Женщина согнулась в три погибели и последними стежками подшивала тесьму по краю платья. – Зола будет в бешенстве, – тихо брякнула вторая горничная по имени Флора, которая застегивала мне на шее колье с бриллиантами. Улыбка пропала с моего лица. Эта местная «Нефертити», одна из привезенных герцогом невольниц, была совсем не рада моему появлению во дворце. В день приезда она следила за нами в окно на первом этаже, прячась за белой атласной шторой. Но ее смуглое лицо настолько сильно контрастировало с белой тканью, что не увидеть ее было невозможно. Ее взгляд тогда заставил волоски на моей голове шевелиться от страха. Она смотрела с ненавистью, на которую способна только обманутая женщина, распираемая от ревности и обиды. Она встретила Альваро сухим кивком головы и скрылась в своем флигеле. Вот уже второй день во дворце не видно ее золотых парчовых шаровар и длинной зеленой рубахи из китайского шелка. Двое других гурий оказались гораздо гостеприимнее. Это были мать и дочь – Приша и Тара. Как рассказывали слуги – мать была насильно выдана замуж в возрасте четырнадцати лет, и муж обходился с ней весьма жестоко. Он беременной выбросил ее на улицу, предварительно избив до полусмерти. Рано повзрослев, она была вынуждена скитаться и торговать собой. Альваро наткнулся на девушку с ребенком, когда они спали на скамейке в порту. Ее била горячка, у нее была сломана рука, и она совершенно обессилела от холода и голода, а у девочки были огромные синяки под глазами и стертые до крови босые ноги. Это была его первая поездка в индийские земли, которая случилась девять лет назад. Сейчас Прише было тридцать четыре, а ее дочери Таре девятнадцать. По средневековым меркам Приша была уже старухой. Но это было настолько далеко от правды, что я порой не могла понять, кто из них двоих старше – юная Тара или вкусившая горестей Приша. Приша была отрешенной и молчаливой женщиной, которая с трудом говорила на испанском. Она упорно продолжала носить традиционное сари и лепить на лоб красную точку – бинди. С Тарой было проще – она выросла в имении герцога и была воспитана в соответствии с местными устоями. Ничто не отличило бы ее от дочери какого-нибудь уездного гранда, если бы не смуглая кожа и кошачий разрез глаз. Если Приша смотрела на герцога как на брата и благодетеля, то Тара была влюблена. Это было заметно по ее быстрым вкрадчивым взглядам на герцога, по краснеющим щекам, когда он обращался к ней, по мечтательному выражению лица. Несмотря на это, она приняла меня спокойно, точно знала наперед, что когда-нибудь герцог приведет в дом молодую жену, и понимала, что ее мечты о нем так и останутся мечтами. Зола же тревожила меня. Даже больше – я боялась ее молчания и демонстративного заточения больше, чем веселой трескотни Тары и тихой грусти Приши. В памяти постоянно всплывали ее глаза – масляно-карие, наполненные ненавистью и угрозой. Золу герцог выкупил на невольничьем рынке в одном османском порту. Девушку никто не хотел покупать из-за ее бешеного нрава. Она рычала на всех, кто приближался к ней, бросалась на людей, не обращая внимания на кандалы и цепи, мужественно сносила удары кнута и пиратских сапог. Ее тело было покрыто синяками, а на коже запеклась бурая кровь. Альваро встретился с ней глазами, случилось чудо – она подпустила его к себе и позволила дотронуться до лица. Сжалившись над беднягой, он выкупил ее за два мешочка мускатного ореха. Хотя по рыночным меркам избитая, дерзкая, обессилевшая – она не стоила и трех курушей. Не купи ее Альваро – в тот же вечер ее зашили бы в мешок и бросили на дно моря, как пришедший в негодность товар. Эта женщина была предана герцогу, как собака. И любила его до помутнения рассудка. И именно поэтому я боялась ее так, словно она была самым главным кошмаром моей жизни. Ее присутствие ощущалось повсюду. За каждым углом и каждым поворотом длинных коридоров дворца