Я посмотрела в окно первого этажа. Зола стояла там, не прячась, держа в руках чайную пару. Ее лицо было серьезным. Если бы я не узнала ее, то подумала бы, что она специально не вышла провожать девушку, торжествуя, радуясь своей победе и злорадствуя над проигрышем Тары. Но это было не так. Ей тоже было невыносимо больно. За годы, проведенные в этом дворце, они стали семьей. Эта глупая девчонка стала ей роднее, чем собственные отец и брат. И ей было труднее всех, ведь это она вывела ее на чистую воду, подписав тем самым приговор быть изгнанной. Увидев, что я смотрю на нее, Зола прикрыла глаза, давая понять мне, что знает, как мне плохо. Я с благодарностью кивнула ей в ответ. Через секунду она скрылась за широкой белой шторой. Скорее всего, она отправилась в свой будуар, чтобы разжечь ароматные угли и помедитировать. Альваро тем временем помог Прише подняться. – Если хочешь, мы еще можем догнать ее. Поедешь с ней? – Нет, – отрезала женщина. – Хорошо. Идем. Я отведу тебя в твою комнату. А потом прикажу, чтобы тебе принесли каркаде. Приша оперлась о его руку, и они вдвоем медленно вошли во дворец. Я же поспешила покинуть это место, наполненное тягостной энергетикой, и бросилась бегом к заднему двору через арку в стене, увитую плющом. Оказавшись во внутреннем дворе, я не заметила, как ноги сами принесли меня в ту самую часовенку, в которой я вышла замуж. Внутри было пусто. Царил полумрак, в воздухе витал едкий запах горячего воска и свечного дыма. Я опустилась на колени перед распятием и начала молиться, прося Господа смилостивиться над заблудшей овечкой Тарой и даровать ей и ее матери радость воссоединения. Еще я попросила прощения. На душе стало легче. Неожиданно за спиной прозвучал незнакомый мужской голос: – Прошу меня извинить за это позднее вторжение в ваши владения, но я ищу капеллана. Я резко встала и повернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит голос. Это оказался молодой мужчина с внешностью горца. У него было темное грубое лицо, мерцающие в свете свечей карие глаза и длинные до плеч черные волосы. Одет мужчина был в дорожный костюм и широкополую шляпу. Из-под камзола торчала белая колоратка, говорившая о том, что передо мной католический священник. Это немного успокоило меня. – Я не знаю, как вы оказались во внутреннем дворе дворца, миновав парадный вход, но капеллана здесь нет. В это время он уже в деревне, в своем доме. Кто вы такой? – Да, вы правы, – мужчина снял шляпу, – с моей стороны было невежливо стучаться в двери домовой церкви, минуя приемную герцога, но я увидел, что у парадного входа какая-то толчея, много людей собралось, и решил, что у вас важные гости. Поэтому рискнул самостоятельно попытаться найти господина Веласкеса. – Ваше объяснение так ничего и не дало мне касательно вашей личности. – Меня зовут Диего Арана, я посланник его святейшества архиепископа Бельенского. Мой взгляд нечаянно соскользнул с его темной фигуры к дверям, в которых стоял Альваро. Я выдохнула, ощутив поблизости мужа. Он уж точно разберется, что делать с незваным вечерним гостем. Герцог наверняка слышал весь разговор и на последней фразе гостя начал медленное движение в нашу сторону. – Чем могу быть полезен посланнику его святейшества? – спросил герцог, заставив мужчину посмотреть назад. – Приветствую вас, ваше сиятельство! – Надо сказать, я весьма удивлен. – Альваро протянул ему для приветствия руку. – Я пришел в часовню, чтобы найти здесь свою жену, а нашел личного помощника главного инквизитора. Не очень хорошее открытие на ночь глядя, как вы думаете? Сердце подпрыгнуло у меня в груди. Личный помощник главного инквизитора? Главного, мать его, инквизитора! Грешно выражаться в доме Божьем, но в этот момент я была готова выдать словечко и покрепче. Что этот человек делает в моем доме? Цепочка воспоминаний и логических умозаключений привела меня к единственно верному ответу – король. Этот пес, еще не успев добраться до двора, уже спустил на нас свою верную свору. – Мне нужен ваш капеллан, господин Веласкес. – С чего вдруг? – Вы не пригласите меня на чашечку чая? Альваро расплылся в широкой злорадной ухмылке. – А разве на вашей памяти бывали случаи, когда вас принимали в домах, в которые ступала ваша нога? Уверен, ваши басни про толчею у парадного входа годятся только для таких наивных и нежных душ, как моя благочестивая супруга. Но не для моих ушей. – Вы прямолинейны, – спокойно ответил господин Арана. – Что ж, тогда и я буду прямолинеен. – Будьте так любезны. – Вы знаете процедуру. – Какую? – Передача вызова в суд инквизиции. Я должен передать вызов семейному духовнику. А уже он вам. – Кого вы хотите вызвать? – Вашу супругу. Я застыла на месте, открыв от ужаса рот и начав моргать так быстро, будто собиралась взлететь с помощью ресниц. Услышанное никак не укладывалось в голове. Меня вызывают на суд главного инквизитора? Меня? Но за что? За то, что посмела послать куда подальше Филиппа? За то, что обвенчалась с любимым мужчиной и отдалась ему? За то, что отказалась предать его? А где же обещанная повитуха? Неужели он решил сразу же перейти к тяжелой артиллерии? – Что ей вменяется в вину? – Глаза Альваро в темноте блеснули недобрым блеском. Он смотрел на своего собеседника с такой ненавистью, что я сама начала невольно скрежетать зубами. – Это я расскажу господину