«Я не могу справиться», — говорю я ему своим разумом, имея в виду расследование, разгадку головоломки, поиск Кэмерон. Но внезапно понимаю, что имею в виду все. Всю свою жизнь, нагруженную потерями. Джейсон и Эми. Моя мать на той ужасной парковке, мертвая в Рождество. Убийство Дженни и рак Иден. Исчезновение Хэпа. Несчастный случай с моей дочерью. Мрачная бездна моей работы, связанная, жутко и ужасающе, со всем остальным. — Все хорошо, — говорит Хэп мне на ухо. — Все это было давно. «Нет». Я чувствую себя рядом с ним маленькой и бессильной, как будто мне снова десять. Двенадцать. Восемь. Шестнадцать. Чувствую каждый год, который у меня был. Сквозь влажный дым вокруг нас доносится звук, похожий на звонок телефона, но он слишком далеко, и я не могу дотянуться. «Куда ты ушел, Хэп? Как бы я хотела, чтобы ты мог попрощаться…» — Жизнь меняется, Анна. Нам не требуется держаться друг за друга. «Я подвела тебя. Я не та, кем ты меня считаешь». — Тсс. «Мне нужно рассказать тебе, что случилось. Что я наделала». — Успокойся, милая. Сейчас это неважно. Но это важно. «Хэп, помоги мне. Я не могу так жить», — молю я, пока сон закручивается. Старейшины отвернулись от нас, они стучат по нагретым камням. Круглый дом, кажется, дышит, как легкие, вдыхая горе и отпуская его. — Мне жаль, милая. Я знаю, это больно, но нам никогда не приходится что-то делать в одиночку. Я никогда не покидал тебя. Посмотри, что я тебе принес. Я поднимаю взгляд, и крыша исчезает. Небо сверкающее и бесконечное, искры мерцают, появляются, исчезают и снова появляются. — Мы не всегда их видим, — говорит Хэп, подразумевая звезды, — но они всегда с нами. Не сдавайся. «Хэп, помоги мне продвинуться. Я должна найти Кэмерон». — Ты уже нашла ее, Анна. Видишь? Она здесь. Все это время. Глава 60 Когда я просыпаюсь, мои ресницы липкие и влажные. Я плакала во сне. Вспоминая, переживая заново. Воспроизводя травму в своем теле. Там, где она все это время была. Тупо одеваюсь, забыв про душ, пока Сверчок топчется, чувствуя мое настроение. У меня нет ни кофе, ни еды. Я засовываю ноги в ботинки и еду в город, едва ощущая руль под пальцами, воздух на коже. Кусочки сна о круглом доме вьются в эмоциональном тумане, как и Хэп, пытающийся заверить меня, что я не одна. Но я чувствую себя совсем одинокой. Это расследование ускользает от меня, и от Уилла тоже. В то утро в своем кабинете, когда мы получили отчет от патологоанатома, он говорил, что, возможно, недостаточно силен или недостаточно хорош. Интересно, может, он прав — насчет нас обоих? Может, мы не справимся с этими поисками… Кэмерон никогда не найдут, ее похититель останется безымянным, и история будет повторяться. * * * Оставив собаку в машине, захожу в «Хорошую жизнь». Меня накрывает энергичным хаосом, ярким светом, шумными разговорами и запахом молока, становящегося сладкой пеной. Заказываю кофе и буррито, а потом по привычке иду к доске объявлений подождать еду. Листовка о пропаже Кэмерон все еще здесь; рядом с ней висит новая, с кричащими словами «Подозревается злой умысел». Остальное невинно, включая объявление о бесплатных занятиях йогой для горожан в студии Сэма Фокса, но во мне вдруг щелкает какая-то мысль. В голове начинает гудеть сирена, сигнал тревоги, потому что вот он, способ, которым похититель Кэмерон мог с ней познакомиться. Самый безобидный — спрятанный у всех на виду. Взгляд скользит по доске, зигзагами от края до края, внутри нарастает ужас и неотвратимость. И тут я замечаю объявление, которое искала. В нижнем правом углу, простое и лаконичное, напечатанное на зеленой бумаге: ХУДОЖНИКУ ТРЕБУЕТСЯ МОДЕЛЬ Опыт не обязателен При соответствии требованиям проводится обучение Оно было здесь три недели назад, когда я нашла объявление об аренде домика, но тогда не обратила на него внимание. Не помнила о нем до этой минуты. Телефонный номер внизу — местный, повторяется на отрывных полосках, имени нет. Остались только две полоски. «Требуется модель… проводится обучение». Одиннадцать слов, три строчки, равнодушные, деловые, скучные — вот почему это объявление настолько действенно. Оно похоже на ловушку, которую я тогда заметила в лесу. Просто