Он кивнул. – Ты когда-нибудь встречался с ним? – Один из прилетевших в Я-Тук репортеров говорил по-испански. Пумо почудилось, будто внутри него разверзлась черная пустота. Он чувствовал, что вот-вот сорвется, не в силах видеть всего этого – своей уютной квартиры, разгромленного ремонтом ресторана… особенно невыносимой сейчас казалась ему Мэгги. – Он добил последнего, – договорил Пумо, словно собрав остатки осколочков самообладания и с этого момента работая вхолостую. – В Я-Тук прилетело пять репортеров. Теперь все они мертвы. – На тебе лица нет, Тина… Что ты собираешься делать? – Оставь меня в покое. – Пумо встал и прислонился к стене… Без всякого желания, как будто его рука сама решила закрыться, он сжал кулак. Сначала слабо, а затем с нарастающей силой он начал бить в стену. – Тина? – Я же сказал, оставь меня в покое. – Зачем ты бьешь стену? – Заткнись! Мэгги долго молчала, а Пумо продолжал колотить правым кулаком в стену, а чуть погодя сменил руку. – Они далеко, а ты здесь. – Гениально! – Как думаешь, они знают об этом Ортисе? – Еще бы они не знали! – заорал Пумо. Он развернулся, чтобы удобней было кричать. Костяшки обеих рук покраснели и распухли. – Они были в том же городе! – Пумо казалось, что сейчас он готов убить кого угодно. Мэгги смотрела на него с дивана округлившимися глазами, похожая на большого испуганного котенка. – Что ты вообще понимаешь? Сколько тебе лет? Думаешь, ты нужна мне? Ни черта ты мне не нужна здесь! – Вот и славно, – сказал Мэгги. – Значит, больше не надо быть твоей нянькой. Бездна внутри Тина Пумо выплеснулась, окатив черной волной. Он вспомнил, как человек-демон, смердевший горящим мусором, положил серую руку ему на плечо и назвал убийцей. «А что, ад довольно мил», – подумал Пумо. Он не помнил, как оказался на кухне: он вдруг обнаружил, что направляется к кухонным шкафам, которые навесил Винь. Посмотрим, что можно сделать в аду. Он раскрыл первый шкаф и почти с удивлением увидел на полках стопки посуды. Аккуратные горки тарелок показались ему чем-то ненужным и абсолютно чуждым здесь. Он вдруг возненавидел посуду. Пумо снял верхнюю тарелку и несколько мгновений подержал обеими руками, словно взвешивая, прежде чем бросить. Ударившись о пол, та разлетелась на полдюжины осколков. Вот, оказывается, что можно сделать, живя в аду! Он снял еще одну тарелку и грохнул об пол. Разлетевшиеся осколки фарфора занесло под обеденный стол. Он трудился, снимая и разбивая то по одной тарелке, то сразу по две или три. Последнюю он разбил после долгого раздумья, словно проводя некий научный эксперимент. – Дурачок ты, дурачок, – проговорила Мэгги. – Все, все… – Пумо спрятал лицо в ладонях. – Хочешь полететь в Бангкок и найти их? Думаю, это особого труда не составит. – Не знаю, – ответил Пумо. – Если тебе так худо от того, что ты не с ними, то надо лететь. Хочешь, я забронирую тебе билеты? – Да мне уже не худо, – сказал Пумо. Он пересек комнату и уселся в кресло. – Но я, наверное, все-таки поеду. Так уж необходимо мое присутствие в ресторане? – Вот и я о том. Он немного подумал. – Наверное, нет. Я ведь именно поэтому и не поехал с ними, – Пумо обвел взглядом осколки на полу. – Тот, кто устроил это безобразие, подлежит расстрелу, – Пумо зловеще улыбнулся. – Забираю свои слова назад. – Поехали в Чайна-таун, поедим супа, – предложила Мэгги. – Суп тебе сейчас жизненно необходим. – Полетишь со мной в Бангкок, если я все же решусь? – Ненавижу Бангкок. Давай лучше в Чайна-таун. Они поймали такси на Западном Бродвее, и Мэгги объяснила водителю, как добраться до галереи «Бовери», что между Кэнал-стрит и Байярд-стрит. Пятнадцать минут спустя они сидели в маленькой обшарпанной комнате, оклеенной вместо обоев похожими на свитки рукописными меню, и Мэгги объяснялась с официантом на кантонском. Официант лет шестидесяти, одетый в грязно-желтую форму, бывшую когда-то белой, сказал что-то, вызвавшее улыбку у Мэгги. – О чем это он? – Он назвал тебя стареньким иностранцем. Пумо взглянул на согбенную спину шаркавшего ногами официанта, на ежик коротких седых волос. – Это просто такое выражение. – Знаешь, я, наверное, все-таки