Эта куртка разбудила во мне ностальгические чувства. Но прежнего себя уже не вернешь. Я уже совсем другой человек. У Кольта не было любимой жены, у него не было друга, который в итоге погиб. У Кольта не было никого, кроме него самого. * * * Движок ревел от переполняющей его мощи; мотоцикл словно радовался своему возвращению на большую дорогу. Я пролетел сквозь вечернюю Москву, вспоминая прежние годы. Во голове всплывали старые воспоминания, словно после амнезии. Две личности — прежний и новый я — будто сливались воедино. Доехав до дома, я поставил мотоцикл под козырьком подъезда. Не зная, что меня ждет дальше, я аккуратно вошел внутрь, оглядываясь по сторонам и сжимая рукоять револьвера под курткой. Зашел в лифт, нажал на кнопку и медленно выдохнул, стараясь унять дрожь в теле. Выйдя из кабины на пару этажей раньше, я поднялся по лестнице, вглядываясь в тени и ожидая засады. Но нет, никого здесь не было, никто меня не поджидал. Дверь в мою квартиру оказалась выбита, она лежала на полу в прихожей, изогнутая от ударов. Мне было непривычно ходить по своему жилищу в уличной обуви, но при этом меня не покидала мысль, что без двери дом слился с внешним миром. Я словно бродил по пристройке к подъезду, открытой для любого бродяги. Изучил комнаты, заглянул в шкафы — никого. Моей семьи здесь не было. Я лишь увидел следы разрухи и мародерства: кто-то растащил наши вещи, одежду и всю бытовую технику. Украли даже унитаз и душевую кабинку, оторвав их от плитки. Ванная была затоплена лужей вонючей воды, вылившейся из сорванных труб, а раковина оказалась разбита на осколки. Из комнат вынесли мебель, а то, что унести не смогли, разломали молотками и испортили. Воры даже порвали обои — видимо, искали тайник в стене. Но меня не волновали ни мебель, ни вещи, ни сама квартира. Я думал только о семье. Схватившись за голову, кусая губы, я судорожно перебирал варианты. Может, Маша забрала ребенка и уехала в безопасное место сразу же после моего ареста? Боялась, что прийти могут и за ней? Или ее забрали люди, которые вломились в мою квартиру? Но к счастью, все оказалось проще. — Кирилл, это ты? — прозвучал знакомый мужской голос. Я устремил взгляд к дверному проходу и увидел Михаила, моего соседа, которому помог несколько дней назад. Он держал в руках монтировку и вглядывался в темноту квартиры. Встав с дивана, я вышел на свет и поздоровался с ним. — Ну и ну, ты вернулся? — он улыбнулся и встретил меня крепким объятием, дружески похлопав по спине ладонью. — Хвоста за тобой нет? Я отрицательно покачал головой. — Иди за мной, давай. Мы прошлись до конца коридора, он надавил на ручку и раскрыл дверь своей квартиры. Я последовал за ним, зайдя в помещение. Тут же включился свет, и я увидел небольшую студию, плотно заставленную мебелью. На двухярусной кровати под потолком спала жена Михаила, а снизу сидела моя Маша с красными заплаканными щеками, держа ребенка в руках. Она подняла голову, увидела меня и ахнула. Тут же подскочила с места и быстрым шагом подошла ко мне, не выпуская из рук нашу малышку. — Киря, Кирилл, Кирилл… — повторяла она, прислонившись ко мне. Я погладил ее по голове. — Я не мог оставить ее одну после того, как ты помог нам в тот день, — вмешался Михаил. — Располагайся. Переночуете у меня, а утром мы решим, что делать. У меня как раз завтра выходной, сможем выспаться. Я поцеловал Марусю, приобнял ее. — Ты вернулся… Я думала, что не увижу больше тебя… — прошептала она. — Так это не правда?Ты не убивал Гришу, ты никакой не наемник? Тебя отпустили, потому что ты не виноват? — Это всё правда, но только наполовину, — честно ответил я. Она тут же сделала шаг назад. — Меня подставили, Маш. Я не убивал его. На меня повесили целую кучу преступлений, кинули в тюрьму… Но я смог сбежать, чтобы прийти к тебе. — Нас будут искать? — спросила она. — Нас уже ищут. Я наделал много шума, завтра все новости будут только об этом. Но не волнуйся, — я протянул пакет с деньгами. Заранее отсчитал себе пять тысяч, а остаток решил отдать жене. — Возьми. Это деньги, тебе пригодится. Купишь себе «Тройку», закинешь рублей пятьдесят, доедешь на монорельсе до Новой Коммунарки. Сними номер в гостинице «Маяк», найдешь ее сразу за станцией. — Не понимаю, я не понимаю… — сказала она, качая головой. Деньги она не взяла. — А ты? — Я ни в чем не виноват. Есть доказательства, улики. Понимаешь? Я заберу их сейчас