— Ты спасла свою жизнь, — говорю я, преодолевая спазм в горле. — Ты все сделала. Кэмерон нетвердо смотрит на меня, словно тоже сейчас расплачется. — Спасибо вам, — тихо произносит она. — Я знаю, как нелегко тебе пришлось, но мне нужно задать тебе буквально пару вопросов. Ты знаешь, кто тебя похитил? Ты узнаешь его на фотографии? Она отводит взгляд. — Кэмерон, ты можешь рассказать мне, что случилось? Она мотает головой, глядя в стену. — У тебя есть какие-то идеи, куда он может отправиться? Ответа нет. — Я знаю, тебе тяжело. Но нам очень важно это знать, чтобы поймать его. И снова она молчит. Я делаю глубокий вздох, стараясь встретиться с ней там, где она сейчас. — Все в порядке. Мы поговорим потом. Тебе не холодно? Может, принести еще одно одеяло? На ее шее, покрытой синяками, дергается жилка. Пульс. Мне нужно будет найти способ дотянуться до нее, уговорить раскрыться. Но сейчас не время. — Я только хочу сказать: что бы ты мне ни рассказала, я не буду думать о тебе хуже. Ты очень храбрая. Кэмерон наполовину оборачивается ко мне. — У меня не было выбора. — У тебя был выбор. Ты могла сдаться. * * * Уилл ждет в коридоре, когда я выхожу из палаты Кэмерон. — Есть что-нибудь? — спрашивает он. — Она не готова. — Я понимаю, но у нас преступник. Калеб может быть где угодно. Пересекать границу с Канадой или охотиться на новую жертву. — Думаешь, я не знаю? — бросаю взгляд на дверь палаты, потом приглушаю голос и веду Уилла в сторону сестринского поста. — Она еле держится. Подумай, что ей пришлось пережить. Какую она перенесла травму. Уилл, это даже словами не выразить. Он вздыхает, когда мои слова погружаются в него, и кивает. — Кэмерон должна знать, что наш приоритет — она, а не информация. Она это заслужила. — Да уж… — Он трет глаза костяшками пальцев, выглядит совершенно измученным. За его спиной, у сестринского поста, видна маркерная доска с фамилией Кэмерон. Красным ее лечащие врачи нацарапали назначения капельниц, показатели, прописанные лекарства. Сверху написана дата: 14 октября. Я недоверчиво смотрю на цифры. Между моим отъездом из Сан-Франциско и сегодняшним днем прошла целая вечность перемен. Мы обе были взломаны и преобразованы, соединены навечно, есть ли для этой связи подходящие слова или нет. И все же прошло только три недели. Меньше одного лунного цикла. Глава 66 Охота на Калеба продолжается всю ночь и следующий день. Вывели собак, вышло больше поисковых групп, больше людей. Каждый округ в Северной Калифорнии отметился в поисках — и сейчас кажется, у нас наконец-то есть армия, наступающий человеческий прилив. Род Фрейзер снова отправляет к нам вертолет, прочесать побережье. Он показал фотографии Калеба Джиллиан Пэлхем и Кейт Маклин, но ни одна из них не узнала в нем похитителя Полли. Тем временем СМИ продолжают строить безумные гипотезы. Все новые репортерские команды затопляют городок, пытаются добраться до Кэмерон и ее родителей, охотятся на Уилла ради официальных заявлений и новостей. Когда словесный портрет Калеба уходит в интернет, он за несколько часов становится известным тысячам и тысячам, и наша армия растет. На следующее утро «тойоту» Калеба обнаруживают около Гэллоуэя, на малоиспользуемой сельской дороге. Машину замечает женщина, которая опознала регистрационный номер из новостей. Она звонит в офис Уилла, почти кричит. Мы отправляем туда десятки людей, прочесываем район в поисках мест, где может скрываться Калеб. Но, хотя это важная находка, мы не знаем, когда он бросил там машину и сколько миль в состоянии пройти пешком за день. Не знаем, насколько качественно и основательно он способен скрываться. И как долго. * * * Поиски продолжаются, а мы с Уиллом и небольшая группа, включая нескольких агентов ФБР, работаем над тем, чтобы перевернуть каждый дюйм в хижине помо и кладовке студии в арт-центре, где Калеб мог держать или даже убить других жертв. Мы получаем ордер на дом Калеба, и этот обыск занимает нас надолго, даже при наличии лишних рук. Я чувствую себя странно и беспокойно. Кажется, что время раскручивается назад. Как будто я снова могу пройти по длинному, обшитому панелями коридору и застать в комнате Дженни, играющую на гитаре или слушающую на магнитофоне Саймона с Гарфанкелом. Первая дверь слева — комната Калеба. Я бывала здесь подростком. Валялась на ворсистом коричневом ковре, ела крекеры с арахисовым маслом и слушала, как Калеб рассказывает о знаменитых кораблекрушениях и других малоизвестных фактах. Комната та же самая; кажется, что время в ней остановилось, словно