, чтобы насильно забрать жизнь преступника? Паук и его мохнатые лапы, о которых подумал Адамберг, как нельзя лучше вписывались в гипотезу о мести за насилие, поскольку ассоциировались с мужскими руками, стискивающими жертву. По сравнению со своими ядовитыми конкурентами – змеями, скорпионами и даже шершнями, осами и другими агрессивными тварями – мохнатые лапы давали паукообразным – пауковидным, паукоидам? – значительное преимущество, хотя у пауков-отшельников и нет ворсинок. И еще один козырь: после спаривания самка паука часто убивает самца, хотя среди пауков-отшельников такое не практикуется. В пользу отшельников говорит и то, что они существа пугливые, проводят жизнь в норах, подальше от людей, и осмеливаются выбираться наружу, только когда вокруг никого нет. Да, подумал он, стараясь поставить себя на место женщины, подвергшейся насилию, да, паук-отшельник – хороший спутник, с которым можно связать жизнь. Если точнее, то благодаря своим лапкам, лишенным волосков, в каком-то смысле женственным, он кажется более дружелюбным. И в то же время он носитель ядовитой субстанции, разрушающей плоть и кровь. Он оторвал взгляд от холмов и колоколен, проплывавших у него перед глазами, и в очередной раз задал вопрос Меркаде: Вы можете узнать, кем работала Луиза Шеврие? По информации Фруасси, она работала няней. Где? В Страсбурге. Когда? В 1986-м и еще несколько лет. Страсбург. Он вспомнил величественный собор. Потом колокольню – другую, куда более скромную, в сиротском приюте “Милосердие”. И эта колокольня все так же возвышалась над зданием его расследования. Над его мыслями. Замедленный темп, в котором отвечал Меркаде, свидетельствовал о том, что лейтенант находился на краю своего привычного забытья. Комиссар отложил мобильник, сообразив, что вопрос, как правильно говорить: паукообразные, пауковидные или паукоиды, – может и подождать, и закрыл глаза. Двенадцатичасового сна ему не хватило. Глава 29 Утром Адамберг шел в комиссариат, наблюдая за несколькими чайками, летевшими с ним от самого острова Ре. Он уверенно держался на ногах, не тер затылок и больше не чувствовал присутствия призрака. Тем не менее он шагал медленно, не торопясь на работу, раздумывая о совещании, на котором ему предстояло в присутствии своих измученных подчиненных обсуждать бесспорный крах расследования. Он возвращался из путешествия, куда позвал их всех, кроме Данглара, как потерпевший поражение капитан на судне, потерявшем мачты и продырявленном острыми скалами неопровержимых фактов. С первых же его неуверенных шагов коллеги поверили ему, они пошли за ним, а теперь вынуждены в молчании вернуться в родную гавань, в зал капитула, в полный штиль. Жанно не арестован, Луи, Марселю и другим состарившимся жертвам обвинение не предъявлено. Однако он чувствовал некое удовлетворение оттого, что эти пожилые мужчины, эти пострадавшие от укусов мальчики из приюта “Милосердие” никого не убили. И несмотря на то, что его постигло разочарование, что его поиски бесславно уперлись в тупик, победа, которую ему преподнес брат, вернула ему уверенность и придала легкости. Разрозненные мысли беспорядочно роились у него в голове, словно выпущенные на волю микроскопические шарики, заполняя его разум клубящимся газом и создавая шум, но не стремясь производить хоть какое-то полезное действие. Прежде чем войти в двери комиссариата, он прислонился к фонарю и, улыбнувшись, написал сообщение Данглару: Можете устроить семейный ужин. Путь свободен. В комиссариате его встретили мрачные усталые люди. Вейренк, которому Адамберг накануне поручил выступить, предоставив неограниченную свободу, сосредоточенно читал свои записи, Ретанкур была невозмутима. Дело развалилось, но это не могло поколебать ее спокойствия. Однако, как и другие, она боялась, что Адамбергу будет непросто пережить поражение, столкнувшись с ожесточенным отпором Данглара. Майор владел всеми средствами языка – мощного оружия – и мог использовать его, чтобы подчеркнуть свою победу над потерявшим доспехи комиссаром. Но Данглар так и не появился. Адамберг ходил от стола к столу, приветствуя сотрудников короткими ободряющими жестами или знаками, в соответствии с характером каждого. Для Ретанкур и Фруасси он нарвал в своем маленьком садике по пучку голубых полевых цветочков. Он положил один букетик на стол Ретанкур. – Данглар пришел? – спросил он. – Он у себя в кабинете, – ответил Ноэль. – Спрятался, как паук-отшельник. Или наоборот, радуется, что мы облажались. Адамберг пожал плечами. – А Фруасси? Свалилась от усталости? – Она во дворе. Адамберг собирался выйти и преподнести ей чахлый букет, который уже начал увядать у него в руках, когда она вернулась в комнату с таким счастливым лицом, что все поверили: в последнюю минуту случилось чудо. Может, в Палавасе был не Жанно, а кто-то другой, или настоящего Жанно обнаружили в Сен-Поршере. – Они вылупились, – сообщила Фруасси. – Птенцы дроздов? – уточнил Адамберг. – Их пятеро, и родители из сил выбиваются, чтобы их накормить. – Пятеро – солидный выводок, – озабоченно заметил Вуазне. – Двор мощеный. Приствольные круги деревьев закрыты решетками. Неудачное они выбрали место, эти родители. Где им искать земляных червяков? – Фруасси, в магазине на углу есть малина, сходите туда, – велел Адамберг, доставая деньги из кармана. – И еще купите кекс. Вуазне, сделайте из чего-нибудь поилку. Уже десять дней не было дождя. Ретанкур, следите на всякий случай за котом. Ноэль, Меркаде, снимите решетки вокруг деревьев. Жюстен, Ламар, полейте и разрыхлите почву. Кто знает, где находится ближайший магазин для рыболовов? – Я. До него десять минут на машине, – сказал Керноркян. – Тогда поезжайте и купите земляных червей. – Крупных? – Нет, маленьких, тонких. – А как же совещание? Оно же назначено на девять часов. – Мы вас подождем. Мордан ошалело взирал на происходящее. Адамберг раздавал приказы, словно в разгар следствия, и подчиненные тут же отправлялись их выполнять, как будто это было задание крайней важности. Словно они уже забыли о своей неудаче и непонятном тупике, в котором очутились. Адамберг вышел во двор, помог Ноэлю и Меркаде перетащить решетки от деревьев, понаблюдал за гнездом, откуда высовывались разинутые крошечные клювы. Родители стремительно кружили над птенцами.