Келюч шёл, в основном, под водой. Спина моржа то появлялась среди волн, то исчезала. И как только показалась его свирепая голова, раздался выстрел. Келюч метнулся в сторону, круто нырнул вниз, и на поверхности моря показались красные круги. Так ныряют не смертельно, а только опасно раненные звери, и эскимосы в замешательстве и со страхом внимательно следили за его передвижениями, чтобы немедленно при первой возможности начать снова стрелять. Вдруг вельбот сильно тряхнуло и он поднялся носовой частью, будто наскочивший на мель. И сразу с левого борта взвилась из моря усатая морда разъярённого зверя с налитыми кровью глазами и расколотым пулей правым бивнем. Три выстрела прозвучали почти одновремено. Морж, обливаясь кровью, всей тушей устремился вперёд, и два его огромных клыка с силой опустились на вельбот с левого борта. Посудина опасно накренилась влево, мотор зашипел и остановился, и вся команда бросилась на другой борт, чтобы хоть немного выравнять крен. В это время Матлю схватил карабин и, не целясь, выстрелил снова в упор. В то же мгновение зверь судорожно дёрнулся назад, вырвал клыками большой кусок планшира и исчез под водой. Зверобои облегчённо вздохнули, но разбойник через минуту вынырнул снова. И тогда бригадир, чтобы не остаться в этот день вообще без добычи, велел всё-таки его загарпунить. Вельбот, черпнув ещё раз правым бортом, медленно выравнялся и закачался. Зверобои принялись изо всех сил откачивать красную от крови моржа воду помпой, но все их усилия были напрасны. — Вода не убывает. Плохо дело. Он нам, точно, борт пробуравил! — проворчал стрелок Митька. И оказался, к несчастию, прав. Внизу зияла пробоина, проделанная мощным клыком. Охота было непоправимо сорвана, залитый водой мотор снова не завести, и оставалось только одно — добираться до берега на вёслах. Лёша Челышев, проклиная свою несчастливаю звезду, переложил футляр с драгоценным «Викингом» в нагрудный карман. — Сто чертей и ведьма в ступе! Водонепроницаемый… А если нет? Бережёного бог бережёт! — Ты че, Лёш, бормочешь, как наш шаман? Касатку никак пугаешь? — усмехнулся Матлю. — Действительно, на запах крови моржа немедленно явилась эта прожорливая хищница. Но зверобои не обращали на неё никакого внимания. Эскимосы быстро законопатили деревянной пробкой борт и дружно взялись за вёсла. — А вот ты мне лучше скажи, почему Келюч рождается. Знаешь? Ты же у нас научник! — продолжил, не отрываясь от работы, бригадир. — Мне так рассказали. Если моржонок остался без матери и всё же выжил, он вырастет хищным. — Ты смотри, — удивился Матлю. Не врёшь, однако! — Самка приносит детёнышей раз в два года. И одного, много двух, не больше. До трёх лет они с матерью живут, сами ничего не умеют. Если такой годовалый осиротеет — он обречён. Двухлеток может и выжить. Но ракушки он искать не умеет — мама не научила. Вот он и начинает по отмелям птиц ловить, — сказал геофизик и тоже взялся за помпу. Ну, не птиц, а птенцов. Я видел, — вступил в разговор старый стрелок. — Потом они нерпу гоняют. А вырастут, и тебя могут слопать, — засмеялся он, обнажив щербатые десны. — Под килем вельбота зашуршала галька, и его нос мягко врезался в косу. — Лёша, мы сейчас чай «пауркен» выпьём, погреемся — и за разделку. А потом я тебя сведу на залёжку. Берегом тут пройти не просто, но попытаем счастья, авось сумеем, — бросил геофизику Матлю и вышел на берег. Берегом к лежбищу, действительно, оказалось не пройти. Им пришлось пересечь плато и выйти на скалистый изрезанный обрыв с тыла, пройдя километра два. Не доходя до места метров пятисот, оба почувствовали острый запах мускуса, исходивший от массы скопившихся на берегу зверей. И через несколько минут перед ними открылась грандиозная картина. Внизу под обрывом галечная коса была уже наполовину занята плотной массой спящих животных. А между тем с моря подплывали новые группы моржей. Одни из них, набрав большой запас воздуха, ныряли; другие, поднимаясь на поверхность, с шумом его выпускали, вздымая высокие пенистые столбы воды; третьи выходили на берег, переваливаясь