– Что-то тревожит вас, доктор? – спросила женщина. – Меня? Мне нужно в церковь. – Помолиться решили? – Решил. – Я перебирал замки. – Вы думаете, я дура? – Она подошла ближе и обняла меня со спины. – Ни в коем разе, мадам, я не думаю, что вы… Вы слышите? – Мне показалось, я слышал выстрел, там, откуда-то с улицы. Я припал к двери. – С кем вы встречаетесь там? – Голос её стал на тон выше. – Не понял… Вы не слышали? – Не слышала что? – Выстрел на улице. – Не заговаривайте мне зубы, дорогой. Так с кем? У вас свидание? – Нет, что вы! Она никак меня не отпускала. – Тогда зачем вам идти в эту церковь? Я не знал, как вырваться, колокол уже не звенел. Его бой исчез вместе с выстрелом. Тонкие пальцы мадам опоясали меня. Я облокотился на дверь; ноги не слушались, тело хотело заснуть. – На вас же лица нет, – испугалась она. – Идите к себе, я принесу вам цветочный чай. Он не звенел, уже не звенел… Я поднимался по лестнице. – О, вы уже встали, месье Бёрк? – спросил тучный господин, встретив меня наверху. – Да, я… – Как вы себя чувствуете, любезный? – Голова болит, – ответил я, желая пройти, но мужчина перегородил собой весь проход. – Конечно-конечно, – он кивал двумя подбородками, – конечно, болит, я так и думал… Знаете, месье Бёрк, в своём доме я не потерплю ничего запретного, вы слышите меня? Я не Ирен. – Он смотрел на меня. – Я всё знаю! – Знаете? – не понял я. – А вы думали, я вчера родился? – Нет, месье. – Я не позволю, чтобы врач моего сына был, простите, – он понизил голос, – наркоманом. Я знаю, что вы принимаете морфий! – Но я не… – Фабьен, – раздался голос мадам, – оставь доктора в покое. Тот сразу замолчал, надул свои толстые щёки и отошёл от прохода. – Прошу вас, – уступил он мне, не сводя с меня взгляд своих заплывших глаз. В комнате уже никого не было. Видно, тот докторишка был тот ещё прохиндей… По-видимому, его любила жена хозяина дома. Что за игру затеял этот Норах? Я не успел ничего спросить, нужно было вытрясти из этого типа всё, но этот колокол… Я так и не дошёл до него. – Простите моего мужа, доктор, – сказала мадам; её платье волнами ходило по полу. Она принесла крепкий чай. – Он решил, что я принимаю морфий, мадам? – Фабьен – идиот. – Женщина улыбнулась и закрыла за собой дверь. – Как ваша голова, доктор? – Она развязывала атласные ленты на груди пышного платья. – Позвольте, но сюда могут зайти, – отстранялся я. – Никто не зайдёт, – приближалась она. – Фабьен сел за пасьянс, а вечером я дам ему то, что вы прописали. – Я? – Вы уже не помните? – Помню… Мадам дотронулась губами до моего лба, потом до губ; я не ответил. – А вы и правда больны сегодня, mon cher, – сказала она, отходя от меня. Я упал на подушку. Шорох её пышного платья отдалялся, исчезая в дверях. Я лишь хотел проснуться в Сен-Мало. – Ваш чай остыл, – сказал знакомый голос, когда я открыл глаза. Норах стоял у окна и улыбался мне. – Как спалось? – спросил он. – Вы так быстро умчались и даже ничего не спросили… – Который сейчас час? – Я приподнялся с постели. – Это имеет значение? – Мне нужно успеть, колокол звонит два раза в день. Утром и вечером в шесть. – Как? Вы разве не успели? – Он усмехнулся. – Вы же знаете, что нет. – Знаю. Но я предупреждал… – Меня задержали. – И так будет всегда. – Что? – Вы обещали помочь мне, мой друг, а я обещал помочь вам. – Я ничего вам не обещал. – Хорошо, но вы уже в деле, а значит, не выберетесь отсюда, пока не спасёте их. – Спасу? Кого, всех? – Именно. Каждый из них на пороге греха. – Каждый? Но эта девушка… – О, вы узнали её? – Узнал? – Ещё нет? – удивился Норах. – Я хотел сказать, она так мила… – Да, но она хуже всех. – Не может быть. – Позже вы поймёте всё. – Я стал доктором – и не понял ничего. – В вашем распоряжении его комната и все вещи. Вы же можете пораскинуть мозгами.