– Эй, тебе не за что извиняться. – Он просто там… оказался, я попыталась убежать, но он меня ударил и… – Косточка стукнулась о тарелку. – Прости меня. – Все будет в порядке. Нам осталось только спасти Джессику, вернуть Хитрюгу – и все. – Еще раз сжал ей руку. – Ты сделала все, что могла. – Но… – Раскольник схватил миссис Керриган, она больше не сможет нас преследовать. С Хитрюгой он ничего не сделает, потому что ему нужно, чтобы мы нашли его дочь. Единственная неприятность, которая случилась сегодня вечером, – погиб бухгалтер мафии. Она кивнула. Я откусил кусок бургера, стал жевать его, словно это был промасленный кусок картона. Просто бухгалтер мафии. А не обычный человек, виновный только в том, что хвастался своей семьей перед убийцей. Элис снова взяла ребрышко и на этот раз смогла поднести его ко рту. – Не могу представить, что его жена и сын думают сейчас. Что он сбежал с другой женщиной? Что его схватила соперничающая банда? Я, не отрываясь, смотрел на чипсы: – Наверное, лучше об этом не думать. Элис вздохнула, бросила ребрышко обратно на тарелку и оттолкнула ее от себя: – Я понимаю, что так всегда случается, когда люди зарабатывают на жизнь, отмывая грязные деньги боссов мафии. – Опустила глаза и стала теребить в руках салфетку. – Но я ничего не могу с собой поделать, мне очень жаль его. Теперь вкус бургера стал напоминать горелое мясо, маринованное в метиловом спирте. Отодвинул свою тарелку в сторону. Она стукнулась о ее тарелку. – О’кей. – Положил ладони на стол. – Как будем ловить Потрошителя? Сунула руку в сумку, достала фолдер. Положила на стол. Вынула из него пачку бумаг. – Извините? – У края стола возник молодой парнишка, принимавший заказ. Воротник джинсовой рубашки вытерся, жилетка с американским флагом на кармане покрыта жирными пятнами, на именном бедже надпись: «ПРИВЕТ, Я БРЭД *** ХОТИТЕ ЕСТЬ? У НАС ВСЕ ЕСТЬ!» Поверх сальных кудрей криво торчала бейсболка. – Вам принести еще льда? Не проблема, у нас его целая куча. Элис сняла с головы чайное полотенце, протянула ему: – Спасибо. Яйцо у нее на темени уменьшилось в размерах. Теперь это была просто шишка с розово-желтой ссадиной наверху. Джозефу очень повезло, если бы у меня было больше времени… Брэд сделал стойку: – Еще выпить принести? Она кивнула: – Можно мне большой «Джек Дэниэлз» со льдом? И пинту лагера. И чайник чая. – Великолепно. «Джек» со льдом, одно пиво и чай. Брэд смылся, унося с собой капающее полотенце, и Элис в хронологическом порядке разложила бумаги на столе. Жертвы Потрошителя, спаренные фотографии: поясная, еще до нападения, а под ней – место, где было найдено тело. Слева – Дорин Эплтон, самая первая, потом Тара Макнэб, Холи Драммонд, Натали Мэй, Лора Страхан, Мэри Джордан, Рут Лафлин, Клэр Янг, и самая последняя, Джессика Макфи, – справа. Потом Элис достала из фолдера фотографии с вскрытия. И копии писем, которые выпросила у Мики Слоссера. В том числе письмо, которое пришло сегодня. Она сидела на стуле, качалась взад-вперед, обнимая себя одной рукой, а другой перебирая пряди каштановых волос. – Ну, что сказать, почерк во всех письмах очень похож. Не идентичен. Наклон букв ярче выражен, петли не самые аккуратные, что является хорошим признаком. – Правда? – Вот у тебя почерк тот же самый, что и восемь лет назад? Мой – нет, он с каждым годом только хуже становится, думаю, это из-за того, что мы проводим слишком много времени с компьютером, а не с ручкой и листом бумаги, никто больше не пишет писем, кроме разве что серийных убийц… – Она взяла последнее письмо, прищурившись, вгляделась в него, нахмурилась. Потом полезла в сумку и достала очки: – Так лучше. Точно. Кхм… «Вы скучали по мне? Потому что я по вам скучал. По всем вам. По моим жертвам, по моим преследователям, по моей публике. Я скучал по вам, как скучает утопающий по холодной твердой земле под ногами». – Элис выдохнула. – Не так чтобы очень искусно, как ты думаешь? – Может быть, он английскую литературу изучает, ты же знаешь, что это за публика. – «Первая была не из лучших. Слишком слаба, чтобы я мог исполнить свой темный замысел. С ней не пела душа моя. А Джессика совсем другая. Ее крики и проклятия – сладчайшее вино для моего пресыщенного вкуса. А плоть ее – пиршество для меня». Чай остыл, но я все равно его выпил. – Беру свои слова обратно, даже для студента-филолога это слишком напыщенно. – Потом еще хуже. «Она достойна