Альенсо мне мерещилась ее тень, чудился ее запах с нотками сандалового дерева и пряностей. Я просыпалась в холодном поту и подолгу дышала у открытого окна, пытаясь прогнать из мыслей ее злобное лицо. Итак, миф о гареме и распутной жизни Альваро был развенчан. Я понимала, почему он с удовольствием подливал масла в огонь, когда речь заходила о его восточных красавицах, но на душе все равно было неспокойно. Роза рассказала мне, что герцог упорно отказывается признавать какие-либо отношения со спасенной рабыней, но она своими глазами видела несколько раз, как Зола приходила к нему в мраморную залу (оборудованную под турецкую баню) и оставалась там несколько часов. Ясен пень, чем они там занимались. Каждый раз, когда я вспоминала этот рассказ горничной, ярость затмевала мне разум. Хотелось немедленно броситься к ней во флигель, вытащить ее на улицу и повыдирать все ее курчавые черные волосы. – Графиня, – громкий голос Розы вывел меня из оцепенения, – что с вами? Это Флора расстроила вас? Не берите в голову! Вы станете законной супругой его светлости герцога, а этой чертовке придется смириться. – Замолчи, – раздраженно бросила я, тут же, правда, пожалев об этом всплеске гнева. – Прости, милая Роза. Но я немного нервничаю. Девушка улыбнулась и отошла в сторонку, жестом дав понять портнихе и второй горничной, что и им не мешало бы оставить меня в покое. – Сеньорита Федерика, если вам больше ничего не нужно – мы пойдем, – сказала Роза, собирая с пола остатки ниток и ткани. – Идите. – Я кивнула и выдавила из себя улыбку. – Спасибо за все! Девушки были ни в чем не виноваты, мне было стыдно за то, что я сорвалась на бедной Розе, но все равно никак не могла успокоиться и унять внутри себя разбушевавшуюся ревность. Неужели он приведет ее на празднество? Неужели он усадит свою любовницу за один стол со мной? Ему хватит дерзости сделать это? Ответ был очевиден – зная характер герцога и его манеру идти напролом и провоцировать, – и приведет, и усадит, и даже не поперхнется. Девушки незаметно прошмыгнули за дверь, оставив меня наедине со своими отнюдь не радостными мыслями. Ожидание убивало. Я отошла от зеркала, разозлившись на саму себя, и плюхнулась на кровать. Не хватало еще разрыдаться перед самым обрядом. Прекрасный же повод для сплетен и пересудов я дам, появившись перед алтарем с красными от слез глазами. На меня свалился такой мужчина, о котором я даже и мечтать не смела, неизвестно за какие заслуги я получила прекрасное юное тело и красоту, но счастья как не было, так и не стало больше. Какой толк в красивых глазах и нежной коже, если твой будущий муж закрывается в хамаме с египетской одалиской, а тебя берет в жены исключительно ради собственной выгоды? В этот момент я запсиховала. Все внутри меня воспротивилось такому браку. Я, точно фурия, подлетела к зеркалу и с остервенением начала выдергивать из волос шпильки. За этим занятием меня и застал мой будущий супруг. Постучав для приличия в дверь, он решительно открыл ее и вошел внутрь. За его спиной возвышалась тучная фигура герцогини Гарибальди. Он с восхищением посмотрел на меня, но не вымолвил ни слова. – Душа моя, что вы делаете? Вы испортите прическу, – затараторила герцогиня, оттолкнув герцога и влетев в комнату, словно буря. Она ловко нагнулась и принялась подбирать с пола разбросанные шпильки. – Я не только прическу испорчу, – со злостью ответила я, продолжая свое черное дело, – я и свадьбу сорву. Я искоса посмотрела на герцога, глаза которого не выражали ровным счетом ничего, кроме уже знакомого мне самодовольства и сарказма. Ему было все равно. Меня же в очередной раз пронзила проклятая стрела амура – в своем серебряном колете, узких бархатных штанах и с неизменной маской на лице, он вновь заставил мое сердце биться только ради одного его взгляда! – Оставьте, дорогая герцогиня. Если моя дорогая будущая женушка хочет распустить