А он, значит, нашел. – Что Константайн говорит про вскрытие? – Я бы мог описать вам во всех медицинских деталях, но почему-то сомневаюсь, что вы поймете, давайте попробуем упрощенный вариант. Клэр… – Думаешь, я тебе задницу не надеру, да? Завтра утром у нас с тобой будет небольшой разговор, помпезный засранец. – Если я с Джейкобсоном должен сдерживаться, то это совсем не значит, что все остальные должны иметь бесплатный пропуск. – Ах… Ну, вполне возможно, что я недооценил ваше чувство юмора. – Так как там вскрытие? – Шейла сказала, что у Клэр сломаны четыре ребра и повреждения кожных покровов, характерные для продолжительного применения кардиопульмонарного воздействия – Потро очень старался, чтобы она не умерла. Последняя пища, которую она принимала в тот день, был чизбургер с беконом и маринованными овощами и что-то вроде чипсов на кукурузной основе. И еще шоколадный пирог. Съедено было за шестнадцать часов до смерти. Над домами вырос шпиль Первой национальной кельтской церкви, царапавший небо желтовато-красного цвета. Рут обняла себя и глубоко вздохнула – как будто что-то долго держала в руках и наконец выпустила. И еще эта боль в боку… Я хмуро взглянул на свое отражение: – А кто такой Потро, черт возьми? – Так мы его сейчас называем. Потро – от Потрошитель. А шестнадцать часов он, скорее всего, ждал, чтобы пища в желудке переварилась. Чтобы собственной рвотой не захлебнулась под анестетиками. Чизбургер с беконом и чипсы. Гадать не надо, откуда взялась эта последняя ее пища. Пусть этот приз хранится у меня в кармане до тех пор, пока не придет время порадовать Джейкобсона. Смотрите, детектив-суперинтендант, я не просто так время убиваю, я это и с миссис Керриган собираюсь сделать. – Еще Шейла сравнила швы, которыми были зашиты Клэр Янг и та молодая женщина, которую нашли в холодильнике, с первого нападения. – Натали Мэй. – По мнению Шейлы, они достаточно похожи друг на друга, и можно сделать предположение, что сделаны одним и тем же человеком. Единственное отличие – новые шрамы гораздо грубее, чем те, которыми зашита Натали. Она думает, что у того, кто это делает, какое-то время не было практики. И хотя Шейла довольно часто бывает колючкой в моей плоти и болью в одном месте, я с большой неохотой вынужден признать, что она чертовски хороший патологоанатом. – Откашлялся. – Только никогда не говорите ей, что я это говорил. На улице никого не было, только припаркованные машины и пустые окна. – А что насчет камер наблюдения? – Медведь заставил предоставить нам все пленки с камер наблюдения на пути следования Джессики Макфи от дома до работы. Купер уже проверил половину. Только уж очень он ноет из-за этой работы. Бесполезный мальчишка оказался. – Скажи ему, пусть вынет палец из задницы. Тут не детский сад. И проследи, чтобы Сабир тоже получил доступ к национальной базе данных. – И если мы говорим о том, что бесполезно, а что нет, ты просил Медведя проверить, брались ли у первых жертв анализы на изнасилование? На Чёрч-роуд Элис притормозила, пропуская старую немецкую овчарку, ковылявшую, опустив хвост, через дорогу. Она прохромала перед нами и скрылась между двумя машинами. – Не хотелось бы испортить вам праздник, мистер Хендерсон, но даже самые базовые знания в биологической науке должны подсказать вам, что мужское семя не в состоянии долго находиться внутри женщины. Эти женщины были похищены за три – пять дней до того, как от их тел освободились, они были вымыты, и места, в которых происходило вскрытие, были обработаны хлоргексидином еще до операции. И вы полагаете, что он проделывает все это, стерилизует, проводит сложную операцию, а потом влезает на них, чтобы потрахаться по-быстрому и вызывает «скорую помощь»? Какие, к черту, анализы на изнасилование здесь можно проводить? Хантли, конечно, придурок, но он был прав. Но это не значило, что он не заслужил прямой в морду. Элис остановилась напротив дома Рут: – Приехали. Рут повернулась, наклонилась к ней и обняла: – Большое спасибо. – Мистер Хендерсон? – А волосы? На них могли остаться его лобковые волосы. – Бросьте, это всего лишь возможность. Рут помахала мне рукой: – Как будто… как будто свет снова вошел в мою жизнь. Долго-долго все было во тьме… – Положила мне руку на колено. – Благослови вас Господь. – Рад, что смогли помочь вам. – Единственный недостаток – никаких анализов они не проводили. Я справлялся у сотрудников больницы – они слишком были заняты, чтобы поскорее зашить их и все остальное сделать. Рут моргнула. Приложила руку к груди, как будто пытаясь засунуть сердце на место. Потом кивнула и вылезла из машины. – Конечно, в вымышленном мире мы бы просто спросили у мертвых. Но Шейла сказала мне, что две были кремированы, одна исчезла, а Натали Мэй, судя по фотографиям со вскрытия, предпочитала область бикини в стиле Юла Бриннера. Я пересел на переднее сиденье: – А как насчет Клэр Янг? – Ах да, эта та женщина с выдающимся и обворожительным лобком. Один момент. – Телефон пикнул и смолк. Рут стояла на верхней ступеньке, махала нам рукой, потом вошла внутрь. Как только дверь за ней захлопнулась, Элис развернула машину: – Нужно вина купить и пива или только пива, потому что, если возьмем и то и другое, я в том смысле, что лучше обезопаситься, чем пожалеть, и… – Хорошо, хорошо, вина тоже возьмем. – Алло, вы еще здесь? Шейла сказала. что патологоанатом операции «Тигровый бальзам» делал анализы на изнасилование. Но на тот случай, если он окажется идиотом, она тоже сделала анализ и послала его вместе с образцами кожи и крови. Результаты станут известны через несколько дней. И еще я попросил Шейлу сосредоточиться на старых отчетах о вскрытии. И почему нельзя как по телику, чтобы анализы ДНК делали за пятнадцать минут? – Хорошо, дай мне знать, когда они появятся. – Я отключил трубку прежде, чем он смог еще что-нибудь сказать, за что можно было получить в морду. * * * Неоновая вывеска над пустой кассой жужжала и мигала, а дождь барабанил в окно винного магазина. Бутылки с алкогольными коктейлями яростных расцветок и дешевое бухалово прятались в проволочных клетках, привинченных к стене, заполняя двухметровый промежуток между входной дверью и коротким черным прилавком, разделявшим магазин на две части. За этим прилавком располагались виски, вино, водка и пиво, чтобы местные не могли их достать. Элис раскрыла сумку, вытащила письма Потрошителя и положила стопкой у кассы: «Пока ждем кассира». К ним присоединился желтый маркер. Провела флуоресцентную линию под строчкой, написанной неразборчивым почерком. Я повернулся спиной к прилавку, облокотился на него: – Генри думал, что он назвал себя Потрошителем потому, что он вспарывал свои жертвы и вкладывал кукол им внутрь, в потроха, а потом зашивал. А что, если это не совсем так? Что, если главное здесь – «внутри»? – Мм? – Еще несколько резких желтых штрихов. – А что, если он – один из нас? – Мммммм? – Что, если он в прямом смысле слова находится внутри – мешает расследованию, фальсифицирует свидетельства, скрывает правду, чтобы мы не могли поймать его? – Хм… – Вздох. Постучала по бумаге пластиковым колпачком маркера. – Вот послушай: «Паническая волна ее дыхания заставила мои нервы возликовать. Хор силы и власти…» – Прищурилась. – Мне кажется, когда вот так вот говорят – «паническая волна», это может быть практически все что угодно. – А что с этим такое? Ее лоб пересекли морщины. – Пока не уверена. Господи Всемогущий, ответ из трех слов. Первый раз. Она провела еще одну флуоресцентно-желтую линию: – Тебе не кажется это немного вычурным, как будто тот, кто это написал, хотел, чтобы это звучало слегка непристойно или немного по-книжному, что-то вроде этого? Все эти надуманные «паническая волна», «хор власти», «ликующие нервы»… – Ну и что, претенциозный шизик с манией литературного творчества. – Хммммм… – Маркер выбрал еще одно предложение, потом Элис закусила зубами кончик языка. – Ты когда-нибудь читал письма, которые полиция получала от Джека Потрошителя? Некоторые явные подделки, но «Глубокоуважаемый босс» и «Из преисподней» самые убедительные. И куда делся этот чертов продавец? Дверь в служебные помещения магазина была закрыта самым решительным образом.