– Я пью кофе. – Вы уже знаете? Двое одновременно! – Я только что прочла на форумах. Просто зло берет! – Берет, – подтвердил он с тем же выражением гнева и бессилия, что у Ретанкур. – Притом что вокруг их стола постоянно совершали обход трое моих офицеров. И никого не заметили, не увидели и не поймали. – Не хочу сказать ничего плохого о полиции, обратите внимание, я не говорю, что им было легко, комиссар, не говорю, что вы не работали. Я ничего не говорю, но все-таки он укокошил их всех, и никто не знает как. От этого зло берет. Я не говорю, что это были приятные люди, судя по тому, что вы мне про них рассказывали, но все же зло берет. – Скажите, Ирен, вы сейчас одна? – Ну да! Луиза завтракает в своей комнате. Она пока не знает про двух последних. Слава богу, пока могу побыть в покое. А Элизабет еще спит. – Я еще немного вас помучаю по поводу Луизы. Постарайтесь отвечать на мои вопросы, не задумываясь. – Комиссар, я так не умею. – Я заметил. В котором часу Луиза поднялась в свою комнату вчера вечером? – Ох, из-за похорон она потеряла аппетит. Такая обстановка, вы понимаете. Часов в пять съела тарелку супа – и больше я ее не видела. – А потом она куда-нибудь выходила, вы не знаете? – А зачем ей куда-то выходить? – Этого я не знаю. – Скажем так, иногда ей случается гулять по вечерам, когда у нее бессонница. Поскольку на улице никого нет, она не боится, что ей встретятся мужчины, понимаете? – Да. Итак? Вчера вечером? – Трудно сказать, а между тем она мне доставляет неудобства. Она, знаете ли, встает примерно каждые три часа, чтобы пойти… – В ванную комнату, – подсказал Адамберг. – Вот, вы все понимаете. А ее дверь скрипит. Поэтому я всякий раз просыпаюсь. – И вы слышали сегодня ночью, как ее дверь скрипела. – Я вам только что объяснила, комиссар: как и каждую ночь. Что касается ее прогулок во время бессонницы, то ничего не могу вам сказать. – Ладно, не берите в голову, Ирен. Я хочу к вам послать кое-кого. Женщину – так будет лучше? Неплохо бы ей сфотографировать жилища пауков-отшельников у вас дома. – А это еще зачем? – Для моего отчета начальству. Там, наверху, хотят все знать, все контролировать, они у нас такие. Это будет наглядное доказательство того, что пауки прячутся. – А дальше? – А дальше – следите за моей мыслью – чем толще папка с делом, тем лучше. А поскольку расследование провалилось, в моих интересах показать, что мы много работали. – Ага, вот оно что, я понимаю. – Я могу ее к вам послать? – Но я вам еще не рассказала! – воскликнула Ирен внезапно изменившимся, звонким голосом. – У меня еще одна появилась! – Кто? Соседка? – Да нет же, она залезла в бумажные полотенца, в самую глубину рулона. Конечно, это паучиха, самка паука-отшельника, красавица! Уже взрослая. Мне нужно срочно ее переселить, пока еще нет кокона. Представьте себе, что случится, если Луиза ее увидит. Это будет конец света. – Не переселяйте ее, пожалуйста, прямо сейчас. Оставьте так для моего фотографа. – Ага, я понимаю. Но тогда поторапливайтесь, потому что Луиза в это время обычно повсюду рыщет. И она часто пользуется бумажными полотенцами. – Через час пятнадцать – нормально? – Прекрасно, я буду готова. Потому что нужно все-таки подготовиться. – Конечно. – Она приятная, эта женщина? – Очень. – А куда мне девать Луизу, пока эта женщина будет фотографировать? – Никуда. Пригласите ее выпить с гостьей кофе, это ее развлечет. – Она пьет только чай. – Тогда выпить чаю. – А что сказать про фото? – Она скажет, что приехала проверить эффективность работ по дезинсекции. Луиза сразу же успокоится. – Потому что у меня проводили дезинсекцию? – Да. Принудительно. – Когда? – Рано утром. – Хорошо, раз вы так говорите. Ваша правда, это ее успокоит, я об этом не подумала. Адамберг нажал на отбой и встал, отряхнул брюки и улыбнулся Ретанкур. – Чувствую, речь шла обо мне, – заметила она. – Да. Нужно навестить в Кадераке моего шпиона-арахнолога – Ирен. Адамберг в двух словах объяснил лейтенанту ее роль – фотограф, проверяющий результаты дезинсекции. – Но ваша главная цель – Луиза Шеврие. Вы с ней выпьете чаю. – А чай – это обязательно? Нельзя будет попросить кофе? – Можно, конечно. Ретанкур, мне нужно узнать ответ на три вопроса. Во-первых: выглядит ли она на свой возраст? На семьдесят три года. Или скорее на шестьдесят восемь? – Всего на пять лет больше или меньше – это не так просто. – Я догадываюсь. Во-вторых: покрашены ли у нее волосы в светло-рыжий цвет? И не видны ли у корней седые, примерно два сантиметра? И делала ли она завивку? Вот такую. – Он вынул из чемоданчика пакет с волосами. – Посмотрите внимательно. – Ясно. – В-третьих: как выглядят ее передние зубы? Они настоящие или вставные? Придумайте что-нибудь, рассмешите ее, пусть она хотя бы улыбнется. Это очень важно. Если пошутите над коллекцией Ирен, это может сработать. Луиза считает эти штуки уродством. – А что она коллекционирует? – Сувенирные стеклянные шары. Их нужно потрясти, и тогда на памятник или дворец начинает падать снег. – Ясно. – И наконец, попросите разрешения зайти в ванную. И соберите волосы с расчески или щетки. – Без санкции это является уголовным преступлением. – Разумеется. Там должно быть две щетки: одна – Ирен, она красится в блондинку, другая – Луизы. Думаю, вы не перепутаете. – Если она красится в рыжий цвет. Но этого мы не знаем. – Верно. И как можно скорее сообщите мне о результатах. Не удивляйтесь, если Ирен в присутствии Луизы вдруг назовет меня “Жан-Бат”. Мы так с ней уговорились. А, и вот еще что: я сказал Ирен, что вы очень приятная. – Вот черт! – буркнула Ретанкур, отчасти потеряв обычную уверенность в себе. Она на минуту задумалась и наконец проговорила: