– В таком случае я не вижу никаких препятствий, – резюмировал он наш разговор, заставив меня почувствовать себя полной дурой. Я ничего не понимала, не могла уловить хода его мыслей, не могла предвидеть его следующий шаг, и от этого мне стало не по себе. Альваро сводил меня с ума, и эти чувства были куда сильнее обычной симпатии. – О чем вы? Я не понимаю вас. – Вам нужно спасти репутацию, а мне поставить победную точку в этом деле с королем, – ответил он без обиняков. – Что вы имеете в виду? Вы не собираетесь уступать? Совсем не боитесь за себя и свою жизнь? Его слова напугали меня. В голове начали появляться волнующие и в то же время шокирующие догадки. – Я никогда не отступаю с пути, на который встал, – спокойно ответил герцог. – И что вы намерены сделать? – Я намерен сделать вам предложение руки и сердца, графиня. Я предлагаю вам сделку – мое имя в обмен на ваше молчание. Это дружеское предложение, которое, я надеюсь, не задевает вашу честь. – Что? – Я спасу вашу репутацию и честь, а вы не станете вмешиваться в мои дела и никому не скажете, что видели мое лицо. Холодок пробежался по моей коже. Неужели он раскусил меня, догадался, что я солгала? – Мое истинное лицо, – со смехом пояснил он, заметив, в какое замешательство привели меня его слова. – Ваше истинное лицо? – переспросила я. – Контрабанда, – сказал герцог. – Вы будете молчать о том, что видели. – А как же король? – озвучила я свое главное опасение. – Это дело совсем не для вашей нежной головки, дорогая графиня, – ласково ответил он, но взглядом дал понять, что этот вопрос больше подниматься не будет, – предоставьте это мне. Сказав свое последнее слово, он аккуратно взял мою руку и поднес ее к губам. А затем поклонился с достоинством настоящего гранда, развернулся и вновь начал подниматься по гранитной лестнице наверх, в кабинет матери-настоятельницы. Он ушел, так и не получив от меня положительного ответа. Но мы оба знали, иного я и не дам. Глава 14 – Все готово? – спросил Альваро, лично обходя повозки и заглядывая под парусину. Он, как настоящий хозяин, обошел все телеги со специями, проверил, насколько хорошо подкованы лошади и мулы, заглянул в ящики с провизией с монастырского двора, которой нас снабдила преподобная мать-настоятельница, и теперь задал этот вопрос скорее для галочки. – Да, ваше сиятельство, – ответил все тот же великан-горбун, который, судя по всему, был за главного среди герцогской свиты подручных. – Тогда в путь. Мать Августа провожала нас суровым взглядом. Она стояла на краю моста через ров, скрестив на груди руки, и молчала. Ее губы были сжаты, а на переносице пролегла глубокая морщина. Ей совсем не понравилась идея герцога жениться на мне. Прошлым вечером я стала случайным свидетелем ее спора с Альваро под дверью его кельи. Она предупреждала герцога о последствиях, говорила, что он замарает честное имя Альба, связав себя узами брака с женщиной, выигранной в карты, что он станет посмешищем, который женился так скоропалительно, словно бежал на пожар, что я ему не ровня, что ему в невесты годится только принцесса крови и что он еще крепко пожалеет об этом решении. Альваро терпеливо выслушал ее обвинения и угрозы, а затем спокойно ответил с присущей его суждениям мудростью: – Мне омерзителен мир, в котором государствами правят идиоты, а свадьбы играют, оглядываясь на записи в церковных метриках. Я не хочу быть частью мира, в котором мать-настоятельница христианского монастыря измеряет достоинства человека его кошельком и титулом. Запомни, меня не остановят ни ее положение, ни насмешки придворных попугаев, только и способных корчить рожи и сочинять сплетни. Я не жду от тебя понимания или поддержки, но я все же прошу твоего благословения, потому что я знаю, что твое сердце еще хранит в себе ту доброту и любовь, что приблизила тебя к Богу. Ты не отвернешься от меня, Августа. – Конечно, не отвернусь, – дрогнувшим голосом ответила женщина, – иди ко мне, мой мятежный и смелый брат. Да благословит тебя Господь! Я подошла к двери и заглянула в замочную скважину – они обнимались. На сердце стало немного легче от увиденного. По крайней мере я не стала причиной раздора между братом и сестрой. Теперь она провожала нас взглядом, полным страха и боли. Ее тревога передалась и мне, острое чувство вины закралось в сознание. Я ощущала себя заложницей собственной судьбы, которая впутывает в неприятности всех, кто оказывается со мной рядом. Я понимала тот страх, что поселился в сердце матери-настоятельницы. И в то же время я ничем не могла ей помочь. Мне нужно было спасать себя. И ко всему прочему, разве можно добровольно отказаться от такого спасителя? Мой взгляд сместился с напряженного лица преподобной матери Августы на Альваро, который чесал за ухом гнедого коня. Этот мужчина стал моим наваждением. Я думать больше ни о чем не могла, кроме как о его пронзительных глазах и полных губах. Его харизма чувствовалась за несколько километров. Он манил к себе, очаровывал, околдовывал. Мысль о том, что совсем скоро мы предстанем перед священником, который обвенчает нас, заставляла меня улыбаться и мечтательно смотреть в небо. Не знаю почему, но мне казалось, что все происходящее вовсе не цепь случайных совпадений, а очень хорошо продуманный и срежиссированный план высших сил. – Графиня, – я замечталась и не заметила, как герцог подошел ко мне, – все готово к отправке в Сан-Альенсо. Вам понравится там. На моих полях растут виноградники, на зеленых холмах пасутся коровы и козы, в лесах водятся зайцы и кабаны, а в кристально чистых озерах вы сами сможете поймать карася или карпа. – Звучит заманчиво, – уклончиво ответила я, не в силах отвести взгляда от его черных глаз. – Я отправил гонца вперед нас, чтобы мои люди успели все подготовить к нашему приезду и предстоящей свадьбе. – Свадьбе? – Я удивленно вскинула бровь. – Я думала, что мы тихо обвенчаемся в вашей домовой часовне, не устраивая по этому поводу лживых празднеств. К чему отмечать с помпой обычную сделку? Это лишнее. – Герцог Альваро Альба женится только один раз в жизни. И если вам, моя дорогая невестушка, не по душе предстоящее торжество, я ни в коем случае не намерен задерживать вас на приеме более, чем того требуют правила приличия и традиции. Поверьте, я смогу отпраздновать это и без вас. Его слова пронзили меня, точно клинок шпаги. Он бросил мне вызов, продолжая хитро щуриться в ожидании моей реакции. Ему явно нравилось провоцировать меня, чтобы открыть мои истинные чувства. Я понимала это, но все равно ничего не могла с собой поделать. – Ничуть не сомневаюсь, что ваши гурии составят вам достойную компанию во время празднества, в то время как ваша молодая супруга отправится в гордом одиночестве в холодную постель. Вас не смущает, что об этом поутру будут говорить люди? Вы могли бы проявить немного уважения ко мне и не выставлять напоказ фиктивность нашего брака. – В таком случае подыграйте мне, Федерика. Пусть недоброжелатели лопнут от зависти, наблюдая за нашей любовью и страстью. В наши дни так редко можно увидеть супругов, вступивших в брак по любви, что меня так и распирает устроить представление. К тому же это станет очередной неприятной новостью для короля. – Вам так сильно хочется задеть его? – спросила я. – Что ж… будь по-вашему. Полагаю, из меня выйдет неплохая актриса. Он улыбнулся и склонил голову в знак благодарности, а затем открыл для меня дверцу кареты. Я подобрала воздушные юбки своего нового дорожного платья, которое местная портниха умудрилась пошить за ночь, и забралась внутрь. Все во мне бушевало и негодовало. И не потому, что он собирался разыгрывать шоу перед своими вассалами и гостями, а потому, что он не придавал мне никакого иного значения, кроме оружия в борьбе против Филиппа IV. Он все еще не воспринимал меня как женщину – и это было больнее всего. Несмотря на мою красоту, мою молодость, мой острый язык и ум, он все еще видел во мне лишь союзника и боевого товарища, который достойно сыграет свою роль. Я ненавидела себя в этот момент. Ненавидела за слабость, за текущие по щекам слезинки, за то, что позволила себе влюбиться в этого человека, и за то, что не могу ему отказать. Отодвинув двумя пальцами бархатную шторку экипажа, я посмотрела вслед его удаляющейся фигуре. Он больше не пугал меня, а его вывернутая вправо нога не казалась отталкивающей. Больше всего на свете я хотела сейчас броситься ему вдогонку, обнять его, прижаться к его статной фигуре, уложить голову ему на плечо и почувствовать тепло его губ на своем виске. Я захотела этого мужчину, как никого и никогда не хотела ни в этой, ни в прошлой жизни. – Фернандо! – окликнул герцог одного из своих слуг. – Немедленно седлай коня и отправляйся ко двору в Пилар. Передашь это герцогине Гарибальди лично в руки. – Альваро достал из кармана