волосы – никто не посмеет ей перечить. К тому же эти прекрасные локоны будет великолепно смотреться на обнаженных плечах. Он подошел ко мне и двумя пальцами подцепил завиток, который лез в глаза, и аккуратно уложил его на плечо. Это мимолетное прикосновение вызвало во мне целую бурю ощущений и эмоций. По коже прошелся холодок, а внутри все загорелось огнем. – А как вы представили меня своей наложнице? – ехидно спросила я, прекратив на время активную фазу своего протеста. – О ком вы, душа моя? – удивился герцог настолько искренне, что я чуть не лопнула от злости. Надо признать, в нем пропадает талант актера! Голливудские режиссеры однозначно оценили бы его по достоинству. – О вашей личной банщице, – сквозь зубы прошипела я. – Святая Мария, вы ревнуете меня? – спросил он со смехом, чем еще больше рассердил меня. – Вот еще, – прыснула я, отвернувшись к зеркалу и принявшись поправлять рассыпаные по плечам волосы, – меня волнует только моя репутация. Я не хочу, чтобы о герцогине Альба ходили «рогатые» слухи. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Извольте держать за семью замками свои ночные походы в баню в компании Золы. Не хочу, чтобы об этом говорила прислуга, и уж тем более – люди посторонние. Герцог вновь заливисто рассмеялся, а спустя несколько секунд к нему присоединилась и герцогиня Гарибальди. – Ба! Клянусь святой Даниэлой, ты выбрал себе достойную спутницу, – выдала она, согнувшись пополам в приступе хохота. – Огонь, а не девушка! За ней станется – и по макушке треснуть может, и перцу в панталоны подсыпет. Наш человек! – Благодарю вас, дорогая герцогиня, за столь лестные слова в адрес моей невесты. – Альваро согнулся в шутливом поклоне, исподлобья бросая на меня смешливые взгляды. – Однако, – он выпрямился и подошел ко мне, подставляя локоть, – нам пора. Я пронзила его убийственным взглядом, но все же взяла под руку, в очередной раз мысленно осыпая себя проклятиями за женскую слабость и неспособность противостоять его обаянию. Ревность напрочь лишала меня остатков разума, но одно его мимолетное прикосновение вмиг успокаивало бурю в моем сердце. – Я обещаю вам, что ни за что на свете не позволю кому-то оскорбительно отзываться о вас и о нашем браке, Федерика, – прошептал он уже серьезно мне на ухо. – И впредь постараюсь не давать повода для сплетен прислуге. Хотя… – он задумчиво посмотрел вперед, улыбнувшись краешком губ, – должен признать, это благотворно влияет на ваши чувства ко мне. Мне захотелось больно ткнуть его локтем в бок, но я сдержалась. Совершенно очевидно было, что он дразнит меня, провоцирует, развлекается, наблюдая за моей реакцией, но в меня словно вселилась разъяренная амазонка, которая не только приняла этот вызов, но и сама была готова броситься в бой. Еще посмотрим, кто будет давать поводы для сплетен, дорогой герцог! – Отец Санчос ждет, нам пора, – подала голос герцогиня, которая, шурша юбками, направилась к выходу. И тут мне в голову пришел благословенный вопрос, который, наконец, отвлек меня от моих ревнивых мыслей и позволил переключиться на более безопасную для беседы тему. – Почему обряд будет совершать отец Санчос, а не ваш капеллан? – тихо спросила я. – Зачем его привезла сюда герцогиня? – Вы на редкость любопытная особа, – с придыханием ответил Альваро. – Да будет вам известно, что особым указом кардинала всем священникам в королевстве запрещено проводить обряд венчания для нас. Это, конечно, дело рук короля. – Да? – Я округлила от удивления глаза. – А разве отец Санчос не боится последствий? – Герцогиня привезла своего духовника из Ватикана. Отец Санчос не подчиняется басконскому кардиналу, поскольку все еще является подданным папы. – А зачем она его оттуда привезла? – продолжила я допрос, но герцог внезапно остановился, повернул ко мне затянутое черным бархатом лицо и приложил к моим губам указательный палец. – А это уже совсем