Дефенсорем потрогал горящую щеку и легко отбросил застывшую жену на ближайшее кресло. — Да не больно-то и хотелось! Найду, не сомневайся! В отличие от тебя и обнимут, и приласкают. Есть нормальные бабы, а ты иди Лефатсе письку вылижи, так у вас делают? И помчался к выходу. — Урод! — крикнула вдогонку Мариора. * * * Похороны прошли через день. Следствие ничего не обнаружило и дело закрыли. По документам выходило, что Алёна не справилась с управлением и вылетела на встречную полосу. Хоронили девушку в закрытом гробу. Костя стоял рядом с Рыбкой, но не выпускал из виду Надю. Черникова, словно истукан, стояла позади всех. И если бы не покрасневшие глаза, можно было бы решить, что ей наплевать на происходящее. Во время отпевания Надя вышла на улицу: слишком болезненные воспоминания воскрешали монотонные слова молитв и запах церковных свечек. Остальные остались в маленькой квартирке, где жила Алёна с родителями. Опять потекли слёзы, стоило вспомнить обезумевший от горя взгляд Алёниной матери. Хваль подошёл на кладбище, предупредил, что она едет с ним. — …Ты абсолютно уверена? — спросил он в машине. Рядом притихли Костик и Наумов. — Да. — За что убили? — Не знаю, Сергей Алексеевич. Хочу посмотреть Алёнину машину. — Ладно, если что найдёте — сразу ко мне. И никому ни слова про свои подозрения, — Хваль вздохнул, — пока не будем уверены, что это не связано с работой. Осмотреть «лагуну» они смогли через день после похорон. Надя миллиметр за миллиметром исследовала мятый металл. Под ногами хрустели осколки стекла. Взгляд то и дело цеплялся за бурые пятна на подголовнике… Костя тоже искал. — Ни хрена нет!.. Пластмасса, стекло… волосы… Они уже больше двух часов сидели в гараже. Мужчина отбросил очередной обломок: — Надь, может, оно на дороге осталось? — Нет. Они замолчали, методично ковыряясь в салоне. Надя чувствовала, как колотится сердце… Что же здесь есть? Что не даёт ей покоя? Костя скрупулёзно перебирал все кусочки, чувствуя себя героем сказки про «принеси то, не знаю что». Мужчина украдкой глянул на Черникову. Осунувшееся сосредоточенное лицо, голубая жилка на виске. Эта неделя сильно ударила по девушке: то ссора с кавалером, то смерть Алёны… Костя сморщился от боли, порезавшись о разбитое стекло. Пятясь, выбрался из салона, чтобы достать застрявший в пальце осколок. — Сильно? — отозвалась из машины подружка. — Нет, — мужчина уже извлёк стекло и зажал ранку. Краем глаза заметил тёмный обломочек, зацепившийся за брюки. Матусевич взял его, покрутил, пощупал: — Странный пластик. Интересно: откуда он? Не похоже, что панель. Надя подошла, протянула руку, собираясь рассмотреть, и резко отдёрнула пальцы: — Оно!.. — Ты уверена? Хотя кого я спрашиваю!? — мужчина разглядывал обычный на вид осколок, только сейчас обратив внимание на правильную форму, ровные края. — Это не обломок… А что это? — Я не знаю. Они склонились над тёмно-коричневым предметом. Надя выдохнула: — Как чешуйка! Костя вздрогнул, очнувшись от собственных мыслей: — А мне больше перо от чернильной ручки напоминает. Светлая разглядывала находку, но дотронуться так и не решилась: — Не могу. Мужчина поднял «чешуйку» к свету. Наверное, от напряжения глазных мышц, но ему показалось, что линии на ней двигаются. Страж моргнул пару раз. — Ладно, покажу знакомым ребятам. Послушаю, что они скажут, — он глянул на притихшую девушку. — Поехали что ли? По дороге Матусевич поинтересовался о демоне. Надя помрачнела: — Ничего, Костя. Его номер больше не доступен. Дмитрий ушёл… навсегда. — Плохо стараешься, — резанул Костя. — Через знакомых пробуй. Тот же Славинский, Влад… — А нужно? — Нужно, — выдохнул Матусевич. — Ты чёрная ходишь после ссоры. Если сейчас отступишь, будешь жалеть до конца жизни. Девушка грустно улыбнулась: — Неужели ты со стороны видишь то, чего не вижу я? — Угу, — кивнул приятель. — Вижу, роднуля. Вижу, что втрескалась ты в Демьянинова по уши. А ещё вижу, что боишься. — Чего? — Перемен, — Костя вздохнул. — Боишься впускать в свою жизнь другого человека, вернее, нечеловека. Боишься проблем, которые может устроить Велимир. Потому что сомневаешься и в себе, и в Дмитрии. А я тебе говорю: не сомневайся! Иди за ним. Дай ВАМ шанс! — Дима назвал меня трусихой… — Я согласен с ним. — Что? — Роднуля, любые отношения — это всегда риск. Но если не рисковать, то можно упустить действительно стоящие вещи. Почему ты думаешь, что Демьянинов не может любить тебя по-настоящему? — Я человек, а он демон, — напомнила девушка. — А я скажу по-другому, — усмехнулся приятель. — Ты красивая, молодая женщина, а он мужчина — и между вами могло появиться чувство, — Матусевич повернулся к Наде. — Я всегда боялся за тебя, если честно. Решишься ли ты на свою семью, а если и решишься, то получится ли у тебя. С ним — получится. Дмитрий достаточно опытный и сильный, чтобы вытянуть вас в трудные периоды, не уйдёт и не бросит. Надя опустила голову, не в силах сдержать слёзы. — Поздно. Я всё испортила, Костя. — Пока на его груди не появилась чужая брачная руна, не поздно. Остаток дороги прошёл в молчании, лишь когда из-за поворота показалась родная высотка, девушка сказала: — Я попробую… — Вот и умница! — А ещё попробую перебороть свои фобии. Мужчина вспомнил о чём, рассказывала Черникова той ночью. — Лучше подумай, как быстрее затащить Демьянинова в постель. Не до фобий будет точно, — посоветовал Матусевич. — И проще, и надёжнее, чем на сцену пробиться. А умертвие ты где искать собираешься? — Придумаю что-нибудь. — Мне уже страшно, — хохотнул приятель. Глава 27