Этот гад опять меня подловил. И сейчас рассматривал сквозь листву, скрытно, а возможно, прицеливаясь. Вот же проклятье! Если я двинусь, он выстрелит, а если буду стоять, как болван, то или обрасту листьями, или получу пулю — куда ни кинь, всюду клин. — Я тебя вижу, — сказал я. И шагнул вперёд. Ветки угрожающе затрещали, когда он бросился наутёк. Э нет, на этот раз не уйдёшь! В два счёта я достиг кустарника, вломился в него и очутился между сараями, в тесном и сыром промежутке, полном запаха навоза и паутины. За дощатой стеной замычала корова. В просвете виднелся обломок горелой изгороди, а дальше чахлые стебли какого-то многолетника. Продравшись сквозь заросли, я вышел на открытое место — заброшенный пятачок, заросший неухоженной жесткой травой. По правую руку — дом и лесопилка, кажется, Оберхойзера. Идиллический, чёрт возьми, пейзаж. Из-за дома донеслись голоса. Я двинулся на шум и увидел Меллера. Он стоял, подбоченившись, и о чем-то спорил с Алексом, сыном хозяина лесопилки. Солнце стояло в зените — белое, веселое солнце с оранжевой полосой, проходящей через линию горизонта. В его ярком свете фигурки людей казались вырезанными из бумаги. Завидев меня, полицейский махнул рукой. Одна пола кителя отогнулась, приоткрывая висящую на поясе чёрную кобуру. ________________________________ [1] Кнехт Рупрехт — спутник деда Мороза в немецких сказках, приходит с кнутом и мешком, в который складывает непослушных детей. Глава 9. Красный петух Ночью мне снились сны один гаже другого. Какие-то осклизлые крыши и переходы, я блуждал по ним не в силах найти ключи и отпереть дверь, за которой плакали дети. Кто-то бил по двери открытой ладонью. Над Тагернзее занималась заря, обливая небо кровавым сиянием. «Открой дверь», — приказал я Морицу, а он осклабился: «Там никого нет, дурила». Но я знал, что Афрани и Матти где-то внутри, между этих людей, в душной мешанине их тел, обреченных на уничтожение. Я дёрнулся, и ремень безопасности обвился за шею. Ещё один рывок, и я проснулся — мокрый от пота, в сбившемся одеяле. Что-то случилось. Луна проникала в оконный проём — идеально круглая. Из приоткрытой створки тянуло ночным сквозняком. Я взглянул на часы: два тридцать. Ровное дыханье Франхен смешивалось с детским посапываньем. Всё в порядке? Я осторожно вылез из-под одеяла. Наскоро оделся и спустился на первый этаж. Здесь всё было спокойно. Тёмное пространство дома, расчерченное лунным светом, казалось, изменило свою геометрию. При обустройстве гостиной погиб не один Евклид. Стулья так и норовили подставить подножку, пока я пробирался к двери. Звякнул замок... В саду царила непроглядная тьма. Такая же тьма скрывала дорогу, только вдалеке у Бауэров мерцал желтый слабенький огонёк — от свечи или ночника. Небо было рассыпано звёздами. Звук шагов замирал в чистом, холодном воздухе. Ничего. Полная тишь. Но разбуженное чувство опасности не унималось, напротив, оно только усилилось, словно каждый шаг приближал меня к источнику неотвратимой беды. С какой же стороны она придёт? В Вильдорфе случился пожар и судя по вчерашней активности «вспомогательных полицейских», такой же исход вероятен и здесь. Маленькое напоминание о том, что жизнь быстротечна, а пожарная служба — в Бюлле, за двадцать километров отсюда. А на дороге — чёрный фургон. Погруженная в сон деревня молчала. Лишь несколько пятен за шторами усугубляли вязкое, как чернила, безмолвие, прерываемое собачьим лаем. Я свернул на Цельтвеге и убедился: здесь тоже все спят. Странно, я-то рассчитывал на канкан. Вот же дурень! Теперь, когда остатки кошмара выветрились из головы, всё моё предприятие предстало в истинном свете, как самая обычная ночная блажь. Шр-р-р, шр-р-р... Шорох листьев, сметаемых ветром. Стоп. А это что? Моего уха коснулся легкий шум — как будто бы шум мотора издалека. И он становился громче. *** Из-за поворота медленно вынырнули фары, узкие, будто полуприкрытые кошачьи глаза. Они тут же потухли, и фургон остановился, сделавшись невидимым в темноте. Из своего укрытия в кустах я услышал, как отворилась дверь. Площадку перед «Леммелем» освещал жёлтый фонарь, но его силы хватало только на пару метров. Хозяин спал, окна на втором этаже были темны. — Давай, — произнёс грубый голос. Кто-то с обратной стороны машины приглушенно ответил. Брякнуло железо, и в воздухе распространился едкий запах бензина. — Куда, ворона? — шикнули из кабины. Тени встревоженно заметались. Судя по звукам, приехавших было трое, не считая водителя. Один из них, с хрипотцой в голосе, стоял прямо напротив меня. Двое других возились с канистрой. Я мог легко прочитать их мысли: дровяной сарай неподалёку от трактира отлично подходил для жертвенного костра. Никаких усилий, только плесни и чиркни спичкой. Великолепный план. С одним-единственным исключением. Он категорически мне не нравился. — Долго ещё будешь возиться? — раздражённо пробасили из темноты. — Готово, — тихо сказал парень, стоящий рядом со мной. В тот момент, когда он нагнулся, собираясь поднять или положить что-то рядом с собой, я прыгнул ему на спину, одновременно подсекая за голени. Сработало! Гортанный вскрик, и противник впечатался лицом в землю, выронив то, что сжимал в руке, и я от души звезданул его по затылку, не переставая душить. — Ури? Что там... Луч фонарика ударил мне в глаза, на мгновение ослепив. — Что за... — изумлённо начал тот, кто стоял напротив, но я не стал ждать и, уклонившись от света, бросился вперёд. Мы сцепились. Этот тип был силён и крупнее первого, здоровяк-детина, настоящий бык. Он попытался ударить меня в живот, но кулак скользнул по рёбрам, почти не причинив вреда. Загремела канистра. Кто-то опрокинул её, и вдруг трава затрещала и полыхнула, опалив лицо. — Полиция! — гаркнули над ухом. Тычок, и я отлетел в сторону, а чёрная фигура метнулась к фургону. Истошно взревел мотор. Фары полоснули по двери, в которой застыл Леммель, накренились, выхватив кусок крыши и ветку дерева, растопыренную как ведьмина пятерня, а потом «Фольц» сдал назад, с натужным воем, грузно, точно навозный жук. Распахнулась дверца, рука втянула замешкавшегося бандита, и машина рванула в ночь, мигнув напоследок алыми габаритниками. — Чёрт... — Пожар! Горим! Для трёх часов утра всё происходило слишком шумно. В окнах трактира вспыхнул свет, озарив останки изрядно загаженной батальной сцены. Из соседних домов уже подбегали люди. Выскочивший в одном исподнем Леммель топтал занявшуюся траву, не давая пламени переброситься на поленницу. Кто-то резко тряхнул меня за плечо. — Краузе! А ты какого дьявола здесь делаешь? Это был Меллер. — То же, что и ты. Каков вопрос, таков и ответ. В конце концов, вокруг столпилось слишком много нарушителей общественного порядка, но я понял, что он имеет в виду. — Не спится? — Вроде того. — Попытка поджога, — сказал Меллер, пристально вглядываясь в меня. — Кто эти поганцы? Твои знакомые? — У меня нет таких знакомых.