Минг улыбнулась. — Приятно познакомиться — она повернулась ко мне. — Пойду поищу уборную. Я сейчас вернусь. Когда она ушла, я снова повернулась к мистеру Каваллари. Страха в его глазах было достаточно, чтобы разрушить все защитные механизмы, которые я использовала до сих пор. Я чувствовала, как подступают слезы. Судья Джуди шла по телевизору, висевшему на стене. Ее резкий тон был особенно раздражающим, учитывая мое состояние. — Мы должны оставаться позитивными, — отец Ноа взял мои руки в свои. — Ты веришь в молитву? — Честно говоря, я выросла без религии и никогда особо не молилась. Но я молилась без остановки с тех пор, как уехала из Вермонта. Это почти инстинктивно, просто отчаянные желания для любого, кто будет слушать. — Хорошо, — он кивнул. — Продолжай в том же духе. — Я так и делаю — я замолчала, мои эмоции переполняли меня. — Мистер Каваллари, Ноа для меня всё. Все еще держа меня за руки, он сказал: — Ты так много значишь для него. Когда он говорит о тебе, он весь светится, как никогда раньше. — С ним все должно быть в порядке. Он просто обязан быть в порядке. Краем глаза я заметила женщину с длинными темными волосами. Я поняла, что это Оливия, бывшая жена Ноа. Она посмотрела прямо на меня. Со слезами на глазах она сказала: — Ты, должно быть, Хизер. — Да. — Я — Оливия. Я знаю. Приятно познакомиться. — Я тоже рада с тобой познакомиться. Удивительно, как такие чувства, как ревность, могут отойти на второй план во время кризиса. Странно, но я хотела, чтобы она была здесь. Ноа нуждался в поддержке и в хорошем настроении всех, кто заботился о нем прямо сейчас. Оливия обняла Мистера Каваллари. — Что происходит, Нил? — спросила она. — Мне сказали, что операция продлится около пяти часов. У нас еще целый час впереди. Никто не выходил с тех пор, как его забрали, — он отпустил ее. — Пойду посмотрю, может, удастся что-нибудь выяснить. Я сейчас вернусь. Нил ушел, оставив нас с Оливией одних в приемной. — Ты быстро добралась, — сказала она. — Так быстро, как только могла. Внезапно появилась Минг. — Привет. — Минг, это Оливия, бывшая жена Ноа. После того, как они пожали друг другу руки, Минг бросила на меня взгляд, который говорил: — Черт возьми. Минг, должно быть, почувствовала себя неловко, потому что снова извинилась. — Я присяду вон там. Просто крикни, если я тебе понадоблюсь. — Ладно. — Знаешь, я видела его сегодня, — сказала Оливия. — Видела? — Да. Он выглядел хорошо. Абсолютно здоровым. — В котором часу ты его видела? — Около полудня. Я заехала к нему домой минут на пятнадцать, чтобы он мог познакомиться с моей дочерью. У нее была назначена встреча с врачом в этом районе. Я вспомнила о телефонном сообщении, которое оставил мне Ноа. Это было где-то около часа дня. Должно быть, это случилось сразу после ее ухода. — Значит, он совсем не выглядел расстроенным? — спросила я. — Нет. Не выглядел. Оливия казалась такой же встревоженной, как и я. — Знаешь, что он сказал мне напоследок? — спросила она. — Что? — Что я хорошая мать и он гордится мной, — она разрыдалась. — Мы через многое прошли, так что это действительно означало, целый мир. Я протянула руку, чтобы обнять ее. Мы обнялись, как два человека, нуждающиеся в поддержке друг друга. Сейчас не время для горечи или эгоизма. Все, что имело значение, — это то, чтобы Ноа выкарабкался. Он нуждался в нас — во всех нас. — Он всегда так высоко отзывался о тебе, — сказала я, отпуская ее. Оливия шмыгнула носом. — Мне было тяжело слышать, как он признался, что влюбился в тебя. Что? Мое сердцебиение ускорилось. — Это он тебе сказал? — Да, сказал. Это что, неожиданно? — Ну, он