Пул лишь покачал головой. – Разомну-ка я ноги. – Конор вскочил и пошел к выходу на посадку, через который проходили пассажиры местных и международных рейсов. Оставалось пятьдесят минут до вылета, задержанного, по объявлению официального представителя авиакомпании, на час. Конор покачивался с пятки на носок и внимательно рассматривал проходящих через ворота, но вскоре так разнервничался из-за отсутствия Андерхилла, что резко развернулся и принялся изучать витрину магазина сувениров. У входа в магазин беспошлинной торговли спиртным он посмотрел на часы, бросил еще один взгляд на вновь прибывших и нырнул внутрь. Десять минут спустя он появился с желтым пластиковым пакетом, плюхнулся на свое место рядом с Пулом и сказал: – Думал, вот сейчас зайду в магазин, и он появится. – Конор уныло рассматривал таиландцев, американцев, японцев и европейцев, набивающихся в зал международных вылетов. – Надеюсь, Биверс попал на свой рейс. Гарри Биверс должен был вылететь из Тайбэя в Токио, где пересесть на рейс компании «Джапан Эйрлайнз», который доставит его в аэропорт Сан-Франциско часом позже прибытия их рейса. А из Сан-Франциско в Нью-Йорк они должны будут лететь уже все вместе. Первой реакцией Биверса на известие о гибели Пумо было замечание, что этот засранец был бы сейчас жив, если бы поехал с ними, а не остался бегать за своей девчонкой. Отрывисто и нетерпеливо он задавал вопросы о том, когда именно они собираются сесть в Сан-Франциско и почему не могут дождаться его возвращения в Бангкок. Он пребывал в бешенстве, он считал несправедливым, что Тима Андерхилла нашли Пул и Линклейтер: ведь идея принадлежала ему, значит, ему и должна была достаться победа. – Убедитесь, что он сел в самолет, – наставлял их Гарри. – И не позволяйте ему врать вам. Пул заострил его внимание на том, что Андерхилл никак не мог убить Тину Пумо. – Тина жил в Сохо, – возразил Биверс. – Разуй глаза, а? И занимался он ресторанным бизнесом. Много ли торговцев кокаином живут в Сохо? Все может обстоять не так, как выглядит. Конор допил пиво, снова подскочил, чтобы взглянуть на прибывающих пассажиров, и вернулся. К этому времени свободных мест в зале не осталось, и вновь прибывшие либо уселись на полу, либо бродили вдоль широких проходов перед магазинами беспошлинной торговли. По мере заполнения зал стал походить на сам Бангкок: люди сидели на стульях или развалились на пустых участках пола, воздух казался горячим, прокуренным, отовсюду неслось: «Крэп, крэп, кроп, кроп!» После долгой трескучей очереди на тайском по трансляции, в которой Пулу послышалось знакомое «Сан-Франциско», Конор снова вскочил проверить табло вылета. Их рейс вновь перенесли – до отправления оставалось пятьдесят пять минут. Если не задержат еще раз, то они приземлятся в Сан-Франциско в одно время с Биверсом, который никогда не простит им того, что оставили его с носом. Наверняка Гарри рисовал себе, как организует погоню по улицам, с полицейскими сиренами и перебежками по крышам, завершающуюся триумфальным надеванием наручников на злодея и сенсационным заявлением прессе о том, как Андерхилл убил журналистов и организовал убийство Пумо. Биверсу все виделось в рамках автомобильных погонь и жестких юридических формулировок. Пул чувствовал страшную усталость. Прошлой ночью он почти не сомкнул глаз. Он позвонил Джуди, и та вкратце сообщила ему новость о смерти Пумо. – Кто бы это ни сотворил, – сказала она, – предполагается, что это дело рук того же, кто убил человека в библиотеке. А, так ты еще не слышал об этом? – не в силах сдержать в голосе удовлетворение, она посвятила мужа в обстоятельства смерти доктора Майер-Холла. – А почему они думают, что это дело рук того же человека? – Свидетели. Две китаянки видели Тину у стеллажей библиотеки за несколько минут до того, как обнаружили труп. Они узнали его, когда увидели утренние газеты с его фотографией. Все это было в новостях. Тина попал в подозреваемые, его искали, а эти две женщины видели, как он выходил из архива библиотеки. По-моему, достаточно очевидно, что на самом деле произошло. – И что же на самом деле произошло? – Тина