с одного ласта на другой, и неуклюжими прыжками направлялись искать себе место для сна. Воздух оглашался фырканьем, хриплым лаем и диким рёвом зверей. От них исходил терпкий и резкий запах, вызывавший тошноту, а позже и головную боль. Почти все моржи на берегу спали. Алексей включил свой прибор и защелкал тумблерами. Молочно-белый экран засветился, но красных зайчиков — пеленгов на нем не было. — Бригадир, мне надо поближе. Подождёшь меня? Я недолго, — сказал Челышев Матлю. Ему предстояло спустится по краю каменистой осыпи туда, где берег обрывался к лежбищу десятиметровой отвесной стеной. Он решил разместится на небольшом скальном уступе и двинулся вниз. Свою непростительную оплошность геофизик понял только, когда под тяжестью его ног осыпь вдруг ожила и, постепенно набирая скорость, поползла вниз. Куда бы он ни ступал, всё приходило тут же в движение. Не прошло и нескольких минут, как камнепад превратился в сплошной поток. Ухватиться ему было не за что. Вот уже первые камни с грохотом посыпались на головы спящих под обрывом моржей, и тысячи зверей, как по команде, вскочили и, приподнявшись на передних ластах, подняли вверх свои свирепые морды с торчащими вниз как клинки сабель кривыми клыками. Тысячи налитых кровью глаз устремились прямо на Лёшу. На миг ему показалось, что его несёт в сказочное царство, населённое разъярёнными морскими чудовищами. Уступ под камнепадом исчез. Закрепиться было негде. Надежды на спасение не осталось совсем. Челышев закрыл голову руками, зажмурил от ужаса глаза и вдруг услышал свист, рассекающий воздух. Над его головой пронёсся гарпун, разматывая за собой ровные витки тюленьего ремня. Он чиркнул о камень стальным наконечником и, туго натянувшись, изчез за обрывом. Это, пожалуй, не было осознанным решением. Да он и не мог, просто не успел подумать. Челышев крепко ухватился за ремень просто потому, что это была опора. Он съехал по инерции на несколько метров, с размаху ударился о каменную глыбу и потерял сознание. Когда Лёша пришёл в себя, он лежал в небольшой ложбине, наполовину заваленный каменной крошкой. Моржи снова успокоились и улеглись на прежние места. Осторожно пошевелив руками и ногами и убедившись, что он цел, Челышев в страшной тревоге нащупал прибор. «Кажется, всё в порядке. Ушибов полно, но ничего. Я свалился на спину, а мой «Викинг» в футляре. Э, да меня оползень прямо в моржатник привёз!» В самом деле, он очутился непосредственно над залёжкой на плоском широком козырьке, нависавшем над отмелью на высоте около двух метров. От храпа зверей сотрясался воздух. Моржи лежали вповалку, тесно прижавшись друг к другу. Головы их были обращены в сторону берега. Геофизик расчехлил пеленгатор и направил его на спящих — ничего! Полукруглый козырёк давал отличную возможность для обзора, но сколько он не водил прибором, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, экран оставался, как прежде, пуст. Звуковой датчик тоже молчал. «Так, залёжка, видно, пустая. Ни одного маркированного моржа. Ну что ж, отмечу в дневнике наблюдений. Уменя есть ещё месяц. Обследую новое стадо. А интересный выход какой… Эти скалы сложены рудоносной породой, так что могут экранировать мне сигнал. А может… вот будет смешно, если мои меченые архаровцы забрались прямо под козырёк! Лезь к зверям невозможно, а свеситься я могу.» Лёша подобрался к краю своего убежища со всей возможной осторожностью, опасаясь столкнуть камни и вызвать новый обвал. Он лёг на живот и направил «Викинг» на вытянутой руке вниз. На всякий случай он держался другой рукой за ремень. Теперь видеть экран Челышев не мог, но умный норвежец запоминал и фиксировал количество и положение меток, если б они наконец появились. Держать ушибленную руку было трудно. Прибор молчал, и Лёша решил кончать бодягу. Ну сколько можно в самом деле, чуть не загнулся из-за этих моржей! Он завозился, чтоб отползти от края, «Викинг» изменил положение и «взял» сектор глубже и ближе к вертикали. При этом он очутился у самого Лёшиного уха. И вдруг… пишалка, заботливо выставленная на полную