говорил это не совсем теми словами, но… … Может быть, именно это он и хотел мне сказать? — Ну, он определенно сказал это именно в этих словах сегодня, Хизер. Он сказал мне, что любит тебя. Я сомневалась в его намерениях, когда дело дошло до ваших отношений, и он это опроверг. Он очень оберегает свои чувства к тебе. Я никогда не видела эту сторону Ноа. Я подумала, что тебе стоит услышать это прямо сейчас. — Ты права. Стоит. Спасибо. — мы снова обнялись, и я слегка рассмеялась. — Это странно, правда? — Совершенно странно, — она улыбнулась. Такая странная смесь эмоций закружилась во мне: радость от осознания того, что Ноа любит меня, и мучительный страх, что я никогда не услышу это непосредственно от него. Нил Каваллари появился снова, выглядя побежденным. — У медсестры не было никакой новой информации. Она обещала дать мне знать, если услышит что-нибудь от врачей. Он сел напротив нас и положил голову на руки. Я подошла, чтобы сесть, и Минг встала со своего места в углу, чтобы быть рядом со мной. Мы все сидели в тишине, печаль и страх витали в воздухе настолько ошеломляюще, что его можно было практически увидеть. Я вернулась к молитвам. Мне казалось, что на кону вся моя жизнь. Судьба моего будущего находилась в этом таинственном коридоре, ведущем в операционную. Оливия внезапно встала. — Мой муж только что написал. Он разъезжает с ребенком, а она голодна. Я пойду покормлю ее и вернусь. Пожалуйста, напишите мне, если доктор выйдет. — Хорошо, милая, — сказал Нил. Через несколько минут кто-то в синей форме бросился к нам. Мы с Нилом встали в унисон. Он обратился к отцу Ноа: — Операция прошла успешно. Мы не узнаем, пока он не очнется, насколько велики были неврологические повреждения. Ему очень повезло, что люди в супермаркете действовали быстро, а больница была рядом. Нам удалось как можно быстрее попасть внутрь, чтобы остановить кровотечение. Но дело в том, что если повреждение действительно произошло, лечение аневризмы не сможет его исправить. Будьте уверены, что мы сделали все, что могли, и его жизненные показатели сейчас в порядке. — Мы можем его увидеть? — спросил Нил. — Я хочу попросить вас дать нам немного времени. Скоро кто-нибудь выйдет и проведет вас. Он пробудет в отделении интенсивной терапии по меньшей мере две-три недели, пока мы будем следить за ним на предмет осложнений. — Сколько людей полностью выздоравливают после такого? — спросила я. — Примерно пятнадцать-тридцать процентов людей избегают серьезных трудностей, так что такой исход скорее исключение, чем правило. О боже мой. Страх парализовал меня. — А как насчет остальных семидесяти пяти процентов? — спросил Нил. — От легкого до серьезного повреждения мозга. Как только кровь попадает в мозг, она повреждает ткани. Нарушается работа мозга, что во многих случаях приводит к потере памяти и когнитивным нарушениям. Поэтому мы действовали как можно быстрее, — он, должно быть, заметил, как мы расстроены, потому что добавил: — Некоторые люди продолжают жить совершенно нормальной жизнью без каких-либо долгосрочных повреждений, несмотря на разрыв. Не теряйте надежды. Мы узнаем больше, как только он проснется. Он положил руку Нилу на плечо. — Кто-нибудь скоро выйдет, чтобы проводить вас к нему. — Спасибо, доктор, — сказал он. Мы обнялись, и я прошептала: — Он жив. Нам так повезло. Так много мыслей нахлынуло на меня. Независимо от того, что случится, я останусь с ним. Я никогда не покину Ноа. Мне было все равно, если он не вспомнит меня или не сможет говорить. Я здесь останусь. Появилась медсестра. — Вы оба можете войти, если она из вашей семьи.