и потрясающе эффективно. Вытаскиваю из кармана фото Шеннан; мне тошно, волосы на шее вибрируют. Я больше не смотрю на ее кроличью куртку. Куртка не имеет значения, важна только эта девушка с тяжестью на душе. Ее цинизм, ее усталый взгляд. Бэт-сигнал, вспыхивающий в ее ранах. Все, что прожила Шеннан, в ее взгляде — день, когда ее отец уехал из города и ее мать опустила руки, ссоры, доносившиеся по вечерам из материнской спальни, удар кулака в стену, удар по лицу матери. Способ, которым она пыталась заглушить все это в школьном туалете, ее колени на плитке, рука какого-то мальчишки у нее на затылке, прижимающая слишком крепко. Все разы, когда она сбегала и ничего не находила. Возвращалась и снова не находила. Опять сбегала. Конечно, это натяжки, я заполняю лакуны. Но в каком-то смысле натяжек тут нет, все это слишком мне знакомо. Шеннан — не я и не Дженни. Она и не Кэмерон, но я вижу, как все мы выстраиваемся друг за другом, версии одной и той же формы. Пытаемся поверить людям или обещаниям. Пытаемся быть цельными. Пытаемся — всегда пытаемся — как-то освободиться. Распрямиться. * * * Вытаскиваю кнопку из пробковой доски, острый кончик колет подушечку пальца, я чувствую, как повисаю на туго натянутом канате. Номер под объявлением — его номер. Клочок бумаги дрожит в моей руке; все сходится к единой точке, капельке моей яркой крови. Осторожно держа объявление за край, чтобы не испортить ценные отпечатки или смазать остатки, я прошу у кассира за стойкой большой пакет с застежкой и аккуратно засовываю в него бумагу. Потом иду к платному телефону в глубине кафе, чтобы позвонить в офис шерифа. Мне отвечает Шерилин Ливит. Сквозь ее голос, теплый и энергичный, продолжает гудеть сирена. — Шерилин, привет, — умудряюсь произнести я. — Это Анна Харт. Уилл где-то рядом? — Он в поле[59]. Хочешь, чтобы я связалась с ним по рации? — Нет, все нормально. — У меня хрупкий голос. Я перевожу дыхание. — Слушай, можешь прямо сейчас посмотреть для меня адрес по номеру телефона? Я подожду. — Конечно. Мои мысли дерганые, бредовые. Наконец трубку берет Леон Дженц. — Привет, Анна. Я посмотрел твой номер. А в чем дело? — Пока сложно сказать. — Я снова вне тела и все же продолжаю говорить. — Проверяю один след. Что ты нашел? — Этот номер зарегистрирован в арт-центре Мендосино. «Он прямо здесь, в нескольких кварталах. Ну конечно». — А фамилия известна? — Никаких фамилий. В студиях есть телефоны, и это один из них. Постояльцы много суетятся. — Мы знаем, какая студия? — Номер четыре. С чем, по-твоему, ты столкнулась? — Вероятно, новый свидетель. — Я без усилий вытаскиваю ложь из пустоты. — Я сообщу, если что-нибудь прояснится. Ты сможешь передать сообщение для Уилла? Пусть приезжает в арт-центр, как только сможет вырваться, я буду ждать. — Передам, конечно. Глава 61 Через несколько минут я паркуюсь, оставляю Сверчка на заднем сиденье и подхожу к кучке построек, стоящих здесь еще с пятидесятых. В большой постройке располагаются двенадцать пронумерованных студий, которые используются в качестве жилья и мастерских преподавателями и художниками. Шесть сверху и шесть внизу, с широкой изогнутой лестницей между ними. Студия номер четыре невыразительна и тиха. В пыльное окошко слева от входа вставлено витражное стекло, которое швыряет на бетонный пол смазанные краски, красные, синие и желтые шары. Я стучу и не получаю ответа, потом пробую ручку, но дверь заперта. Пытаюсь заглянуть в окна, но они покрыты слоем пыли, паутины и мушиных следов. Галерея, куда туристы приходят покупать раскрашенные вручную флюгеры и выдувные стеклянные пепельницы, еще закрыта. Поблизости нет никого, только садовник стоит на коленях, окапывает хосту острой лопаткой — пожилой мужчина, я его не знаю. На нем рабочий комбинезон и бейсболка, из-под нее торчат пряди седых волос. Подхожу к нему, показываю себе за спину. — Вы не знаете, кому принадлежит та студия? Номер четыре. — Стоит пустая, но в конце месяца должен приехать новый практикант из Портленда. — Он опирается испачканными землей руками о колени. — А кого вы ищете? — Художника, который съехал. Его очки мутноваты, но взгляд острый. Плечи широкие.