– Вам нужны были реальные результаты. – И мы понимали, что их невозможно добиться; твои компоненты слишком… – Но я добился, Перро, я же добился! – Где ты взял ребёнка, Андре? – Что ты пристал к этому ребёнку? – Ты до сих пор числишься у нас, Бёрк, как внештатный сотрудник, мы проработали с тобой несколько лет… – Которые вы смыли в унитаз! – Иногда некоторые проекты замораживаются до лучших времён. – Которые не наступают. – Это уже не нам решать. Ты… – Он посмотрел на Бёрка, потом по сторонам, потом снова на Бёрка и перешёл на шёпот: – Ты же не похитил этого ребёнка, верно? – Ты меня совсем за психа держишь? – крикнул Андре так, что взгляды всех посетителей и официантов теперь были устремлены на них. – Тише ты, тише… я не сказал, что ты псих; я лишь спросил, где ты взял ребёнка. – Мы его усыновили. – Мы? – Да, я женат. – Женат? – А что в этом такого, не ожидал? – Я уже и не знаю, чего ожидать, Андре… Послушай, прошу тебя: что бы ты ни делал, какие бы статьи ни писал, не упоминай имя нашей компании. – Ты хоть слышишь, что я тебе говорю? Эксперимент удался! – Над ребёнком? – Не важно. – Не важно?! – Совсем! – А до того как ты его усыновил, Андре, он уже был болен, не так ли? – Я, по-твоему, совсем идиот? – Андре встал из-за стола. – Но ты же калечил мышей, – Перро говорил шёпотом. – Но это же человек! – То есть ты видишь разницу? – Да пошёл ты!.. – Андре кинул деньги на стол и вышел из ресторана, хлопнув дверью. Доктор Бёрк разминал стопы Жоэля. Мальчик сидел неподвижно, всё так же смотря в никуда. Прошло уже две недели, как ему не давали лекарства, а состояние его не улучшалось. Прошлой ночью он встал с постели и пошёл. «Лунатизм, – понял Бёрк, – нарушение работы мозга». Часть мозга мальчика спала, а часть бодрствовала, потому он и начал ходить по ночам. «Но кто его знает, – размышлял доктор Бёрк, – может, он и раньше это делал, просто они не знали об этом. Разве в больничной карте всё напишут?» Пару раз он слышал, как Жоэль что-то бормотал; он думал, к ребёнку вернулась речь, но это бормотание так и осталось бессвязным, не имеющим с реальностью ничего общего. Реальности Жоэль не замечал, совсем. Ни Андре, ни Элен мальчик не видел. Как он теперь покажет его сообществу? И зачем только рассказал всё этому Перро… Надо было дождаться конца эксперимента, надо было убедиться, что состояние мальчика входит в норму. Если этот Марк заявится к нему, если увидит ребёнка… Хотя можно сказать, что так оно и было, что ребёнок таким и был… Андре услышал какие-то странные звуки с улицы. «Но всё есть в больничной карте, – продолжал он говорить сам с собой. – Они поднимут дело ребёнка и поймут, что он был психически здоров. А дневник записей?» Андре отошёл от Жоэля. Дневник записей… надо будет потом спрятать и его. Входная дверь дома открылась и тут же захлопнулась, на миг занеся с собой гулкий шум и непонятное щёлканье. Быстрое цоканье женских туфель. В комнату влетела Элен. – Что такое? – не понял он. Вид у неё был взъерошенный, причёска съехала набок, шарф развязался и свободно болтался на шее. Элен расстёгивала плащ, не успев раздеться в прихожей. – Ты скажешь, наконец, что происходит? – не выдержал Андре. – Там, там… – Она задыхалась. – Да говори же! – Там репортёры, – еле выговорила Элен. Бёрк смотрел на неё и не верил своим ушам. Он подбежал к окну и встал за занавеской. Немного отодвинув плотный тюль, увидел толпу людей с камерами, микрофонами и блокнотами. Они, как саранча, облепили его дом, топчась на ровной лужайке, расставляя камеры, выбирая вид. Кто-то уже вёл прямое включение. – Откуда они взялись? – бормотал Андре. В комнате затрещал телефон. Элен вздрогнула; доктор застыл на мгновение, но быстро пришёл в себя. – Не подходи, – взмолилась Элен и села рядом с ребёнком. – Мне теперь и телефона бояться? Андре подошёл к тумбе, подождал пару секунд, выдохнул, снял трубку и медленно поднёс её к уху. – Алло, Андре? – кричали на том конце провода, – Андре, это декан Маршаль; какого чёрта там у тебя происходит? Включи двадцать пятый канал. – У меня нет телевизора, – еле выговорил Андре. – Ты повсюду, на всех новостных каналах, и наш факультет, чёрт возьми, и этот Марк Перро… – Перро? – Да, вон его рожа заняла пол-экрана… Он говорит, что компания сразу же расторгла с тобой контракт после того, как узнала о твоём эксперименте над каким-то ребёнком. Ты и правда похитил ребёнка? Элен выбежала из комнаты. – Это бред, – кричал в трубку Андре, – полнейший бред! – Хорошо, что ты успел от нас уйти, Бёрк, – раздалось на том конце. Андре повесил трубку. В соседней комнате трещал камин. Мальчик всё ещё сидел неподвижно. – Элен, – крикнул Андре, – ты где? – Сейчас приду, – услышал он голос жены. – Надо что-то делать, что-то делать… – Он метался по комнате. Бёрк пошёл к двери. – Ты куда? – догнала его Элен, от неё пахло дымом. – Я выйду к этим стервятникам, выйду и скажу им, что это всё бред, происки конкурентов, больная фантазия Марка Перро. – Нет, не надо, давай подождём… – Подождём чего? Пока они снесут дверь и полезут в окна? – Но не будут же вечно они здесь стоять? – Я должен работать, Элен, они мне мешают! Или мне теперь и из дома не выйти? Элен опустила глаза. Она знала, что это конец. Только Андре открыл дверь, как мощная волна репортёрского гула поглотила его. Репортёры прихлынули к двери, тесня и толкая друг друга, тыча в лицо Бёрку чёрными объективами и мохнатыми микрофонами.