— Я должна согласиться с тобой в этом. — Да, когда я уходил, он держал во рту мою туфлю, а потом убежал с ней. Мне не хотелось гнать его наверх, поэтому я позволил ему забрать её. — Я думаю, что забрав твою туфлю, он пытался заставить тебя остаться. Почему ты не пришел за мной вместо того, чтобы уйти домой в одной туфле? — Иногда нужно понимать, когда необходимо уйти, даже если ты без обуви. Ты знаешь, о чем я говорю? — Да. К сожалению, в этом случае я тебе верю. Я не буду винить тебя за то, что ты отменишь аренду и уедешь, — вздохнула я. — Твоя мать просто заботится о тебе. Я бы тоже не стал доверять себе. Почему же я доверяю Ноа так явно? Думаю, это просто интуитивное чувство. — Я положу хлеб внутрь, — сказала я, протискиваясь мимо него и пробираясь в дом. Положив хлеб рядом с тостером, я вернулась на крыльцо. Я села рядом с ним, и он автоматически отодвинулся на несколько дюймов. Казалось, он очень сознавал мою близость, и быто понятно, что это доставляло ему дискомфорт. Я просто не знала, почему — ему это не нравилось или нравилось, но не думаю, что это должно ему нравиться. Ноа выпустил пару колец дыма. Его волосы были мокрыми после душа. От мысли о том, как он принимает душ, у меня стали твердеть соски, когда я представила, как вода течет по его спине к его мускулистой заднице. Он переоделся в белую футболку, которая облегала его грудь. Я посмотрела на его предплечья и представила, как он использует их, чтобы поднять меня. Мне нравилось, как выступали на руках вены. Поскольку я тоже приняла душ, я тщательно подбирала слова, оценивая его реакцию. — Похоже, у нас обоих была одна и та же идея. Сегодня вечером мы вместе приняли душ. Его кадык шевельнулся, когда он сглотнул. Мой комментарий создал визуализацию? Определенно что-то было. Он оставался тихим, поэтому я сказала, — Я не знаю почему, но у меня такое чувство, что ты здесь с большей целью, чем ты сказал, и есть причина, по которой ты убежал от своей жизни. Это не мое дело и не имеет значения. Я просто рада, что ты здесь. — В этом ты права. — Ты что-то скрываешь? — Это не твое дело. — Он выпустил немного дыма и проигнорировал мои попытки поиска дополнительной информации. — Я полагаю, ты не сказала своей матери, что придешь. — Нет, но это не имеет значения. Я взрослая. Она может высказать свое мнение, но не может указывать мне, как жить. Я от многого отказалась, оставшись с ней дома и занимаясь здесь делами. Я не позволю ей говорить мне, с кем проводить время, вдобавок ко всему. — Я указала на его сигару. — Могу я попробовать? — Нет. — Да ладно. Ты не покупаешь мне вина. По крайней мере, ты мог бы разрешить мне один раз затянуться. Я никогда раньше не пробовала сигары. Он стряхнул пепел и разочарованно вздохнул, прежде чем передать её мне. Я обхватила её губами, почувствовав влажность из его рта. Мне захотелось почувствовать его рот на своем по-настоящему. Его глаза были прикованы к моим губам, когда я вдохнула и закашлялась. Вернув сигару ему, я снова закашлялась. — Спасибо. Ноа был удивлен. — Твоё мнение? — Не для меня. Он улыбнулся. Мы немного помолчали, а потом он спросил, — Почему ты так смотришь на меня? Я не понимала, что смотрела на него с юмором. Но я знала ответ. — Потому что я так много хочу о тебе узнать, но боюсь, ты отрубишь мне голову, если я начну любопытствовать. — Возможно ты права. — Он посмотрел на сигару в руке, прежде чем повернуться ко мне. — Что ты хочешь узнать, баттински? — Всё. Слишком много чего, — вздохнула я. — Но для начала, почему такая выгодная партия, как ты, не женат в тридцать четыре года? — Ты предполагаешь, что я еще не был женат. Мое сердце почти остановилось. — Ты был женат? Он посмотрел на свою сигару, затем на меня. — Да был. Вау. — Что случилось? Он выпустил немного дыма, собираясь с мыслями. — Ну, я мог бы солгать и сказать, что мы расстались, потому что поженились молодыми, или еще какое-то дерьмо, но это не единственная причина. По правде говоря… Я был эгоистичным ублюдком, который ставил себя на первое