Веласкесу. Вы знаете процедуру. – Знаю. – Герцог протянул мне руку. – Идем, родная. Ты не волнуйся. Подожди меня в гостиной. Я сам пошлю за капелланом. Вскоре мы обо всем узнаем. А вы, – обратился он к посланнику инквизиции, – воспользуйтесь случаем и попросите у Господа прощения за тысячи невинно загубленных по вашей вине душ. Глава 26 – Успокойтесь, госпожа. – Зола встала позади и начала массировать мне плечи, умело нажимая большими пальцами куда-то под ключицу, что вызывало прилив тепла по всему телу. – Герцог вернется с минуты на минуту, приведет отца Веласкеса, и мы все узнаем. Уверена, герцог не позволит, чтобы с вами что-то случилось. Если дело примет серьезный оборот – он просто увезет вас из Басконии. – Не называй меня госпожой, пожалуйста, – я повернулась к ней и с благодарностью посмотрела в глаза, уложив поверх ее рук свои ладони, – по своему рождению ты даже выше, чем я. Мне неловко, когда ты зовешь меня госпожой. Зови просто – Федерика. – Хорошо, Федерика. – Девушка улыбнулась, по-кошачьи сузив глаза и блеснув белоснежной полоской зубов. – Побег, говоришь, – я ухмыльнулась, а затем резко встала с места и подошла к высокому окну, – нет. Это выход для трусов и виноватых. Мы знаем, кто стоит за этим. И лично я принимаю его вызов. Он не заставит меня бежать с корабля, как крысу. Ему самому придется уносить ноги. – Я сразу поняла, что Альваро выбрал правильную женщину, – за спиной прозвучал довольный голос Золы. Я обернулась и увидела, что она улыбается мне, как закадычная подруга. – А разве такой мужчина, как он, может выбрать неправильную? – спросила я, тут же спохватившись, заметив, как изменилась в лице Зола. – Прости. Я имела в виду, что он очень хорошо чувствует людей, читает их души. Он и тебя тогда выбрал неспроста. Увидел в твоих глазах ум, честь, борьбу. Это все есть и в нем самом. Но… – Но насильно мил не будешь, – грустно ответила она. Наш разговор прервали. В коридоре послышались громкие торопливые шаги, и через несколько секунд в гостиную вихрем ворвался герцог, а следом за ним изрядно вспотевший и запыхавшийся капеллан. – Слава богу! – выдохнула я, с надеждой посмотрев на мужа. Его лицо было на удивление серьезным и сосредоточенным. – Выяснилось, в чем причина вызова? – Ничего серьезного, госпожа, – тяжело дыша, ответил отец Веласкес, – вас вызывают в качестве свидетеля по делу маркизы де Вильенсо – бедняжки, которую родители вытащили из монастыря с целью помешать вашей свадьбе с королем. – Что? – Я задумалась, припоминая, о ком идет речь. – Это та самая девушка, которую заточили в монастырь якобы за сношения с дьяволом и испитие крови болотных жаб, а потом отпустили, потому что на их участке тоже зацвела абелия? – Она самая. Несчастная умалишенная. Девушка больна, у нее видения, она заговаривается, может расхохотаться не к месту или, напротив, зарыдать. А ее отцу нет до нее дела. Его заботит только богатство королевской казны. А еще его терзают амбиции – стать королевским тестем его давняя мечта. – Но так, если рассудить, то их дерево зацвело раньше, чем наше. Все справедливо. – Вы правы, – ответил капеллан, – правы. Но разве докажешь это королю? Он крепко брыкается. Маркиза на редкость уродлива, еще и горбится. Поэтому будет суд. Маркиза де Вильенсо и его дочь будут судить за подлог и сделку с дьяволом с целью навредить королю и обманом войти в королевскую семью. Вы, наверное, уже слышали, что люди короля подкупили нескольких человек в окружении маркиза, и те поклялись на Библии, что цветы на абелии в имении де Вильенсо были ненастоящие. Якобы они оборвали все кусты сирени в округе и прилепили их соцветия на ветки абелии с помощью смолы. – Точно! – воскликнула я, вспомнив визит в монастырь августинок. – Мне об этом одна из монахинь говорила! Но при чем тут я? Если король не хочет – пусть не женится на ней. Я искренне недоумевала, обводя взглядом всех присутствующих. Судя по всему, какие-то соображения на этот счет были только у Альваро. – Во-первых, это крючок, на который Филипп хочет поймать тебя. На суде тебе будут задавать неудобные вопросы с целью вынудить тебя признаться в том, что наш брак фиктивный и что ты являешься настоящей невестой короля. А если ты будешь давать показания, отличные от желаемых королем, то из свидетеля превратишься в обвиняемую. По мере того как он говорил, на меня нисходило прозрение – насколько же он прав! Меня заманивают в ловушку. Скажи я, что подтверждаю слова обвиняемых, – обвинитель тут же сочинит что-нибудь про мои связи с дьяволом и с семьей де Вильенсо. Ибо меня саму нашли в лесу в состоянии амнезии. А если скажу, что маркиз на самом деле жульничал (что вполне вероятно), то вынуждена буду признаться, что истинная невеста короля – я. И уж тут плевать Филиппу будет, что я вышла замуж и что он сам добровольно отдал меня будущему мужу, проиграв в карты. – А во-вторых? – дрожащим от ужаса голосом спросила я. – А во-вторых, мы в курсе этой ловушки и подготовимся. – То есть? Голова шла кругом от последних событий, и я почувствовала легкое недомогание. Меня слегка повело в сторону, а перед глазами замельтешили мушки. Альваро заметил это и с удивительной для его хромоты скоростью в мгновение ока оказался подле меня. – Что с тобой? Тебе нехорошо? Он обнял меня за талию и взял в свою руку мою вспотевшую ладонь. – Зола, открой окно!