заблудился среди стеллажей (одному богу известно, что он забыл в библиотеке) и случайно увидел, как убивали библиотекаря. Пумо сбежал, а этот сумасшедший выследил его и убил. Все очевидно… – она сделала паузу. – Мне очень жаль, что так жестко оборвала ваши увеселения. Майкл спросил, звонит ли по-прежнему ей аноним. – В последнее время он все твердит, что масло ничем не заменишь или что-то в этом роде. Я просто сразу стираю сообщения, которые он оставляет. Похоже, ему в детстве кто-то с утра до вечера вбивал в голову всякую чушь. Держу пари, что в детстве его крепко обижали. Они свернули разговор довольно быстро. На мгновение Майкл Пул увидел перед собой Виктора Спитальны – невысокого, широкоплечего, темноволосого, с бегающими черными глазами под узким лбом с «вдовьим мыском», маленьким влажным ртом и острым подбородком. В восемнадцать лет вокруг Виктора Спитальны была им же самим возведенная этакая психическая стена. Если кто-то приближался к нему, он останавливался и ждал, пока человек не отойдет достаточно далеко, чтобы он, Виктор, мог чувствовать себя в безопасности. Возможно, он решил убить кого-нибудь и дезертировать вскоре после того, как услышал рассказ Тима Андерхилла о пехотинце Бисли. Возможно, из-за каких-то сказанных женой слов Пул подумал, что стоило бы съездить в Милуоки и взглянуть на те места, где вырос Виктор Спитальны. А Милуоки – это Монро Андерхилла, штат Иллинойс, где Хэла Эстергаза настигла судьба. Если Андерхилл все же появится в аэропорту, возможно, ему захочется отправиться в это фантастическое путешествие и заглянуть в детство одного из своих персонажей. И тут Майкл услышал, как ахнул Конор, и мгновением спустя все это вылетело у него из головы. Он смотрел на Тима Андерхилла, который шел к ним, неся под мышкой перевязанную бечевкой коробку, в одной руке – кожаный ранец, а в другой – футляр со старинной портативной пишущей машинкой и объемистой пластиковой сумкой. Полы ситцевого пиджака свободного покроя развевались за его спиной. Он выглядел поразительно «другим» – в следующее мгновение до Майкла дошло: Андерхилл постригся. – Решился все-таки, – сказал Майкл. – Я буду несколько стеснен в средствах, – сообщил Андерхилл, – пока не закончу книгу. Не мог бы кто-нибудь из вас, джентльмены, угостить меня колой? Конор вскочил со стула и поспешил к бару. 2 Этот полет напоминал пародию на их вылет на Восток: Тим Андерхилл сидел у иллюминатора, вместо Гарри Биверса, Конор – посередине, Майкл – в проходе. Салон был полон туристов. Майкл с грустью вспоминал блестящие волосы и ямочки на щечках Пун Инь: на сей раз авиакомпания была американской, а стюардессы – высокими женщинами с профессионально отстраненными лицами. И пассажиры – не педиатры, а в большинстве своем молодые люди, которых можно было бы разделить на две категории: сотрудники многонациональных корпораций, читающие «Мегатрендз» и «Уан-минит менеджер», и семейные пары с детьми или без, одетые в джинсы и рубашки. В их возрасте Майкл читал Германа Гессе и Карлоса Кастанеду, но на мягких обложках пухлых книжек, которые они доставали из своих рюкзаков, красовались имена Джудит Кранц и Сидни Шелдон либо незнакомых дам с тройными именами на фоне окутанных туманами замков и тоскующих единорогов. В 1983 году богема – если эти люди считали себя ее представителями, – была не слишком литературно образованной. Да все с этим нормально, размышлял Майкл. Он ведь тоже почитывал книги в самолетах. Конор вообще ничего не читал. Андерхилл выложил на столик толстую книгу в мягкой обложке, выглядевшую так, будто до него она прошла через руки как минимум троих. Майкл вынул из своей дорожной сумки «Послов» – роман Генри Джеймса, навязанный ему Джуди. Он с удовольствием читал его в Вестерхольме, но, подержав сейчас в руках, понял, что читать желания нет совсем. Сейчас, когда они действительно находились в воздухе, он никак не мог представить себе, к чему же он возвращается. Черное небо за иллюминаторами пронизывали ожесточенные, неземные бордово-фиолетовые полосы-подтеки. Вполне подходящее небо, подумал Майкл: оно будто втягивало их в мир Коко, где ни один шаг, ни один жест не мог считаться обыденным, где ангелы пели, а демоны неслись по длинным коридорам. Конор поинтересовался у стюардессы, покажут ли им фильм. – Как только закончится обед. Мы покажем новый фильм про Джеймса Бонда «Никогда не говори „никогда“». Ухмылка Конора, похоже, обидела стюардессу. – Да это он по поводу одного нашего знакомого, – попытался оправдаться Майкл. Ему не хотелось называть Биверса другом даже стюардессе, которая никогда с ним не встретится. – Але, – насмешливо проговорил Конор, – я детектив отдела убийств из Нью-Йорка, я важная шишка, я еще один «Агент ноль-ноль-семь». – Ваш друг – детектив отдела убийств в Нью-Йорке? – спросила Майкла девушка. – Тогда, должно быть, у него полно работы в эти дни. Неделю или две назад в аэропорту Кеннеди зарезали парня, – она заметила, что ее слова неожиданно вызвали внимание, и добавила: – Какого-то воротилу, летевшего одним из наших рейсов. Моя подруга частенько работает в первом классе на рейсах Сан-Франциско – Нью-Йорк; так вот, она сказала, что он был их постоянным клиентом. – Девушка сделала паузу. – По мне, так он был тем еще придурком… – Еще одна пауза. – В газетах писали, погибший был яппи, но, думаю, они его так назвали, потому что он был просто молодым-зеленым с кучей денег. – Что значит «яппи»? – спросил Андерхилл. – Молодой-зеленый с кучей денег, – пояснил Пул. – Девушка в сером фланелевом костюме и «Рибоком» на ножках, – сказал Конор. – А что такое «Рибок»? – спросил Андерхилл. – Его убили в аэропорту Кеннеди после того, как он прилетел рейсом из Сан-Франциско? – спросил Пул. Стюардесса кивнула – высокая блондинка, на бейджике значилось имя Марни, и глаза ее смотрели лукаво и энергично. – Моя подруга Лиза рассказала, что видела его регулярно, пару раз в месяц. Мы с ней раньше встречались, тусили вместе, но в прошлом году она переехала в Нью-Йорк, и теперь мы общаемся только по телефону. Но об этом она мне все рассказала, – Марни с любопытством покосилась на Конора: – Вы позволите сказать вам кое-что. Конор кивнул. Марни наклонилась и зашептала ему на ухо. Пул услышал, как Конор едва не задохнулся от удивления, затем так громко захохотал, что сидевшие перед ним оборвали разговор. – Ладно, не прощаюсь, ребята, – бросила Марни и потолкала свою тележку вперед по проходу. – И что это было? – спросил Майкл. Лицо Конора залилось краской. Тим Андерхилл одарил Пула улыбкой ящерицы, сделавшись похожим на Уильяма Берроуза, очень мудрого и скучного, как пустыня. – Да так, ничего. – Она тебя клеила? – Не совсем. Отвали. – Марни решила тряхнуть стариной, – сказал Андерхилл. – Смени пластинку. – Ладно. А теперь послушайте, что я скажу, – заговорил Майкл. – Некто летевший рейсом из Сан-Франциско в Нью-Йорк был убит в аэропорту Кеннеди. Спитальны мог прилететь в Сан-Франциско и пересесть на рейс до Нью-Йорка – в точности как это сейчас делаем мы. – Притянуто за уши, – возразил Андерхилл. – Но не лишено интереса. Кстати, как звали подругу стюардессы? Ту, что знала убитого? – Лиза, – подсказал Конор; лицо его все еще алело. – Интересно, а Лиза, случаем, не заметила, чтобы кто-нибудь разговаривал с этим человеком? В начале фильма «Никогда не говори „никогда“» Джеймса Бонда отправляют в санаторий. Каждые десять минут кто-то новый пытается его убить. Хорошенькие медсестрички делят с ним постель. Красивая женщина снимает со своей шеи змею и бросает ее в окно его машины. Когда Марни вернулась, Пул спросил ее: – Как фамилия вашей подруги? – Майо. Как в Ирландии. Как «Хеллманс». Тоже притянуто за уши, как и Бангкок. И Вестерхольм. Жизнь в целом штука надуманная. – А вы знали, – спросил Андерхилл, – что в Бангкоке можно заплатить около шестидесяти баксов и спуститься в подвал посмотреть, как мужчина убивает девушку? Сначала избивает ее. А потом приканчивает. Ты смотришь, как она умирает, и шагаешь домой. – Конор снял наушники и в упор посмотрел на Андерхилла. – Я думал, ты знаешь… Ходил туда? Конор молчал. – А ты? – наконец выдавил он. Андерхилл покачал головой. – Да ладно, не гони. – Никогда. Только слышал об этом. – Не ври, старина. – Я не вру.