же, выйду на связь с начальством и сниму с себя все подозрения. Очищу имя. После этого нас отпустят, дадут жить мирно. После этого я найду тебя, хорошо? — Нет! — Маша уткнулась лицом мне в шею, — не уходи, не надо. Давай просто сбежим из Москвы, просто уедем. Сменим документы, сделаем что-нибудь, пожалуйста. Не уходи… — Пусть лучше остается у нас, — вдруг вмешался Михаил. — Никто не будет искать ее здесь. Я задумался, смотря на Сашу. Наша девочка спала, даже не подозревая, что ее родителям грозит смертельная опасность. Сама чистота. — Послушай, Кирилл, — сосед положил руку мне на плечо. — Так не пойдет, мужик. Пусть она живет с нами, пока все не уляжется. Да, тут тесно, но мы же москвичи, правильно? Нам не привыкать. А ты пока делай свои дела. * * * Перед отъездом я остался на пару минут в доме Михаила. Он сразу же лег спать к жене, оставив меня наедине с Машей. Она напоила меня чаем, слегка мерзким на вкус, зато горячим. Мы поболтали. Я рассказал ей о своем прошлом. В сильно сжатой форме, но рассказал. — В общем, слушай, — я положил руку ей на ладошку, сжал пальцы, думая, как закончить историю. — Прости меня. Да, я был наемником, но я бросил, завязал, чтобы быть с тобой. Она молча выслушивала меня, уткнувшись взглядом в стену, отвернувшись. Я рассказал ей о том, что стрелял и убивал, дрался, угонял машины. Не стал говорить только, что помимо прочего еще продавал людей и развозил дурь, но она наверняка сама догадалась до этого. — Скажи мне хоть что-нибудь? — я слегка потряс ее. — Я люблю тебя, правда. У нас все будет хорошо. Я теперь другой человек. Маша сохраняла молчание, шмыгала носом и просто качала головой, как в трансе. Но я видел, что ее взгляд сфокусирован, а лицо не лишено осмысленности. Она быстро о чем-то думала, размышляла, как теперь ей быть. Наверное, всерьез рассматривала вариант с разводом. Боялась. — Я думал, что оставил ту жизнь позади, — шептал я. — Но один человек узнал меня и решил отомстить. — Это он убил Гришу? — ответила мне Маша, но на меня не посмотрела, продолжая изучать узоры на обоях. — Нет. С Гришей — другая история. Просто тот подонок воспользовался убийством, чтобы повесить труп на меня. — Ты знаешь, кто его убил? — Знаю. — Не мсти, пожалуйста. Не надо. Докажи, что это был не ты. И возвращайся к нам. — Она повернулась ко мне и заглянула в мои глаза. — Ты переписал на меня квартиру, но мне нужна не она, а ты, Кирилл. Понимаешь? Возвращайся сразу же, как найдешь доказательства. Хорошо? Я молчал, не зная, что ответить. Справедливость никогда не настигнет тех, кто заказал его убийство. Те люди слишком высоко сидят, раз они могут тайно манипулировать пиджаками низшего звена. Кто накажет их, если не я? Нет. Конечно, моя Маша права. Не надо мстить. Нужно просто доказать свою невиновность и закончить эту проклятую историю. Уверен, Гриша бы пошел до конца ради меня, но у него не было ни жены, ни ребенка. Ведь так? Глава 19 Подонок Строганов обитал на Ордынке. Похоже, квартиру в элитном районе города он купил еще до того, как потерял работу в высших кругах «РосИнКома». Три года назад Строганов наверняка зарабатывал очень большие деньги и приближался к вершине корпоративной пирамиды, пока я не выбил стул из-под его ног, ограбив тот конвой. Вот только неясно, как после столь унизительного понижения в должности он умудрялся поддерживать уровень прежней жизни? Наверняка он своей зарплатой старшего инспектора даже коммунальные расходы покрыть не мог — как ни крути, но Ордынка всегда была местом для богатых политиков, хитрых чиновников московского правительства и националистически настроенных бизнесменов. На мотоцикле я въехал на узкую улицу с невысокими по новомосковским меркам домами. Вместо привычных глазу алюминиевых конструкций, бетона с пластиком и стеклянных стен, я видел вокруг благородную кирпичную кладку, витражи, мозаики и фасады, украшенные скульптурами и узорами. Вся эта красота лаконично подчеркивалась уличным освещением. А еще здесь совсем не было ни баннеров, ни ярких вывесок, ни матричных штрих-кодов, которые открывают на интерфейсе рекламу, стоит лишь на них посмотреть. Проезжая мимо припаркованных иномарок, я то и дело натыкался на небольшие церкви, скопированные с точно таких же церквей из настоящей Ордынки, что осталась в уничтоженной Старой Москве. Да, церкви я видел, но ни одного входа на территорию не заметил. Они