Калеб так и не вырос в этом доме без Дженни. Клетчатое постельное белье темное, синее и красное, мальчуковое. Вдоль двух стен стоят битком набитые книгами стеллажи. Над столом и вдоль третьей стены висят фотографии девушек-подростков с длинными темными волосами, каштановыми или черными. Все они красивые, все цели или объекты одержимости. Жертвы хищника. Шеннан тоже здесь, на трех фотографиях рядком. Она выглядит болезненно изнуренной, взгляд у нее оцепенелый и затравленный, словно это триптих, изображающий ее погружение в ничто. Потом я вижу Кэмерон. Снимки цветные и черно-белые. Рядом карандашные наброски ее лица и плеч, шеи и рук, каждая черточка и деталь схвачена в штрихах и растушевке. С нежной наблюдательностью и безукоризненным контролем. Продолжаю осматривать комнату, чем дальше, тем сильнее выбиваясь из равновесия. Как будто я стою не в спальне, а в лаборатории. Это — все это — сознание Калеба. Как он думает. Чего он хочет. Что двигало им эти последние месяцы, если не годы. Мне приходится считать, что есть и другие жертвы, там, где он жил раньше, даже в Персидском заливе. Что он давно этим занимается. Что он никогда не остановится, если мы его не поймаем. * * * Когда врачи отпускают Кэмерон и она удобно устраивается в своей палате, мы с Уиллом начинаем ее расспрашивать, медленно и бережно. Нам трудно заслужить ее доверие, потому что мы — часть проблемы. Мы вынуждаем ее думать о том, о чем она отчаянно пытается забыть. Мы обязаны остановить Калеба, иначе она никогда не будет чувствовать себя в безопасности. Но я знаю и другое. Если Кэмерон сможет отыскать способ выговорить хотя бы часть своей трагедии, реконструировать часть воспоминаний, они начнут покидать ее тело и оставлять больше места внутри, чтобы она смогла медленно вернуть себя. Это сложный процесс, и не только из-за ее шаткого физического состояния. Травма испытаний затронула память Кэмерон и способность фокусироваться. Один момент в ее рассказе выглядит четким, а следующий распадается осколками. Какие-то подробности она повторяет, другие каждый раз меняются. Иногда девушка вообще не может говорить, только плачет. В другой раз кажется безучастной, лишенной эмоций, только моргает в кровати, будто видит нас впервые. Она ни разу не произносит его имени. Но время от времени я вижу, как что-то пробивает горе и онемение. Ярость — слабая, но живая. То, что нельзя сломать. * * * Хронология последних месяцев — одна из самых хитрых штук, которые мы пытаемся сложить воедино, однако шаг за шагом начинаем видеть — маленькими, иногда хрупкими частями, — как Калеб в первый раз смог подобраться к Кэмерон. В начале августа она увидела его объявление о поиске модели на доске в «Хорошей жизни». В тот день Кэмерон была с Греем, они зашли перекусить в кафе, возвращаясь с пляжа, но когда она оторвала полоску с телефонным номером и засунула себе в карман, то сделала это одна. Звонила она ему тоже без свидетелей, из своей комнаты, когда матери не было дома. Договорилась встретиться с Калебом в туристическом центре Мендосино на Мейн-стрит. — Общественное место, — ключевой ход с его стороны, предназначенный завоевать доверие. Хорошо придумано: там много туристов, не местных. Вряд ли пару заметит кто-то знакомый, а даже если и так, они просто разговаривают в тени, сидя за летним столиком в приятный день в самом конце лета. Достаточно безопасное место, чтобы пойти одной. — Ага. — Она кивает. — Наверное, это было глупо. — Ничуть. Он вполне мог оказаться просто художником. — Но не оказался. — Тогда ты этого не знала. Кэмерон поднимает взгляд. Я вижу на ее лице глубокие тени от перенесенных испытаний. Ее тело болезненно тонкое. — Он выглядел нормально. — О чем вы в тот день говорили? — спрашивает Уилл. — Ты помнишь? — Он хотел посмотреть мое портфолио, но у меня его не было. Я ужасно смутилась, что не подумала об этом заранее. — И тогда ты попросила Грея сделать серию снимков в роще? Ты хотела вернуться с чем-то профессионально выглядящим? Она кивает. — Когда мы снова встретились, я показала ему фотографии. Он сказал, они хорошие, но не совсем то, что его интересует. Он собирался делать наброски и хотел модель, которая будет выглядеть естественно. Наверное, на тех снимках было слишком много макияжа или как-то так. — А что было дальше? — мягко подбадривает Уилл. — Он сказал, что подумает и свяжется со мной, но, если все получится, у него много связей в мире искусства, и моды тоже. Думаю, на это я и купилась. — Взгляд уходит в сторону под тяжестью стыда.