мощность, пронзительно запиликала! А геофизик от неожиданности охнул, потерял равновесие и, не выпустив, однако, ремня, ссыпался окончательно вниз. «Викинг» звенел. Густой туман, за это время заполнивший остров, опустился на всю округу. Лёша шлёпнулся на удивление мягко и почувствовол, как что-то рядом зашевелилось. Он был не один, но разобрать ничего не мог. «Теперь, точно, конец. Где я? Тут под козырьком ёще возвышение. Что-то тёмное. Может, моржата?» — Кира, — вдруг услышал он сдавленный голос, — на нас что-то свалилось. Или прыгнул зверь. — Ох, ёж с картошкой, мне что — помстилось? — Лёша ошарашенно замер. — Петь, ты ещё спишь? — продолжал тот же голос. Ребята, шторм придёт, и лежбище смоет. Надо отсюда выбираться, не то замёрзнем. Мы все втроём… — Вчетвером, — заорал весело Челышев. — Тимка Решевский? Вас всюду ищут! А вы? Ах ты пропасть, вот они вы! Федя — каюр не поверил этому типу. Нет, сначала-то он поверил, а потом… Тима, Кирилл и Петя — ослабевшие, но живые, обнимали Лёшу и хлопали по плечам. — Эй, черти, легче, я расшибся по пути. Ну, рассказывайте! — чудом уцелевший геофизик не помнил себя от радости. — Леш, не время сейчас! Послушайте, звери раньше спали. От нас до тумана было многое видно. Потом посыпались камни, — прервал его Тимофей. — Ох, это я на них, — вздохнул Челышев. — Постой, это было часа три назад. Они поревели, успокоились и снова задрыхли. А теперь… прислушайтесь! Слышите? Большинство моржей лежало на животе и на боку. Центральная часть лежбища — от уреза воды до обрыва берега — была сплошь занята спящими животными. К этим звукам — храпу и вздохам — ухо уже привыкло. Но с моря слышался шум иной — движения огромных тел. Это были новые моржи. Они взбирались на спящих, переползали по ним к самому обрыву и укладывались в том же порядке, как нижние, образуя таким образом, второй слой залёжки. — Плохо дело. Они нас задавят. Высоты нашей площадки скоро не хватит. — Надо как-то вскарабкаться вверх, или… И тут со стороны песчаной косы раздался протяжный крик. Л-ё-ё-ша, э-эге-е-е-й! Это я, Матлю, мы пришли за тобой! Лёша, дай ракету-у-у! Мы на вельботе! Глава 57 Раним утром Петя с Тимой вышли на палубу корабля. Петька зевал и потягивался, стоя у левого борта. Стремительный быстро шёл на восток, и палуба медленно покачивалась в лад длинным ленивым валам. — Петь, что это у тебя? — спросил Тимофей, кивнул на прибор, который вертел в руках Петрусь. — Эта штука? Пеленгатор стащил у Лёшки. Этот… как его… «Викинг»! А вдруг найду ему пару тварей? — Петька, он тебя укокошит! Ну-ка отдай! Ты что, не понимаешь? Вся его работа с моржами связана с ним. Не дай бог, что случится! — Да ладно, Тим, не сердись. Ну… ты, наверное, прав, — примирительно пробормотал парень. Но Лёшка спит… Знаешь что? Включим разочек, ага? И я его сразу отнесу! Он состроил такую уморительную рожицу, что биолог рассмеялся. — Ну разве что, один раз… — и погрозил ему пальцем. — Да ты хоть знаешь, как он работает? — А то! Вот гляди, — и он защелкал тумблерами. Дисплей послушно засветился, и Петя, балуясь, начал вертеть его вправо и влево. — Вокруг никаких моржей. Я это так, поиграть, — оправдываясь, добавил он. И когда на экране среди ровного белого свечения появилась красная точка, Петька сначала не поверил своим глазам. Покосившись на Решевского, задумчиво рассматривающего поверхность воды, он усилил звук, и «Викинг» начал пищать. Тут уж и Тимофей с недоумением воззрился на прибор. Он посмотрел на совершенно пыстынное море — с носа корабля открывался отличный обзор. Моржей, действительно, не было и в помине. Биолог взял из рук Пети пеленгатор и нахмурился. Затем он стал не спеша двигаться по палубе. Петя следовал сзади, дивясь озабоченному лицу приятеля. Они обогнули рулевую рубку и проследовали к деревянной палубной надстройке старого корабля, где им сегодня пришлось переночевать. В крошечном кубрике заслуженного промысловика место для всех не нашлось. Прибор продолжал пищать, и Тима пробормотал. — Здесь дерево, немножко стекла… Не экранирует… а ну, поглядим! Не