стояли в тенях высоких заборов, запертые и покинутые. Похоже, богачам нравилось смотреть на величественные постройки предков, но никто из них не стремился к искуплению. Я бы не удивился, если бы узнал, что эти церкви пустые внутри, и ничего там нет, кроме белых стен. Так, лишь декорация, красивый вид для повышения инвестиционной привлекательности района. Впрочем, я слабо представлял, что должно быть внутри храма, я в них никогда не заходил. Я завернул вправо, оказавшись в тени арочного свода. Проехал чуть вперед и оказался во дворе-колодце с узкими вытянутыми окнами и желтыми стенами. Заглушил двигатель, встал с мотоцикла, снял шлем. Интерфейс отсоединился от операционной системы мотоцикла, и с глаз пропал спидометр. Прошлепал по луже до обшарпанной железной двери и провел ID-картой Строганова по домофону. Магниты доводчика отстегнули массивную дверь от рамы, я потянул на себя створку и шагнул в темный подъезд. Внутри пахло сыростью и ветхим деревом. Дома в некоторых исторически реконструированных районах искусственно состаривали. Среди элиты встречались те, кто хотел жить в аутентичных условиях, словно не было никакой Войны, и никто не строил Москву заново на калужской земле. За эстетику старины, конечно, нужно было доплачивать сверху. Об этом я узнал от одного болтливого наемника, с которым мне приходилось работать как раз в центральной части Новой Москвы. Кажется, того наймита звали Нестором, и он был любителем истории. Лифта тут не было, и я четыре этажа поднимался на своих двоих по широкой лестнице, опираясь на мощные мраморные перила. Найдя нужную мне квартиру, я снова провел картой Строганова по гладкой поверхности считывателя, и дверь отворилась. Я аккуратно зашел внутрь, держа револьвер наготове. Над головой зазвенел колокольчик. Квартира была погружена в полумрак, лампы в плафонах слегка подсвечивали стены, покрытые бежевой декоративной штукатуркой. В глаза бросилась просторная прихожая без мебели и два закрытых дверных проема впереди. Я прошел чуть дальше, миновав проход к богато обставленной кухне. Отдельная комната с кухней — тоже признак роскошной жизни. Обычно кухни делают частью и без того крохотной гостиной. Я встал перед двумя запертыми дверьми, думая, какую из них открыть первой, и выбрал левую. Надавил на ручку в форме шара, крутанул ее, и створка с щелчком поддалась. Следующая комната вся была заполнена красными тонами: стены обтягивали багровые велюровые обои, весь потолок был усыпан миниатюрными лампочками — сквозь стекло шел тусклый свет. Посередине стояла большая кровать, окруженная светильниками и камерами, а на ней лежала вызывающе одетая девушка с оголенными ногами и плечами. Тяжелая грудь еле вмещалась в майку. Она повернула голову, и только по ее застывшему пластиковому лицу я понял, что передо мной лежала женщина-борг. Вместо вольфрамовых и стальных деталей корпус был выполнен из синтетической кожи с силиконовыми подкладками для мягкости. Модель для удовольствий. Оптики ее глаз засветились ярким синим цветом, из динамиков раздался полный страсти голос: — Где он? Я ничего не ответил, только попятился назад, думая, что делать дальше. Я совсем забыл, что Строганов упоминал о своей жене — похоже, это она и есть. Борг заметила револьвер в моей руке и вскочила с кровати, ее искусственная грудь подпрыгнула. Механические кисти раскрылись, детали разъехались, и наружу из железных сплетений выскочили клинки. Она бросилась на меня, я вскинул револьвер и спустил курок — звуковой имплант заглушил звук выстрела. Борг неестественно быстро ушла в сторону, и крупнокалиберная пуля выбила кусок бетона из стены над кроватью. Девушка выскочила из-за угла, замахнулась рукой, сработал мой ускоритель рефлексов, и я прыгнул назад, заставив тело оторваться от земли. В медленном полете, падая спиной вниз, я прицелился и единожды выстрелил. Когда ускоритель ушел в перезагрузку, я болезненно грохнулся о пол, а боргу оторвало руку по самое плечо. Железная девушка вскрикнула, импульс отбросил ее в сторону, и она тоже свалилась на пол — рядом о ламинат с металлическим звоном ударилась отстреленная конечность. Не вставая с пола, я ударил по курку, барабан крутанулся, пальцем надавил на спуск, и револьвер выстрелил еще раз. Пуля попала девушке в бок. Раздался скрежет металла, из динамика вырвался оглушительный крик, прерываемый помехами. Борг задергалась в припадке.