своего камзола свиток, перевязанный тонкой веревкой и скрепленный сургучом. – Скажи ей, что пришла пора отдавать долги. Я жду ее и отца Санчоса в Сан-Альенсо как можно скорее. Пусть отправляются в дорогу сразу же! Передай ей – это моя личная просьба. Юноша спрятал письмо за пазухой, вскочил на молодого жеребца и тут же отправился в путь, оставляя позади себя огромные клубы дорожной пыли. А я вновь запуталась в тайнах и интригах герцога. Какие могут быть долги у королевской тетки перед герцогом? И при чем тут католический священник, которого она должна привезти с собой? Я погрузилась в раздумья, в то время как карета тронулась с места. Если верить тому, что я услышала накануне от сестер-августинок, – герцог Альба достойный и благородный мужчина, один из самых завидных холостяков королевства, но это совершенно не вязалось с его славой развратника, имеющего гарем, а также с тем фактом, что ему каким-то образом удавалось шантажировать герцогиню Гарибальди. Наверняка этих двоих связывала общая тайна. Я не сомневалась, что герцогине известно, что Альваро ее племянник, и, судя по тому приему, который она оказала ему при дворе, – племянник гораздо более любимый и желанный, нежели Филипп. Тем противоречивее казалась мне информация о ее «долгах». Устав от бесконечных тайн, я уставилась в окно. Дорога во владения Сан-Альенсо была весьма живописная. К тому же было заметно, что за ней ухаживают – кто-то заботливо засыпал песком и мелким камнем глубокие лужи и опасные участки пути. За окном мелькали залитые солнцем поляны, вековые сосны, цветущие луга, на которых пасся скот. Чем ближе мы подъезжали к имению, тем чаще стали попадаться те самые виноградники, о которых говорил герцог, на которых работали крестьяне. Заметив карету с его гербом, мужчины приветственно подбрасывали в воздух шляпы, а женщины махали платочками. Герцога любили, и это было заметно невооруженным взглядом. Его кортеж встречали улыбками и громкими радостными криками. Отовсюду слышалось «Да здравствует герцог Альба!» и «Слава герцогу Альба!». Впереди показался огромный белый дворец, перед которым садовники разбили великолепный парк с фонтанами, клумбами, тенистыми аллеями, беседками и тоннелями из вьющихся растений. На парадной лестнице выстроились слуги во главе с дворецким. Все до единого улыбались – искренне и открыто. Герцог спешился и поспешил открыть для меня дверцу. – Вот мы и дома, графиня, – с улыбкой сказал он, подавая мне руку. Едва я ступила на землю, как с лестницы раздался хор голосов: – Герцогу и будущей герцогине ура! Ура! Ура! Одна из служанок подняла с пола корзину, наполненную лепестками роз, сбежала по ступенькам и начала осыпать нас, словно мы на самом деле были влюбленной парой, прибывшей в семейное гнездышко. Такой прием растопил лед в моем сердце и вызвал улыбку. Я радовалась как ребенок и улыбалась во все свои тридцать два зуба… Пока за одним из окон первого этажа не мелькнуло смуглое лицо женщины – красивое, как у египетской богини, и опасное, как ночь. Глава 15 Придирчивым взглядом я прошлась по своему отражению в зеркале. Портниха и две горничные, выделенные мне в помощницы герцогом, хлопотали над корсетом и поправляли юбки. Роза, пышнотелая девушка с добрыми серыми глазами, колдовала над моей прической. Одну за другой она снимала с моих прядей папильотки, получая упругие пышные локоны, которые тут же подбирала шпилькой и прикалывала к затылку. Водопад из завитых прядей ниспадал на мою оголенную шею, подчеркивая ее красоту и акцентируя внимание на открытой спине. Я решила немного удивить герцога, который так много говорил мне об игре в любовь и страсть, и пошила свадебный наряд из алого шелка, со смелым треугольным вырезом на спине, который острым углом упирался в поясницу. Будет ему страсть! Платье держалось на тонких кружевных лямках, открывая взору острые плечи, а по линии декольте было украшено маленькими изумрудами из сокровищницы герцога. – Графиня, вы чудо как хороши! – заявила Роза, выпустив по завитку на каждую сторону лица. – Спасибо, милая Роза, – ответила я, улыбнувшись. – Герцог выбрал себе самую красивую женщину в королевстве, – поддакнула портниха со странным именем Сальвадора. Странность заключалась не только в ассоциации с небезызвестным художником, но и в том, что все домашние величали ее не иначе, как Дора. Пару раз я даже отозвалась, придумав на ходу нелепые отговорки.