место. Половину времени я предпочел путешествовать, вместо того чтобы быть дома, и не уделял ей должного внимания. Она нашла то, что ей нужно, в ком-то другом. Так что, если это твоё определение выгодной партии, возможно, тебе стоит переоценить это. Черт возьми. Ноа был женат. Я все еще пыталась осмыслить это. — Ты официально разведен? — Уже как три года, да. — Ты сожалеешь о том, как всё закончилось? — Я сожалею о своем поступке, о том, что я был дерьмовым мужем, но не уверен, что сожалею о том, что это закончилось. Этот опыт заставил меня понять, что я не совсем создан для брака, и она нашла того, кто создан. Так что в конце концов это сработало. — Ты всё ещё общаешься с ней? — Ты когда-нибудь перестанешь задавать вопросы? — Нет, — я застенчиво улыбнулась. Он вздохнул. — Да, я только говорил с ней сегодня. — В самом деле? — Мы друзья. Она снова вышла замуж. Но она все еще время от времени проверяет меня. — Ну, по крайней мере, приятно, что вы в хороших отношениях. — Мы знаем друг друга давно, с детства. Мы начали как друзья. Полагаю, мы также и закончим. — Вау, — сказала я, впитывая все, что он мне сказал. Мы немного посидели в тишине, а потом я кое-что поняла. — Мы оба сейчас в одинаковой ситуации. Он приподнял бровь. — Ты тоже в разводе? — Нет, я имею в виду… тебе нравится указывать на то, что я не жила, что ты учился в колледже, путешествовал по миру, а теперь узнаю, что ты был женат. Наши жизни не могли быть более разными — до этого момента. Тем не менее, здесь мы находимся в одном месте, смотрим на ту же луну у озера, и мы одиноки и не уверены в будущем. Не спрашивай меня, откуда я это знаю о тебе — что ты находишься в каком-то неопределенном состоянии — я просто знаю. Мы оба находимся в одном и том же месте в жизни, несмотря на наш прошлый опыт и годы между нами. Я права? Мы не такие уж и разные, Ноа. Нет. Может, тебе суждено было встретиться со мной. Он просто посмотрел на меня и высмеял, — Так глубоко мыслишь. Я засмеялась. — Придурок. — Я вижу, что больше не заставляю тебя нервничать. — Я не нервничаю сейчас, нет. — Хорошо. — Ноа посмотрел мне в глаза. Может быть, то, что я сказала о том, что мы похожи, нашло отклик у него. Казалось, он что-то обдумывает. — Что случилось с твоей матерью? — наконец спросил он. — Не то чтобы для депрессии нужна причина, но как долго она такая? Сказать ему? — Моя сестра покончила с собой. Было странно произносить эти слова вслух. Это был первый раз, когда я заговорила об этом с кем-то, кроме своего терапевта. Темнота отразилась на лице Ноа. — Мне очень жаль, Хизер. — Ей было всего двадцать пять. Ее звали Опал. У нее были проблемы с психикой. Она начинала вести себя странно, когда не принимала лекарства. Иногда она была в порядке, а иногда — нет. Она сбежала из дома, когда была в моем возрасте. Я посмотрела на ночное небо. — Моя сестра была великолепна, поэтому было страшно думать, что она была там одна. Мы не могли помешать ей уехать. Мы старались. Но она была взрослой. Изначально она уехала с парнем, но они расстались. Затем она просто бродила из города в город, подрабатывая на временных работах, когда принимала лекарства и могла сдерживать себя. Мы просили ее сообщить нам, где она была, но всё, что она делала, это время от времени звонила нам, чтобы сообщить, что с ней все в порядке. Мы не осознавали, насколько плохо обстоят дела, пока нам не позвонили и сказали что у неё передозировка таблетками в мотеле у шоссе в Коннектикуте. Это была худшая ночь в моей жизни. И с тех пор моя мать винит себя в том, что не сделала больше, чтобы Опал вернулась домой. Вот почему она так боится потерять меня. Вся ситуация — отстой. Ноа на мгновение закрыл глаза. Он казался очень тронутым моей историей. Это заставило меня задуматься, пережил ли он потерю также как и я. — Мне очень жаль, — повторил он. — Это должно быть сложно. Будучи эмоциональной, мне ничего не хотелось, кроме как отвлечься от грустных мыслей. В то же время мысли о сестре напомнили мне, насколько коротка жизнь. Да.