говоря больше ни слова, не отвечая на петины вопросы, Тимофей открыл дверь, пробрался сквозь сложенный инвентарь к спальным мешкам, где, как ни в чём не бывало, продолжал безмятежно спать Лёша, и склонился над рюкзаками. Прибор перешёл на новый режим. На экране появилась надпись по-английски и цифры. — Тима, — растерянно сказал Петрусь, — а тарахтелка говорит, что меченый морж здесь у нас! Удаление от объекта — одиннадцать дюймов, это значит… — Сам знаю, — мрачно оборвал его Решевский. Он достал из рюкзака свою куртку, вытащил из кармана с молнией собачий ошейник и протянул его Пете. И так как тот всё ещё ничего не понимал, быстро сказал. — Давай бери прибор и отходи от меня! Петрусь послушно двинулся в противоположный угол. Цифры на дисплее немедленно стали расти — два фута, два с половиной… Так это что ж, ошейник — меченый морж? — Петька, это мы — «меченные» были. Гад нам просто датчик подсунул, понимаешь? И всегда, ну по крайней мере часто, мог точно узнать, что мы и где! — Слушай, ты сказал, что это подарок. Тебе парень в самолёте — охотник, подарил его для Песца. Бог ты мой, да это тот самый, что там у озера? Он нам с Лизой помогал! И, выходит, он нас потом хотел убить? — Петя, я бы рад ошибиться. Но боюсь, что всё ясно. Ещё — помнишь, что Лёшка сказал? Викинг заверещал, указал вниз, и он свалился на нас! Я тогда не придал значения — ведь вокруг были моржи… Пошли к Кириллу, обсудим наши новости и вытащим эту «чёрную метку». В конце концов, всё это — натуральная уголовщина. Надо поосторожнеё с вещдоками. Слушай, он же нам ещё компас дал, который остался на берегу. Я потом неприменно попытаюсь его найти. И он же встретил каюров и сказал, что нас забрал корабль — промысловик. Но чем-то он им не показался, и промысловики нас всё-таки, к счастью, вопреки его словам пошли искать. Через четверть часа они сидели в капитанской каюте, где ночевал Кирилл, и молча глядели друг на друга — Тимка прав на все сто процентов. Теперь нет сомнений — кто! — сказал, наконец, с расстановкой Бисер, глядя на миниатюрный коричневый шершавый клоп с изотопом. У меня ещё одно доказательство есть. Я тебе позже скажу. Долго не хотел верить. Он же спас ребят, да… ну ладно. Мы знаем — кто, хоть имя он, конечно, наврал. Но ты скажи мне — за что? Как объяснить — почему? Печку на полярной станции сначала как следует вытопили углём. Когда она дошла до нужной кондиции, под самый конец подбросили драгоценных полешков. Они весело заскворчили, и сразу стало уютней. На складном столе лежали морские карты. Вся компания склонилась над ними и следила за карандашом рассказчика. Рассказывал Алексей. — Я идиот, устроил камнепад и сверзился вместе с оползнем. Тут бы мне и кранты, если бы меня Матлю не заметил. На моё счастье гарпунёр свой гарпун не бросает. Он и на этот раз взял его с собой и метнул, когда понял, что стряслось. Я в панике даже не сообразил, откуда и почему гарпун. Потом меня шарахнуло по башке. Я отключился и вообще все забыл. — Брось, Лёш, про «Викинг» ты не забыл! Он как завоет! На что уж я крепко сплю, не дал хороший сон досмотреть! — Петя скроил печальную рожицу, и все остальные засмеялись. Леша, размахивая руками и поминутно вскакивая, принялся дальше описывать свои приключения. Наконец, он устал. — Лизок, у меня горло пересохло, — взмолился Челышев, как раз дошедший до места своего приземления на спящих друзей. — Давайте чаю попьём. — А у меня готово — и чай, и бутерброды, — откликнулась Лиза. — Я уже заварила, сейчас принесу. Но ты мне пока скажи. Я одного не пойму. Ты говоришь, твой прибор указал на наших? Там что, рядом был меченый зверь? Или я ошибаюсь? — Нет, не ошибаешься. И мы потом разобрались, почему. Сначала было не до этого. Обрадовались, что все нашлись и целы. Потом эскимосы за нами на вельботе пришли. Мы выбирались с большим трудом — пришлось снова карабкаться на скалы с помощью того же гарпунного ремня, а следом спускаться в небольшую бухту, чтобы не угодить на растерзание моржам. А там нас уже забрали зверобои, и дальше мы без приключений приплыли сюда.