любви, сжигающей изнутри…», «бледная кожа ее грудей вздымалась и опадала, она вдыхала меня в себя, и сердце ее учащенно билось, как у испуганного зайца…», «и очень скоро я всажу мой нож в ее трепещущую плоть, раскинувшуюся передо мной во всей своей наготе. И та священная жертва, которая будет вложена внутрь…». – Элис отложила письмо, побарабанила пальцами по пластиковой поверхности стола. – Это только мне так кажется или он на самом деле описывает порнуху с пытками? Я в том смысле, что ничего подобного в других письмах нет. Те – просто претенциозные, но зато сейчас он вовсю проталкивает сексуальный аспект. – Секс хорошо продается. Кончики ее пальцев танцевали вдоль строчки рукописного текста. – «Бледные выпуклости ее заветных наслаждений взывали ко мне. О, как она умоляла меня насладиться их теплыми запретными объятиями…» Если бы серийный убийца решил послать письмо в Плейбой, то он написал бы именно так. Я взял самое первое письмо. Оно было написано на следующий день после того, как мы обнаружили тело Тары Макнэб на придорожной площадке для стоянки автомобилей. Никаких упоминаний о сексе, грудях или теплых запретных объятиях. В основном все о власти, контроле и о том, какое неуважение проявили к нему газеты, называя Шотландским Мясником. Никакого секса. Следующее письмо было написано за день до того, как было найдено тело Холи Драммонд. Содержание почти такое же, как и в первом письме. Как и в следующем письме. И в следующем. – Может быть, у него не только почерк изменился? Возможно, он стал более честным, рассуждая о том, что им двигало? – Но он же импотент. Он должен им быть, иначе то, что он делает, просто не имеет смысла. Он не может сделать женщину беременной обычным способом, поэтому он должен взрезать ее, чтобы оплодотворить. Власть питает сексуальную фантазию, он сильный и неистовый, он оплодотворяет женщин… – Она украла у меня кусочек картошки. – Почему он не на виагре или еще на чем-нибудь? Почему бы не проконсультироваться со специалистом по эректильной дисфункции? Я взял тарелку с чипсами, поставил перед ней. Прямо на письмо о Лоре Страхан. – Если он импотент, как он умудрился изнасиловать Рут Лафлин? Элис немного пожевала, не меняя хмурого выражения лица. Взяла еще один кусочек картошки. – Может быть, с эрекцией у него проблем нет, а все дело в общей подвижности сперматозоидов? – Аккуратно выложила на тарелку семь кусочков картошки, бок о бок, как столбы в заборе. Под ними еще два. Взяла пластиковую бутылку с кетчупом и выдавила по капле на первые четыре. И еще одну каплю на первый кусочек во втором ряду. – Ты что, хочешь, чтобы мы начали с центров репродукции? Проверить, кто из их клиентов совпадает с психологическим профилем? Мы никогда не получим на это ордер. Вернулся Брэд с подносом. Если он и обеспокоился снимками с вскрытия и снимками мертвых женщин, то виду не подал. Поставил на стол напитки. Вручил Элис свежее чайное полотенце, набитое кусками льда. Улыбнулся: – Захотите еще что-нибудь – дайте знать, о’кей? Элис одним глотком опрокинула в себя «Джека»: – Повторите, пожалуйста, спасибо. Едва он скрылся за барной стойкой, она высунула язык и хмуро взглянула на листы бумаги: – «Глубокоуважаемый босс» или «Из преисподней»? – Только не это. – Одно с деталями, неизвестными публике, другое с половиной человеческой почки… Когда доктор Дочерти нарисовался с психологическим портретом? – Точно не помню. Генри не вызывали до тех пор, пока не обнаружили тело Тары Макнэб на придорожной стоянке. Значит, после Холи Драммонд? Элис сложила в стопку бумаги, фотографии и письма, отложила в сторону, оставив на середине стола информацию по Дорин Эплтон, Таре и Холи. – Итак, портрет базировался на этих трех жертвах. – Положила одно письмо рядом с фотографией Холи. Другое рядом с фотографией Тары. – А у Дорин письма не было… – Нахмурилась. – Доктор Дочерти полагает, что это из-за того, что она была просто генеральной репетицией, а что, если он не написал его, потому что ему это не было нужно, я в том смысле, что после того, как газеты начали называть его психом и Шотландским Мясником, он должен был защищать свою честь, а до этого он был вполне счастлив, проделывая свои дела втихомолку. Вернулся Брэд с выпивкой: – Пожалуйста. Она опрокинула ее одним махом, заказала еще. Его улыбка слегка потускнела. – Вы уверены? – Абсолютно. Он снова ушел. Она отхлебнула лагера: