Ветер сдувал с плеч тонкую кофту, поднимал платье, путал все её волосы. Ребекка уже не куталась, не защищалась от холода; холод был в ней самой, трескучий, разрывающий на части. Она не слышала ни ветра, ни шума деревьев, ни стука колёс о промозглую землю, не ржания чужих лошадей, ни быстрых нервных шагов, приближающихся к ней. – Эй, ты, – крикнул кто-то, но будто не ей, будто не здесь, не рядом. – Эй, ты, – повторил опять кто-то, – скажи старику, что земля эта наша. Пусть отдаёт долги, ты поняла? Фабьен всё проиграл! Ребекка молчала, только издали до неё доносились неполные фразы, непонятные обрывки слов. – Ты его дочь? – Голос приблизился. – Говори же! – Наклонился над ухом, стал неровно дышать. – А ты ничего такая, хорошенькая, – засмеялся он. Ребекка очнулась, хотела вскрикнуть, но было уже поздно. Грубая сила толкнула её на промозглую землю, она ударилась головой, платье шуршало, задрался подъюбник. Ребекка увидела чужие глаза. 29 глава Я проснулся от запаха навоза и какой-то кислятины. Никак не мог открыть глаза. Что-то кололо в спину, что это, чёрт возьми… Я залез за поясницу и вытащил из-под себя ломкое, грязное сено. Оно всадило мне пару заноз. Откуда на кровати Фабьена сено? Или я не… Соскочив с лежака, я угодил в стоящую рядом посудину, полную вонючей жидкости, чуть не шмякнувшись в неё лицом; задел её локтем, таз опрокинулся на меня, и теперь уже я вонял этим смрадом. Это блевотина, а я – Юбер. Его, должно быть, тошнило всю ночь, и теперь я в этой вонючей жиже… В углу конюшни ржавый умывальник и коричневое вонючее мыло; я намыливал руки и тут же смывал, намыливал и смывал. Вода кончилась; я снял рубаху и остался в одних штанах. Запах никак не уходил, он будто въелся под кожу, он будто и был мной. Какой же отвратительный этот Юбер… Чем я помогу им в этом теле? Нужно пробраться в дом. У Лоранов отличная ванная комната. На улице уже светло, но не настолько, чтобы этот свет разбудил хоть кого-то в доме. Я накинул плащ, что вонял так же, и пошёл в дом. Дёрнул за дверь – закрыто. Фабьен опять заперся на все замки. Постучал – тишина, ещё раз – шаги, откуда-то издали, теперь всё ближе; один за другим защёлкали замки. Юбер знал, что она не спит. – Фу, ну и воняет от тебя! – сказала Люсинда. – Помыться бы, – я посмотрел на неё. – Ещё чего! А мне потом влетит… Люсинда знала, что не влетит, в этом доме всем на всех наплевать; она хотела поиграть в хозяйку. Я хотел схватить её за талию и прижать к себе так, чтобы она морщилась и вырывалась… Нет, этого хотел Юбер, мне лишь хотелось помыться. «Ну хватай же её, бери давай!» – говорил внутренний голос; вся звериная сущность Юбера просто лезла наружу. Я дал ему волю. Схватил Люсинду за локоть и притянул к себе; она взвизгнула, но быстро замолкла. Юбер целовал её красные, пахнущие пудрой и молоком губы, а Люсинда даже не думала вырываться. – Я сделаю тебе ванну на втором этаже, – сказала она, когда наконец оторвалась от моих губ. – Возле спальни Фабьена? – выдохнул я. Внутри всё горело. Этот конюх будет весь день кувыркаться с ней, не дав мне сделать ничего. – Так даже интереснее, – она подмигнула. – Тебе не кажется? – Не кажется что? – не понял я. Мне было не до этого. Я во что бы то ни стало решил дойти до церкви сегодня. Неизвестно, когда именно настанет тот день, о котором говорил Норах, неизвестно, когда именно появится Норах, и смогу ли я дойти до конца леса, хватит ли сил. А тут ещё этот конюх с Люсиндой и я в нём… – Что нас могут застать, – сказала она. – Не понял… – Если нас застанут вдвоём, в ванной хозяина, тебе попадёт, – протянула Люсинда с таким удовольствием, будто того и хотела. – Почему нас, почему вдвоём? Она посмотрела на меня так, будто хотела вышвырнуть обратно за дверь. – Да и чёрт с ними, – сказал я. Ванна была горячая, с ароматом лимона, внизу трещала печь. Люсинда намыливала мне спину, на двери висела чистая рубашка. Ванная комната наполнилась паром, сквозь него были видны только стройные руки Люсинды. Я запрокинул голову, она запрокинула свою на меня. Казалось, целая вечность пролетела мимо. Люсинда только начала меня целовать, как вдруг резко оттолкнула и вылезла из ванны. Наспех протёрлась большим полотенцем, влезла ещё мокрая в своё простое выцветшее платье, опоясалась пожелтевшим фартуком, собрала мокрые волосы на макушке и припала к двери. – Что такое? – Я приподнялся. – Проснулся… Тихо! Молчи! – Кто? – Да тихо ты, – замахала она на меня. Голос у Юбера и правда был громкий, с грудной хрипотцой, я ещё плохо им управлял. – Вылезай, – прошептала Люсинда. – Уходи; я скажу, что мылась одна. Юбер почти не вонял. Я вытер его чистым полотенцем и одел в белую рубашку. Она была почти по размеру. – Чья это рубашка? – Доктора. – Но он же заметит! – Он почти свихнулся с той ночи, ты же сам его принёс, – сказала она быстрым шёпотом. – Тихо! Фабьен идёт… – Свихнулся? Ты о чём? – Ты же сам сказал, что нашёл его в лесу спящим на голой земле. А вчера он не мог найти какие-то бумаги, и всё кричал и кричал на всех… – Я забыл их вернуть… – Что? – Ничего… Медленные, тяжёлые шаги Фабьена приближались к нам. Люсинда схватилась за дверную ручку. – Подожди! Что ты делаешь? – испугался я. – Открываю дверь, стой там. Она толкнула меня к стене и потянула дверь на себя, та заскрипела и открылась; наружу вывалился белый клуб жаркого пара. – О! Месье Лоран, вы уже встали! – сказала Люсинда. Я затаился за дверью. – Чем это пахнет, Люсинда? И что ты здесь… – Я набрала вам ванну, месье. – Сегодня разве четверг? – А разве нет? – Да вроде… – Не будете мыться? – Почему же, я был бы не прочь… Фабьен, пыхтя и переваливаясь, зашёл в ванную комнату. – Сколько здесь пара, почти ничего не видно, – ворчал он. – Давайте я помогу вам снять ночную рубашку, – сказала Люсинда и подняла его сорочку над головой. Пока Фабьен боролся с ворохом ткани, не спешившей отпускать его огромную голову, я выскользнул за дверь. Не желая оставаться в этом доме ни минуты, сбежал со ступеней, чуть не упал на последней и уже подходил к двери, как услышал вопли Фабьена. – Юбер! Что, чёрт возьми, это значит, подонок?! Он шлёпал мокрыми пятками по полу, за ним бежала Люсинда. – Поскользнётесь, месье Лоран, – причитала она, – осторожнее… – Иди сюда, Юбер! – Фабьен, наспех завёрнутый в полотенце, то и дело поправлял его на животе. Я пытался справиться с замками. – Это твой плащ висел в моей ванной? Отвечай! – Он тряс вонючим плащом, выставив его перед собой. – Я твой запах за милю учую, ты как вонючая псина, Юбер! Странно, но я не чувствовал никакого страха, только смех распирал моё тело. Во мне смеялся Юбер. Месье Лоран поскользнулся на лестнице и, похоже, даже упал. Этого я уже не увидел – лишь слышал его болезненный стон, когда выбегал из дома.