полечу в Бангкок. – Ты только скажи… – Послушай, если они знают, что этого другого журналиста, Ортиса, убили в Сингапуре, зачем им уезжать оттуда в Бангкок? Официант принес и поставил перед ними миски со сливочной кремообразной кашицей, очень похожей на ту, которую Майкл Пул ел на завтрак в Сингапуре. – Разве только они узнали, что Тим Андерхилл уехал из города. – А Гарри Биверс подался в Тайбэй? – Мэгги улыбнулась: по-видимому, эта мысль показалась ей курьезной. Пумо кивнул: – Наверное, они узнали, что Андерхилл сейчас в одном из этих городов, и разделились, чтобы продолжить поиски. Но почему они сначала не позвонили мне? Ведь зная, что Тима не было в Сингапуре на момент убийства Ортиса, они должны были понять, что Андерхилл не виновен. – Что ж, от Сингапура до Бангкока примерно час лету, – сказала Мэгги. – Давай ешь суп и не переживай так. Пумо попробовал суп. Как и все действительно внешне странное, что навязывала ему Мэгги, на вкус оказывалось не таким, как на вид, – суп был вовсе не сливочным, а со вкусом пшеницы, свиной эссенции и еще чего-то, напоминавшего кориандр, но не кориандр. А не попробовать ли, мелькнула у Тины мысль, добавить в новое меню вариацию этого супа? Он мог бы придумать ему какое-нибудь название, что-то вроде «Суп, дарующий силу унести двух быков зараз» и подавать его в маленьких мисочках с лемонграссом. Мэру наверняка понравится. – Минувшей осенью, накануне Хеллоуина, я увидела распрекрасного Гарри Биверса, – рассказала Мэгги. – Наверное, не стоило, но я сделала глупость, решив подколоть его. В винном магазине он шпионил за мной, шел по пятам и был настолько самонадеян, что думал, будто я не засекла. Я была с Перри и Джулом, моими приятелями из центра города, ты их знаешь. – Роберто Ортис… – проговорил Пумо, вспомнив наконец деталь, не дававшую ему покоя с семи часов. – Боже! – Они хорошие, просто вечно без работы, поэтому ты их на дух не переносишь. Короче, я увидела, как Гарри злорадствует, наблюдая за мной, и в тот момент, когда он смотрел на меня, я стащила бутылку шампанского. При этом чувствовала себя последней дрянью. – Роберто Ортис, – снова проговорил Пумо. – Теперь я уверен, именно так его звали. – Я почти боюсь спросить, о чем ты, – сказала Мэгги. – Когда я просматривал газеты в комнате микрофильмов, библиотекарь сказал мне, что весь этот материал недавно уже подбирали для другого человека, который якобы работал над книгой о Я-Туке. И кажется, библиотекарь назвал его имя – Роберто Ортис, – Тина вытаращил глаза на Мэгги. – Представляешь? Роберто Ортис на тот момент был мертв уже неделю как! Нужно срочно звонить Джуди Пул и узнать, где Майкл. – Я пока так и не поняла, что к чему, Тина. – Скорее всего, Коко убил последнего журналиста из тех пяти, а потом сел в самолет и прилетел в Нью-Йорк. – Может, в библиотеку приходил Роберто Гомес, или Умберто Ортис, или кто-то еще с похожим именем. Это мог быть и репортер с именем вроде Эрни Анастос Джей-Джей Гонсалес. Дэвид Диас, Фред Норьега… – И запрашивал материалы по Я-Туку? Пумо нервно дохлебал суп. Как только они вернулись к нему домой, Пумо включил свет и поднялся к письменному столу. Мэгги прошла за ним, не сняв пуховое пальто. На этот раз Пумо запросил в справочном Вестчестера информацию о Джудит Пул, и ему дали номер, похожий, уныло подумал он, на тот, что упоминался в сообщении на автоответчике Майкла. Однако после набора и нескольких гудков ему ответила Джуди: – Миссис Пул. – Джуди? Это Тина Пумо. Пауза. – Привет, Тина. – Еще одна намеренная пауза. – Извини, пожалуйста, за вопрос, но все же позволь спросить: почему ты звонишь мне? Время позднее, и ты мог бы оставить сообщение на автоответчике Майкла, если тебе нужен Майкл. – На автоответчике Майкла я уже оставил сообщение. Извини за поздний звонок, но у меня для Майкла очень важная информация. – Вот как. – Я звонил ему в отель в Сингапуре, но мне сообщили, что они уже выписались. – Верно. «Да что, черт возьми, происходит?» – подумал Пумо и вслух сказал: – Я надеялся, что ты дашь мне их новый номер. Майкл ведь уже два или три дня в Бангкоке.