другая история, графиня. Но я обещаю рассказать вам ее как-нибудь. Конечно, если мы успеем обвенчаться до того, как сюда прибудет король с гвардейцами. Поэтому предлагаю поторопиться. – Сюда едет король с гвардейцами? – ошарашенно переспросила я, не веря своим ушам. – Да. Поэтому поспешим. На счету каждая минута. Альваро сощурил глаза и крепко сжал мою ладонь, лежащую на его предплечье. Я поняла, что мне лучше перестать брыкаться и просто послушать его. Впервые с момента измены Вадима и моего развода я поняла, что доверяю мужчине – целиком и полностью. Мы спустились во внутренний двор, усыпанный цветами и заполненный людьми герцога, и под громкие приветственные крики и веселые трели свирелей направились к небольшой часовенке, двери которой были распахнуты для нас. Я выхожу за тебя по любви, герцог Альваро Альба. Я доверяю тебе. Молю, не обмани моего доверия! Глава 16 – Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – над нашими склоненными головами летала рука отца Санчоса, совершающая крестное знамение, – властью, данной мне святой римской католической церковью, объявляю вас мужем и женой. Из моей груди вырвался облегченный вздох. Я подняла наверх глаза и улыбнулась этому добродушному старичку, постриженному по последней ватиканской моде – полукругом, с блестящей залысиной по центру макушки, которую во время церемонии скрывала ермолка. – Вот и славно, – заявил Альваро, вставая с колен. Ему было сложно и наверняка больно, но он не подал даже виду. И только мой пытливый взгляд заметил, как напряглись мышцы на его лице и как сжались губы. В это мгновение он крепче обыкновенного сжал мою ладонь. Неужели это первые признаки потепления и доверия между нами? – Отец Санчос, в чем дело – где ваше традиционное «а теперь жених может поцеловать невесту»? – продолжил герцог, после того как мы поднялись со скамьи. От этих его слов я вспыхнула, точно порох от искры. Наверное, в эту минуту цвет моего лица сравнялся с цветом венчального костюма (иначе я свой эксцентричный наряд назвать и не могла). Надо сказать, платье произвело фурор. Местная знать, конечно, была не в пример лояльнее придворных прихвостней из замка Пилар, но и они начали перешептываться за моей спиной, как только мы вошли в церковь. – Я люблю вызывать в людях неоднозначные реакции, – шепнул мне на ухо Альваро в тот момент, когда мы медленно шли по проходу, усыпанному лепестками белых роз, к алтарю. – Но сегодня вы превзошли даже меня. – Я не старалась вас превзойти, дорогой герцог, – ответила я ему, мило улыбаясь и приветливо кивая гостям, – я лишь стараюсь вам соответствовать. Вспомнив этот обмен любезностями, я бросила опасливый взгляд на своего мужа. В его глазах играли смешинки. Заметив мое волнение и замешательство, он взял дело в свои руки – притянул меня к себе, уложив горячую ладонь на мою оголенную спину, и ласково скользнул по нежной коже подушечками пальцев. Мое тело тут же отреагировало на его прикосновение волной мелкой дрожи, которая заставила меня покрыться мурашками с ног до головы. В области солнечного сплетения вдруг появился пульсирующий комок тепла, который растекался по мышцам и жилам, ударял в кровь, заставлял сердце биться сильнее. – Вы серьезно сделаете это? – прошептала я, почти касаясь своими губами его губ. Вместо ответа герцог поцеловал меня. Горячие влажные губы герцога скользили по моим губам, заставляя меня умирать от наслаждения. Голова закружилась, мне вдруг стало казаться, что в церки не хватает кислорода, и я жадно хватала его, раскрываясь еще сильнее навстречу его ласкам. Немного шершавые, нежные пальцы Альваро оглаживали мою спину, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Еще мгновение – и я забыла бы и где нахожусь, и кто вокруг меня. Но он не дал мне этого мгновения, прекратив поцелуй так внезапно, что я едва не выдала себя с потрохами, потянувшись за его губами в воздухе.