– Вы сказали, много их пить нельзя. – Сказал, да. Я подумал, что это вполне разумно. – Но от одной таблетки мне не становится лучше, доктор; я вроде и засыпаю, но каждый раз вижу тот же кошмар. – Не думаю, что снотворное чем-то поможет от кошмаров. – Да, вы это уже говорили. – Вы знаете, мне и самому не помогают таблетки, – зачем-то сказал я. – Вы тоже не можете уснуть? – Нет, у меня мигрень, я постоянно слышу… Я постоянно мучаюсь от боли. Наверное, от нее ещё не изобрели лекарств. – Наверное, не изобрели… Девушка ещё недолго постояла у окна, всматриваясь куда-то в даль, потом повернулась ко мне. Лицо, это её лицо, было таким знакомым… – Но это лучше, чем ничего, не правда ли? – сказала она. – Правда, – согласился я. – Так я пойду? – Идите. Её платье зашуршало по полу и скрылось за дверью. Я уткнулся лицом в подушку. Всё, что случилось, не укладывалось в голове. Интересно, Маргарет тоже здесь? – Нет, её здесь нет, – сказал тот же голос. Я соскочил с кровати. Он стоял у окна, держа руки в белых перчатках скрещенными за спиной и смотрел куда-то вдаль, не говоря больше ни слова. – Это вы… – Тихо, – сказал он, – сейчас начнётся. – Начнётся что? – То, что всегда меня волнует. – Вас может что-то волновать? – Я хотел встать, но ещё плохо управлял этим телом и потому остался сидеть. – Может, вас волнует смерть той девушки или… – Нет, смерть той девушки меня нисколько не волнует. Я удивлён, что она волнует вас. Это правда очень забавно. – Забавно? – Конечно, хотя, может, вы всё ещё не пришли в себя. – Конечно, не пришёл. Как я могу прийти в себя, если я не в себе? Это не моё тело! – Какие мелочи… – Что? – Вам не нравится это тело? – Вы издеваетесь? – Бывают тела и похуже. – Что вы мелете, чёрт бы вас подрал?! – Но это очень мило. – Мило что? – Что вас волнует смерть той девушки. Вы и правда ничего не заметили? – Он улыбнулся. – Не заметил что? – Не переживайте, всему виною разница во времени… – О чём вы говорите? – Не шумите. Сегодня они опять опоздали. Он смотрел вдаль, не отрываясь от окна. – Кто они? – Те, кто должен бить в колокол. – В какой колокол? Я встал с кровати и подошёл к окну. За густыми кронами беспросветного леса ничего не было видно. – Там же ничего нет, – сказал я. – Если вы чего-то не видите, мой друг, это ещё не значит, что этого нет. Подождите, сейчас начнётся. И правда… Началось. Из глубин соснового леса доносился колокольный звон. Это был он, точно, это был мой колокол. Вон он там, за окном, за лесом… Я рванул к двери. – Куда вы? – Норах не обернулся. – Мне нужно увидеть его, мне нужно увидеть мой колокол, – я набросил халат поверх тонкой пижамы. – Боюсь, это невозможно. – Что? Почему? – Вы ещё не готовы. – Не готов к чему? – К тому, чтобы увидеть его. Я вылетел из двери, не дослушав Нораха, и чуть не навернулся на лестнице. Высокая, крутая, она возникла передо мной как пропасть. Я осторожно спустился; доски нещадно скрипели. Колокол всё ещё звенел. Он был там, за лесом или в лесу, я точно не понял; ещё немного, и он перестанет бить, и тогда я не найду его. Я решил идти на звук. Внизу, на кухне, пахло чем-то жареным. – Добрый день, вы уже встали? – спросила девушка в фартуке. – Добрый день, встал, – бросил я, не оборачиваясь. Звон, хоть и уже отдалённо, но всё же был слышен. В доме были закрыты все окна; кухня наполнилась паром от варева, из-за которого почти ничего не было видно. – Где здесь церковь? – спросил я. – Там же, где и всегда, – ответила девушка; похоже, кухарка. Я ждал, что она ответит, где же это всегда, но она только мешала, перемешивала и убирала наваристую пену с верха кастрюли. – Там же, где и всегда? – переспросил я. – Да, – сказала она и продолжила мешать. Я побежал к двери. Она была заперта, большие замки закрыты на все обороты. Открыл один, другой… – Хотите замолить грехи, доктор? – спросил женский голос. Я обернулся. Где я её видел? Точно, это она была в баре, это она принесла мне пиво. Но почему… Мадам подошла ко мне. – Мой муж сказал, вы стонали во сне. Она положила мне руку на грудь. Я отшатнулся.